Любочка
Вечером в госпиталь привезли раненых, уже пятый раз за этот день. Все палаты были уже переполнены. Главный врач госпиталя с беспокойством заметил, что обслуживающий персонал не справляется уже. Но беспорядка допустить он не мог, хотя бы число раненых утроилось. А беспорядок уже был, это и раздражало его и беспокоило. В коридоре он заметил несколько коек, сейчас же распорядился, "чтоб эту выставку ликвидировали":
- Через тридцать пять минут начну обход, чтоб всё было в порядке, - сказал он и скрылся в кабинете.
Он сел в глубокое кресло и взял стакан с чаем, заботливо приготовленный кем-то и с досадой подумал:
- Обо мне заботятся, а со своими прямыми обязанностями не справляются.
В дверь тихо постучали.
- Войдите, - сказал врач.
- Вошла сестра, Надежда Васильевна, уже пожилая женщина.
- Иван Петрович, там мальчик плох очень.
Он удивлённо посмотрел на неё и увидел у неё в глазах что-то такое, что не стал ничего спрашивать, встал, и они пошли. Надежда Васильевна ввела его в маленькую палату, одиночку, но в связи с тем, что раненых было много, в ней стояло четыре койки. На одной лежал кто-то с перевязанной головой. Врач подошёл и увидел бледное ещё, совсем детское, лицо. Мальчик лежал без сознания. Врач внимательно посмотрел на него.
- В операционную, - тихо сказал он сестре.
Утро было хмурое, пасмурное, ночью шёл дождь. Было уже шесть часов, но в палате был полумрак. Тихо, стараясь быть неслышной, вошла Надежда Васильевна. Она заботливо поправила подушки и одеяла у спящих и подошла к раненому, что лежал у окна. Она наклонилась к нему и хотела поправить подушку, но заметила, что глаза раненого открыты.
- Не спишь, сынок? – тихо спросила она и увидела, что это был тот самый мальчик, которому вечером делали операцию. Он смотрел на неё широко открытыми большими глазами и ничего не говорил. Она подумала:
- Совсем ещё ребёнок. Какая страшная вещь война. Сколько горя.
Она вспомнила день, когда началась эта ужасная, принёсшая столько горя война. Это был обычный выходной день. Солнце светило так же ярко и радостно, как и в другие дни, но это был уже военный день, первый день войны. С этого дня она потеряла связь с мужем, с сыном. Она была тогда с дочерью в Киеве, в этом прекрасном городе-саде, в том городе, где разорвались первые вражеские бомбы, где ещё до объявления войны были уже убитые и раненые, были лишённые крова. С того дня она пошла в госпиталь медсестрой. С тех пор прошло уже немало времени. Во время оккупации она с дочерью ушла в партизанский отряд. Теперь, когда город был освобождён, она опять пришла в госпиталь. Она была обыкновенной советской женщиной, как и многие советские женщины мужественно держала себя в эти страшные дни войны, переживая своё горе, общее горе. Она вспомнила о своей дочери:
- Одна, вот уже трое суток одна. Что-то она, здорова ли? Сколько пришлось ей пережить, - думала она.
Кто-то тихо застонал. Она отошла от мальчика. Стонал молодой танкист. Она знала, что он танкист, что у него не осталось никого родных, что он лишился зрения. Он попросил пить и она, осторожно напоив его, включила свет и вышла из палаты. Она кончила своё дежурство. Молоденькая и весёлая Любочка сменяла её. Она весело вбежала по лестнице. Весёлая, раскрасневшаяся (она опаздывала и бежала всю дорогу, и, как всегда не опоздала).
Она вошла в палату с письмами в руках. Раненые встретили её шутками. Она хитро улыбнулась:
- А я вам весточки принесла. Кто плясать будет? – говорила она, помахивая письмами.
Любочка раздавала письма, поправляла подушки и одеяла и каждому говорила, что-то хорошее.
Она подошла к слепому танкисту.
- Любочка, а мне ничего нет? – спросил он, хотя знал, что писем ему ждать не от кого.
- Есть, - таинственно произнесла Любочка, - но я его прочитаю только, если обещаешь быть умницей.
Любочка присела с ним рядом.
- Ну, обещаешь? – спросила она полушутливо и ласково.
- Любочка, от кого?
- Нет, не скажу, пока не ответишь.
- Обещаю, обещаю!
- Ну, вот и умница. Письмо от Голубевой З.И. Знакома?
- От Зины!
- Ну, значит, знакома, - сказала Любочка и стала читать письмо.
Она читала негромко, только танкисту, стараясь не помешать другим, но слушала вся палата. Письмо было хорошее. Любочка кончила читать и обвела взглядом всю палату. На всех лицах была радость, всем было приятно, что Ваня-танкист получил, наконец, письмо, да ещё какое.
- Эх, Ваня, и ничего не говорил, ведь такая девушка, - укоризненно сказал Кузьма Иванович, пожилой северянин-богатырь.
- Да ведь не знал я, где она, жива ли… Ведь время сколько прошло… Уж думал, что забыла. Какая она теперь? Любочка, там фотокарточки нет?
Любочка нахмурилась и строго поглядела на раненых. В руках она держала фотокарточку, выпавшую из конверта.
- Нет, но она пришлёт, обязательно пришлёт! – сказала она весёлым звонким голосом и спрятала карточку в конверт. Всем стало как-то грустно от этого. И чтобы молчание не показалось странным Ване-танкисту, Любочка воскликнула:
- У нас новенький, и вы ничего не говорите! Она подошла к койке у окна. Из-под бинтов смотрели большие синие глаза, полные тоски.
Ну, уж это никуда не годится, - сказала Любочка, присаживаясь возле койки на стул. – Даже знакомиться не хочешь. У нас самая весёлая палата…
- Любочка, доктор идёт!
Все быстро легли и с самым смиренным видом стали ждать доктора.
- Ага! Вот сейчас пожалуюсь! – сказала Любочка Володе (так звали мальчика с перевязанной головой).
Вошёл доктор, большой, усатый, с очками, а за ним целая свита ассистентов. Доктор всех осмотрел, на всех покричал и подошёл к койке у окна:
- А, герой! Ты что ж это нос повесил? – и, обращаясь к Любочке и ассистентам:
- На перевязку!
Подошёл ещё раз к Ване-танкисту:
- А ты ожил, ожил. Чему радуешься?
- Он письмо получил, Иван Петрович, - ответила за Ваню Любочка.
- Вон оно что! Скоро повязку снимем. Главное – нос не вешать! – закончил он, обращаясь уже ко всем.
Потом началась неприятная для всех вещь – перевязка. Возвращались бледные, но весёлые. Никто не хотел показать, что ему больно.
Долго не возвращался Володя. Все были уже в сборе, а его всё не было.
- Любочка! – позвал Ваня-танкист.
Она подошла и села.
- Ну, что отвечать будем, а?
- Нет, что я ей отвечу? Она такая… она такая красивая, Любочка, а что я ей… Что писать?
- Ну, вот, Иван Петрович, что сказал? Не говори глупостей, Ваня. Я ей сама тогда напишу, если ты не хочешь.
- Любочка, а кто это рядом со мной у окна?
- Вчера привезли. В голову ранен. И знаешь, Ваня, ему лет 15, совсем мальчик…
- Любочка, а почему он молчит?
- Ох, какой ты, а почему ты молчал?
Вернулся, наконец, и Володя. Любочка устроила его поудобнее и присела рядом.
- Вас Любочкой зовут, да? – спросил он её и хотел повернуть голову, но было очень больно, и он укусил нижнюю губу и виновато улыбнулся ей.
- Да, а ты нос не вешай, смотри, как у нас сегодня весело. Даже Ваня весёлый.
В это время кто-то позвал Любочку, и она ушла.
К Володе подошёл Кузьма Иванович. Он сел на стул возле него и заговорил:
- Ты, сынок, с каких краёв будешь?
- С юга, с Чёрного моря я.
- Ваня-танкист, слышишь земляк твой!
- Черноморец будешь? Я тоже оттуда. Давно ты оттуда, а?.
- Недели полторы, нет меньше.
- Ну как там, гонят?
- Да его теперь всюду гонят, - подтвердил Кузьма Иванович.
- А ты что ж, тоже воевал, спросил Ваня, вспомнив, что его земляку 15 лет.
- Воевал, - Володя усмехнулся, в Морской пехоте был, потом партизанили, и на корабле, да недолго пришлось плавать-то.
- Моряк выходит, - сказал Кузьма Иванович. – А сколько тебе лет-то, сынок?
- Скоро16, - ответил Володя, хотя ему месяц назад исполнилось 15, ему хотелось быть старше.
В разговор вмешался лейтенант-лётчик. Он сообщил, что бывал на Чёрном море до войны. И все трое стали рассказывать Кузьме Ивановичу о Чёрном море. Кузьма Иванович рассказал о севере, о тайге , о медведях. Обнаружили, что медведь и дельфин хоть и не похожи, а что-то общее у них есть.
Вошла Любочка:
- О чём речь ведёте? – спросила она.
Ей объяснили, что говорят о медведе и дельфине. Она была удивлена такими сравнениями.
- Медведь и дельфин похожи? Ну, уж, это только вы могли выдумать! – засмеялась она.
Ей стали доказывать. Немного поспорили. Потом Любочка стала рассказывать о том, как она училась и признала, что оба животных только тем и схожи, что относятся к млекопитающим. Разговор перешёл на другую тему. С воодушевлением говорили о том, как учились, как кончили десятилетку. Кузьма Иванович слушал, он десятилетки не кончал и в разговор этот не вмешивался. Он встал и сообщил, что пойдёт покурить. Он вынул из тумбочки коробку с папиросами и ушёл. Лётчик-лейтенант ему позавидовал.
А Любочка стала читать маленькие книжечки, которые принесла с собой. Это были юмористические рассказы. Все весело смеялись.
Потом Любочка сообщила, что их весёлая компания скоро разъедется по разным палатам: не положено в такой маленькой палате быть такой шумной большой компании. Это всех огорчило.
А к вечеру сбылось предсказание Любочки. В палате стало просторнее и светлее, так как остались только Ваня-танкист и Володя.
Любочка после войны стала женой Вани-танкиста. А Володя помнил её доброе сердце всю жизнь и рассказал мне эту историю.
Свидетельство о публикации №213042500924
Любочкино сердце наполнено Светом и Любовью!
Счастье - общаться с такими людьми,
но это большая редкость...
С искренней признательностью,-
Ордина 25.07.2018 21:20 Заявить о нарушении