Мотель на окраине

Я была редкой гостьей в старом мотеле, который, похоже, был построен еще в 50-х годах. Но было в нем нечто притягательное, что заставляло щемить сердце. С первого взгляда ничего особенного: одноэтажное, в виде буквы "Г", с серыми стенами и небольшими окнами. Рядом - зазывающее табло с полуголой девушкой, прикрывающей грудь, на красном фоне. А над козырьком двери - большие розовые буквы "MOTEL". Правда, О начала перегорать, поэтому временами мерцала. И табло, и розовые буквы показывало ужасное отсутствие вкуса, но захолустье - оно и есть захолустье. Мотель этот - излюбленное место дальнобойщиков и байкеров. Обычные постояльцы есть, но их не так много. Ах, да ... Еще пристанище шлюх и наркоманов. Злачное место, но меня тянуло туда. Особенно, во время осенней депрессии.
   Город тоже был не лучше. Да и не город, а городишко. Всего 3567 жителей. Про такие места говорят, что они забыты Богом. Думаю, что Бога здесь никогда и не было. Напоминание о Его существовании - небольшая церковь в самом центре города. Я заходила в нее за все 19 лет раза три, не больше. Нет в ней атмосферы религии. Заученные тексты священника, скучающие прихожане, которых не так много. Что и говорить: сонное вымирающее поселение. Пройдет еще 10 лет, и не останется даже воспоминаний.
    Я сидела на нагретом солнцем бордюре, перечитывая одно и тоже письмо уже раз десять. Хотя письмом это было трудно назвать: всего несколько строк, написанных витиеватым почерком и черными чернилами. Я закрыла глаза и поднесла клочок бумаги к носу: да, так и есть. Парфюм, от которого начинало шуметь в голове. Скомкав записку, я встала и пошла по пустынной дороге, чувствуя невыносимую жару августовского солнца. Деревья даже тень не откидывали. Такой зной был пару лет назад. И это было настоящим летом моей любви. А, может, и не любви. Не знаю, как назвать то, что было.
   Мама послала в закусочную, чтобы я помогла престарелой хозяйке обслужить клиентов. После такой просьбы на меня накатило раздражение. Мама поняла это, поэтому мягко взяла меня за руку и сказала, что так надо. Ответив, что через два часа я сольюсь оттуда, схватила черную толстовку и пошла в бар. Посетителей было мало. И миссис Харпер могла бы справится без моей помощи. Это разозлило еще больше. На часах - шестой час. Зной стал спадать, подул ветер. Я отнесла тарелку за столик, сняла фартук и сказала, что ухожу. Как только за мной захлопнулась дверь, я почувствовала облегчение, граничащее с радостью. Будто из чего-то липкого и грязного вышла.
   До мотеля надо было идти минут 40. Он находился на окраине и граничил с Мускетом. Я туда не совалась. В том районе был беспредел во всех смыслах этого слова: насилие, беспорядки, жестокость. По ночам там лучше не гулять, можно назад не вернуться. И все байкеры и дальнобойщики чаще всего бывают именно оттуда. Думаю, от Мускета скоро ничего не останется.
   Как только я приблизилась к мотелю, меня охватило странно чувство бессознательного счастья. Такое бывает иногда, но продолжается не более 2-х минутах. И правильно: хорошего понемногу. И снова плакат с девушкой и буквы над козырьком, только буква О уже погасла. На стоянке сбоку от мотеля - три грузовика и пара байков. Я вздохнула и толкнула дверь. За стойкой - администратор. Худой мужчина лет 30 со всклоченными немытыми волосами и густыми усами. Кажется, это был вьетнамец или бразилец. Он всегда был одет в голубую рубашку с пальмами, напоминающую гавайскую, и в светлые шорты. Все это было истертым, но он не торопился переодеваться.
   -Здравствуйте, в каком номере остановился...,- я назвала имя.- Он меня ждет.
   Администратор посмотрел что-то в книге учета и на ломанном английском сказала мне номер. Я пошла по узкому коридору, освещенному бледными розовыми бра, и остановилась перед старенькой дверью. Постучав три раза, вошла в комнату.
   Он меня уже ждал. Стоял у окна, убрав руки в карманы джинс. В номере был полумрак, красивой тенью укрыв молодого человека. Он эффектно застыл, словно манекен.
   -Здравствуй,- прервала я молчание, уставившись в пол.- Увидеться хотел?
   Он, не повернувшись, кивнул.
   Я села на скрипучую одноместную кровать, чувствуя, как воздух дрожит от напряжение. Он даже вибрировал от ударов сердец.
   -Как дела? Ничего нового?- спросил он, отойдя от окна, предварительно задернув занавеску.
   -Что может быть нового здесь?- спросила я, закрыв лицо руками.
   -Мало ли. Я здесь на одну ночь, подумал, что и ты будешь не против ...
   Он коснулся рукой моей щеки, а губами - носа. Я натянуто улыбнулась, отведя глаза. Мы не виделись два года, но провели изумительный месяц, что, впрочем, не стало трагедией. Да и зачем убиваться по какому-то лету? Я не особо скучала, хотя первые дни после его отъезда бродила по улицам в невыносимой тоске.
   Он сел рядом. В молчании мы провели около 10-ти минут. А слова и ненужны были. Мы не были близки душевно, нам не надо было говорить о чаяниях или вспоминать, со словами: "А помнишь?!.." Мы не перезванивались, не списывались. Он - это он. Я - это я. Не иначе. И единственное, что между нами было - это этот мотель.
   Я поразмыслила и, погладив его руку, медленно коснулась щеки губами.  Все-таки, я скучала. Вздохнув, я легла, проведя рукой по спине. Ткань рубашки была довольно приятной на ощупь. Он повернул голову, блеснули глаза. Только на одну ночь. Она не будет долгой. И ничего большего, чем стакан виски и разговор. А под конец - объятие. И терпкий запах парфюма. А еще - мотеля, ставшего для нас приютом.