Путь Иорхана. 11 лиц. 1 - Человек с Измала

Иорхан Хаммани.


   Эти страницы я обнаружил, перебирая старые записи. Они принадлежат Абу Сардани, студенту Даванского Университета искусств, и являют собой черновики отчёта о его летней практике, посвящённой жизнеописанию ряда пациентов Даванского дома скорби.
   Абу потратил на него около полутора месяцев. За это время он описал истории одиннадцати жителей Дворца Безумия.
   Это был его последний отчёт и одновременно последний документ, написанный его рукой. Вскоре после его завершения Абу погиб, страшно и нелепо.
   Это было в 1458 году Имперского календаря. Провожая его в последний путь, мы, его сокурсники, шли в процессии, и мать Абу, выбрав меня среди остальных, вручила мне его последнюю работу, этот самый отчёт. Вернувшись с погребения, я сунул свёрток под стол и забыл про него. Он пролежал в моих бумагах около двадцати лет.
   Я привожу его сейчас с минимальными поправками и краткими пояснениями в конце текстов.


Иорхан Хаммани, глава кафедры Летописей.
Даван, 1481 год имперского летоисчисления.






Абу Сардани.


11 лиц.


1. Человек с Измала.


... Озеро жило своей жизнью. Рыба плескалась в камышах, закат тонул в омутах, ветер путался в серых чащобах краснотала, ерошил высохшую шерсть осоки, и небо казалось холодным медным храмом. Волны вылизывали песок, гоняли водорослевую прель и слизкие останки обломков ветвей у берега. Странная птица прилетела и уселась на распушенный стебель рогоза, вцепилась когтями в разлезающиеся тлением созревания клочья коричневого меха. Уселась и запела горько и жалобно, выплакивая непонятную птичью тоску. Ветер тихо подпевал.

   Он крошил в пальцах сушняк, собранный в зарослях краснотала, ссыпая обломки горкой. Щепа и несколько обрубков толстых ветвей легли сверху. Лязгнула рукоять кинжала, обнажая скованный виток пламени. Огонёк вспыхнул и впитался в полусырое дерево, побежал жидкими ручейками пламени вверх, вытянулся шипящим и плюющимся искрами дымным потоком в темнеющем воздухе.

   Отблески ложились на волны, дробились лоскутами красноватого шёлка и брызгами расплавленной бронзы. Он сидел у костра, пока не кончились запасы сушняка. Потом рукоять кинжала вернулась на место, тихо щёлкнув запорным кольцом. Он завернулся в полотнище плаща и заснул, повернувшись спиной к тонущей в холоде золе и озерным волнам.

   А утром встал, умылся и двинулся по серой песчаной дороге к городу.



   Аши собирал монеты, зорко следя за бросающими их руками. Приём ставок был его обязанностью, и никто не мог упомнить, чтобы он ошибся хотя бы раз и отдал деньги не тому, кому причиталось. Иначе Инар нашёл бы себе другого приёмщика. А Аши уже ничего и никогда бы не принимал.

   - Сегодня ставят на северянина, - носилось в толпе - против него какой-то пришлый дурень с Измала. Чихнуть не успеешь, как Рагнар распластает его надвое.

   Слухи ходили, и умные люди ставили на северянина. Наивные дураки и законченные идиоты ставили на пришельца. Аши любил дураков. Инар просто не обращал на них внимания. Их трупов порой после боёв по углам собирали до десятка - частенько с перезанными глотками или с дырами от ножа в рёбрах. Аши обычно просто сгружал их на телегу и загонял по дешёвке авгуру. Тот уже сам выбирал, что ему по ним предсказывать - мор или погоду.

   Аши вспомнил пришельца, сидящего перед огнём и молча тянущего сбитень. Пришёл, грохнул кулаком в дверь, тихо и холодно бросил Аши в зарешёченное оконце двери:

   - Твоему хозяину пригодится новый боец.

   Аши молча пожал плечами, захлопнул ставень оконца и пошёл к Инару. Инар приказал пустить. Аши снова пожал плечами, но уже на лестнице, когда Инар не мог увидеть, снова открыл оконце, ещё раз внимательно оглядел пришлеца, ещё раз ничего такого не увидел и отворил дверь. Пришелец молча шагнул внутрь и остановился в сенях, пока Аши запирал дверь на засов. Потом молча последовал за ним в дом. На вопрос "Откуда ты?" тихо бросил:

   - С Измала.

   Больше ничего не сказал. Аши ещё раз пожал плечами и повёл его к Инару.

   Парень молча выслушал Инара, не возмутился тем, что первый бой будет бесплатным в любом исходе, и противника будет выбирать сам Инар. Спросил только:

   - Где у тебя свободная комната?

   Аши видел, как дёрнулась мышца на щеке Инара, и хмыкнул про себя, понимая, что теперь дурня ждёт не цепь встреч со всеми по очереди, а сразу - сам Рагнар, северянин. Быстро помолившись в душе за уже мёртвого дурака, он отвёл его в комнатушку, где обычно зашивали раненых, затопил очаг, принёс сбитня и кусок мяса. Измаланец молча съел мясо, взял кружку в ладони и уставился в очаг.

   Это было два дня назад.



   Рагнар молча стянул гриву седеющих волос плетёным ременным шнурком, глянул в окно с выставленной рамкой слюды. Инар за его спиной сказал:

   - Делай что хочешь, но немного поиграй с ним. Народец не любит коротких боёв.

   Рагнар молча сплюнул на пол. Инар говорил это всегда. И слушать приходилось. Скотина Инар. Если б не было это захолустье краем, неподвластным отрядам Логорна, давно бы уже быть Инару размазанным по стене. Но бежать отсюда уже некуда. А стража сумасбродного князя уж никак не оставит его в покое - Инар исправно отдавал полагающуюся треть Безумному. Жизнь закончилась здесь. В грязи и навозе. О боги Валгаллы!..

   Взяв начищенную с вечера секиру, он вышел из комнаты. Инар шёл следом.



   ...Толпа бурлила, нависая над оградой ямы. Двадцать на тридцать локтей, в глубину - рост с лишним, бревёнчатый сруб был склизким и тёмным от застарелой крови - ещё дед Инара устраивал тут поединки. Вот гул взмыл густой волной под склон крыши - появился Инар, за его спиной молча шествовал, держа в руках секиру, Рагнар.

   - Северянин! Северянин! Задави его, Северянин! Вспори ему брюхо, Рагнар! Выпусти ему потроха!

   Рагнар молча прошёл в дальний угол.

   Инар кивнул стражникам Безумного, которые поддерживали относительный порядок, вышел и вернулся с измаланцем.

   Крики вновь взмыли, словно воронья стая:

   - Мяса кусок! Мертвяк пришёл! Глядите на него! Глядите! Вот кто на Рагнара! Покойник!

   Измаланец молча спустился в яму и встал в своём углу.

   Инар задвинул спуск тяжёлым дощатым щитом, взобрался на судейское возвышение и прокричал:

   - Сегодня будет бой Рагнара, северянина, и измаланца без имени! Бой до смерти!
   - Эй, Инар! - прокричал кто-то - а что, этот твой измаланский дурак будет умирать без оружия?
   - Он вооружён, - скупо ухмыльнулся Инар.
   - А чем? Не в штанах же у него дубина?!

   Смех грохнул и рассыпался под соломенной кровлей.

   - Ну уж не знаю! Говорит, что вооружён. Сейчас увидим, чем он будет драться.

   Инар ударил в било колотушкой. Толпа жадно выдохнула.
   Противники начали сходиться. Рагнар с секирой наперевес, измаланец - всё так же с виду безоружный.



   Рагнар посмотрел на противника, и его рот чуть скривился. Играть... Ну что ж, играть так играть... Взгляд его встретился со спокойным и чуть отстранённым взглядом измаланца.

   Рагнар рявкнул и рванул вперёд, летя в развороте лезвия секиры, который должен был разорвать плечо противника. Но лезвие  не встретило измаланца в полукруге замаха. Тот вдруг метнулся навстречу удару и оказался по правую руку, там, где секиры уже не было, совсем рядом. И хлестнул Рагнара лёгкой пощёчиной.

   Толпа выдохнула и взвыла.

   Рагнар метнул секиру назад, перестраиваясь и отдаляясь от измаланца. Тот за ним не пошёл, лишь немного отклонился назад, пропуская лезвие мимо.

   Секира взлетела вверх и обрушилась наискось слева направо, направленная в бедро. Противник, словно струйка дыма, вновь двинулся - сначала по касательной к направлению удара навстречу, а потом вслед ему. Теперь пощёчина легла на левую скулу.

   Рагнар разъярился, но вновь отошёл от противника, закрываясь обратным ударом. И вновь противник не пошёл за ним следом.

   Теперь северянин понял - играть не придётся. Главное - прижать измаланца к стене. А лучше - загнать в угол. Иначе непонятно чем этот бой закончится... В чью пользу.

   Толпа это поняла тоже. Вой поднялся и запутался в соломе крыши.



   Лезвие ушло в удар снизу. Измаланец опять сыграл "вперёд-следом" и ударил Рагнара по глазам. Северянин отлетел назад, закрываясь секирой, но противник не остался вдалеке - он вдруг метнулся за спину, схватил Рагнара под надбровные дуги и обрушил на землю, вонзив пальцы в глазницы и отклонившись назад от беспомощного удара. Вновь ушёл от лезвия, прижал окровавленной ладонью секиру к земле и коленом ударил, нападая, в локтевой сустав.

   Подобрал секиру, выпавшую из обессилевшей ладони, и летящим коротким движением вонзил её в глотку поверженному.

   Толпа потрясённо заорала.
   Сегодня был день дураков и идиотов. Но не Рагнара и не Инара. Это Аши понял в мгновение.



   Инар кипел. Сегодня он был в убытке - первый раз за последние три года. А измаланец поднял свой плащ, набросил на плечи и двинулся к выходу из предсмертной каморки.

   - Ты это куда собрался!? - потрясённо спросил Инар, не веря своим глазам.

   Измаланец молча толкнул его ладонью в грудь, и Инар вылетел в кухню и врезался спиной в развешенную на стене утварь, уселся в кадку с золой. Рука сама собой нащупала тесак для мяса, слетевший на пол.

   Пришлец выходил, и Инар в ярости нанёс ему удар в шею, норовя снести голову. Шаг измаланца вправо, и кисть Инара оказалась вдруг в тисках, и тесак выкрутился и вырвался из ладони.

   А потом вонзился ему в шейные позвонки.


 
   Безумный посмотрел на Вирхена так, словно увидел перед собой невесть какую диковину с юга.

   - Что ты сказал? - спросил он потрясённо, уронив нож на столешницу.
   - Инар убит, - спокойно повторил Вирхен.
   - Кем? - взгляд Безумного Лорна выражал всё то же потрясение.
   - Пришлым бойцом, - ответил начальник стражи - измаланцем. Аши говорит, что имени он своего не называл. Уделал Рагнара и Инара, и ушёл.
   - Так... - Лорн поднял нож со стола и погрузил его в гуся.

   Вирхен молча вышел. Едва дверь захлопнулась за ним, он тихо выругался. Ночь ко двору, а ему - поднимать следопытов, искать этого дурака измаланца...



   Измаланец лежал не двигаясь, не произнося ни слова. Солома кишела мышами, и их писк и шуршание скрывали его и без того неслышное дыхание. Он ждал.
   Ждал утра.


   - Где этот ублюдок? - спросил Лорн у едва тянущего ноги Вирхена.
   - Не знаю, - устало ответил тот.
   - Так ты что, девок всю ночь щупал?! - гнев зародился в голосе Безумного.
   - В округе его нет. Просто нет. - Вирхен сжал губы и приготовился к вспышке ярости.

   Она последовала незамедлительно.

   - Какого дьявола ты тогда ходишь у меня в начальниках стражи, если четыре дюжины человек не могут найти одного несчастного площадного фигляра?!! - Лорн прокусил губу, и тонкая нитка крови потянулась по подбородку - На что вы все способны, вашу мать?!!! Пить, жрать да недоносков Логорна на колья складывать?!!!

   Вирхен молчал.

   - Раз его нет в округе, - сказал Лорн, и глаза его ледяно и мёртво блеснули - значит,
он - здесь... Иди выспись, Вирхен. Ему что-то тут надо...

   Вирхен молча поклонился и пошёл к себе. Усталые следопыты потянулись в казармы.



   Лорн ходил по комнате и говорил негромко, наполовину сам с собой, наполовину с Вирхеном, ещё не до конца проснувшимся и тянущим горячее пиво у стола.

   - Если в Алоград приходит человек, подобный этому, и приходит вот так, прямо к Инару, от Западных ворот, не сворачивая и не спрашивая дороги, то он идёт не куда-нибудь, а к Инару, принять участие в бое. В округе его никто до того не видал, и потому очень похоже, что пришёл он просто по наводке, уже зная, куда идёт. Хорошо. Он приходит, грубит Инару, и тот ставит его против лучшего бойца. Он выходит на поединок и уделывает этого беглого викинга Рагнара. Уделывает шумно, без оружия. Потом убивает Инара. Убивает явно намеренно - если он такой ледяной мастер, то что ему стоило затолкать Инару ноги в пасть и оставить в этом самом бочонке с золой? Потом он исчезает. На что это похоже?

   Вирхен ответил негромко, глядя в стол:

   - Он хотел привлечь внимание. И нанести удар тебе. Он не мог не знать, идя к Инару, что тот - под твоей защитой.

   Лорн кивнул, махнув ледяными локонами:

   - Верно. Именно так. А значит, он что-то хочет сделать со мной. Вероятнее всего - убить. Либо унизить. Кто его прислал?
   - Или никто, или кто угодно, или Логорн.
   - Что значит "никто или кто угодно"? - Лорн резко повернулся к Вирхену.
   - Вспомни, есть ли у тебя кровники, в Измале, к примеру. Или где-нибудь ещё.

   Лорн развернулся и продолжал бродить по комнате. Теперь молча.
   Вирхен молча ел, глядя, как закатные солнечные лучи выстилают на полу квадратный узор. Лорн бродил по нему, омывая ноги в свете.



   Измаланец брёл по улочкам Алограда, согнувшись, прижимая руку к рёбрам и постанывая при ходьбе. Иногда он надолго останавливался и отдыхал. Лицо его было покрыто коркой крови. Взгляд, устремлённый на стражников встречного дозора, выражал только боль и усталость пополам с мольбой оставить его в покое. Он был жалок.

   Дозорные скользнули по нему взглядом и пошли дальше.

   Взгляд измаланца не изменился. Спокойствие, утонувшее на дне его зрачков, было неразличимо.



   Вирхен усилил дозоры и пообещал тем, кто задремлет на посту, смерть в трясине. Ему верили - выполнять такое обещание ему уже приходилось.

   Сам Вирхен понимал, что ему не выспаться этой ночью. Измаланец вряд ли попытается проникнуть в острог сегодня, но это не значит, что он не попытается сделать этого в последующие ночи.

   Единственный выход - выжать из дозоров всё, что можно, и ввести это в привычку. В правило.



   Измаланец следил за факелами, отмечающими движение Вирхена. Вирхен обходил дозоры. С кровли казармы наблюдать было удобно.



   Утро было ледяным. Вирхен недоспал. Лорн провёл полночи в раздумьях. Измаланец выспался в острожной риге.



   Трупы обнаружил дозор. Десять человек глядели в ледяное небо мертвыми глазами, и холодный воздух свободно вливался в развёрстые раны на горле.

   Вирхен выругался яростно, вспомнив всё, чему научился за свои сорок с лишним лет. Один из трупов ещё днём раньше был приёмщиком ставок Аши.



   Алоград вскипел. Лорн увеличил число ночных дозоров и устроил общую облаву.
   На другое утро ещё пятнадцать человек глядели в сеющие снежным пеплом облака, скованные трупным безмолвием.
   Из города двинулась первая волна беженцев.


   Лорн был в бешенстве. Вирхен молча пережидал бурю.

   - Где они только нашли такого мастера?! И кто, кто?! - Лорн метался по комнате, налетая на стол и лавки. - За четыре дня он делает то, чего Логорн не может сделать уже седьмой год! И как - просто, ну проще некуда! И мы не способны взять этого убийцу, не способны! Единственный выход - это выстроить гвардию и пойти по Алограду, вытаскивая всех из постелей, строя в колонну, а дома сжигая, чтобы он не мог в них укрыться! Но он же явно сидит где-то на окраине, и мы не можем взять весь этот свинарник в сплошное кольцо, чтобы не упустить его. И он это знает. Тут просто нет иного выхода. Мы способны только на прямое противостояние - войско на войско, отряд на отряд. Он уходит от дозоров, он ушёл от облавы. Что делать, что же делать...

   Вирхен поднял голову:

   - Надо дать ему то, чего он хочет.

   Лорн вскинул голову и впился взглядом в Вирхена.

   - Вот только чего именно он хочет?

   Князь и начальник стражи долго смотрели друг на друга.
   Хлопнула дверь, и в комнату ввалился взмокший, взволнованный стражник:

   - Убит дозор Паута!

   Лорн и Вирхен сорвались с места.



   Шестёрка стражников лежала на холодной земле, и кровь уже заледенела, смешавшись в неровностях почвы.
   Лорн наклонился над стражником с рыжей гривой, распластанной по земле. Острое лицо стражника побелело, закрытые глаза ещё глубже, чем при жизни, ушли в глазные впадины. Лорн провёл пальцами по остывшему лицу.

   - Паут, дружище...

   Мёртвый молчал.
   Пальцы Лорна спустились по бороде Паута до груди и застыли. Помедлив мгновение, Лорн резким движением приподнял бороду. Горло было цело.
   Вирхен сказал:

   - Пересечены суставы.

   Лорн тронул запястье трупа, шевельнул локоть. Запястья, локти, подмышки, пах были располосованы. Лорн выпрямился и окинул взглядом остальных.
   Дозорные погибли от кровопотери. Лица были бледны и восковы.
   Князь опустил глаза и молчал. А когда поднял, в зрачках его билась ледяная ненависть.
   Лорн отдал приказ перенести трупы в острог.



   Стражники вытряхивали людей из домов, всех, кого обнаруживали внутри, включая младенцев, беременных женщин и парализованных стариков. Дети выли, цепляясь за рыдающих в голос матерей, раненые скользили в крови и оттепельной грязи. Сопротивляющихся убивали. Команда под командованием ключника вытаскивала съестное и грузила на телеги.

   Способных идти выстраивали колонной, остальных резали. В глазах уцелевших металось пламя подожжённых домов, кровь родных намертво вмерзала в их память.

   Лорн молча следил за работой отряда. В зрачках его всё так же бушевало белое пламя ненависти.

   Измаланец следил за Лорном из колонны, вплетая скрипучий старческий вопль в общую литанию горя. Его лицо было покрыто морщинами и скрыто засаленными старческими лохмами. В глубине полуслепых глаз всё так же безмятежно плыло спокойствие.




   Вирхен вёл колонну к пограничным дамбам. В душе его плескался омут мутной боли и отвращения. Но он знал, что выполнит приказ. Колонна брела под собственный вой, медленно и тяжело. Во взглядах, украдкой бросаемых на стражников, пылали страх, ненависть и обещание отсроченной мести.




   На исходе дня согбенного седого старика прибило к одному из конников, он споткнулся, упал и повис на бедре стражника. Конь шарахнулся, и стражник ударил старика по голове, отбрасывая прочь, к колонне.

   Измаланец вонзил стражнику под рёбра его же собственный кинжал, лезвие пропороло кожаный панцирь и вонзилось в лёгкое. Убийца по-старчески закричал, прижал к лицу окровавленные руки и повалился в дорожную грязь, измешанную ногами прошедших. Стражник хрипел, не в силах закричать, кровавая пена дрожала и лопалась на губах.

   Вопль бешенства пронёсся по колонне. Люди бросились к вываливающемуся из седла стражнику, свалили на землю и растерзали.

   Другие стражники рванулись на подмогу упавшему. Закат отразился на летящих в ударах клинках. Толпа бросилась на них, двое передних сжимали в руках оружие убитого.

   Вирхен молчал, нанося удары.

   Приказ Лорна был выполнен.



   Стражники ушли, перебросив трупы своих через сёдла коней. Когда они скрылись за деревьями, измаланец зашевелился и выбрался из-под груды растерзанных тел. Смахнул с головы седые космы, мимолётно прикоснулся к синяку, поставленному чьей-то пяткой, сплюнул и скрылся в лесу.



   Вирхен пил. Лорн стоял у окна, и утро играло серебром его волос. За окном сменялись караулы. Дым пожарищ ещё курился.



   Поначалу болезнь проявлялась лёгкой простудой, а потом переходила в жар и лихорадку. За день почти весь гарнизон оказался повержен. Больные бредили, внутреннее пламя пожирало лица, но почти некому было ответить на мольбу и принести воды.

   Те, кому повезло, умерли через сутки. Вирхен мучился трое. Лорн - пять. Он умер на третий день после того, как они покинули крепость, на день пережив последнего стражника.



   Измаланец дождался дня, когда последние лесные отряды оставили заражённую местность. Два дня он стаскивал мертвецов со двора и из лесного кордона в княжеские хоромы. После этого поджёг острог.

   Саламандра из кинжальной рукояти радостно визжала, танцуя в пламени.

   Когда огонь утих, он водворил её обратно в кинжал и двинулся на восток.



   Логорн положил мешок на стол и посмотрел на измаланца. В городе ходили жуткие слухи про безумие и мор в Алограде. Болтали, что демоны вселись в Безумного и уморили его, а сам Безумный успел до того вырезать и сжечь город, после чего боги спустили на его голову смертный мор.

   - И как умирал мой беспутный братец? - спросил Логорн у убийцы.
   - Достойно. - ответил измаланец. Спрятал мешок под плащ и пошёл к выходу. У дверей остановился и сказал:
   - Колодец острога ещё год будет отравлен.

   И вышел.



   Холод сводит пальцы. Ну его, этого старика. Пойду пива выпью. Да и Левка из кухни так подмигивала!


   А саламандра оставила его... Раз утром - и нет измаланца. И кинжал пуст.


Дополнение Иорхана Хаммани.
Восточная, она же ледяная, саламандра - дух, по слухам, живущий в районе земель Измала. Отличается коварством и способностью вызывать тяжёлые болезни. Как и все саламандры, любит огонь и тепло. Если нет огня, может питаться жизненной силой. По свидетельствам, способна заключать союзы с людьми, при этом человек выступает в роли носителя жизненного тепла. Со временем разум человека угасает, заменяясь разумом саламандры. По истечении некоторого срока разрыв союза влечёт сильнейшее повреждение рассудка человека. В землях Измала существует выражение "его оставила саламандра" - о потерянном или умственно неполноценном человеке. За его использование в разговоре или споре могут убить.