Петушок

(Мир детства – прозаическая миниатюра)

Он появился у бабушки прежде меня, хотя мы и были одногодками. Он – это петух – экземпляр, каких я больше в жизни своей не встречала. Был он громадного роста, оперение имел чёрное, отливающее на солнце синим и зелёным. Оплечье было оранжевого цвета, а хвост петуха состоял из ярко оранжевых, зелёных и синих перьев, ниспадавших до земли.  Ало-красный гребень его слегка клонился набок. Когда Петушок сердился, то демонстрировал окружающим свои острые шпоры.

Ко всем членам семьи у Петушка было разное отношение. Мужчинам позволялось сказать ему: «Привет, старина!» - на что он примирительно отвечал: «Ко, ко-ко.» Женщины при встрече не могли удержаться, чтобы не погладить его по голове, а мама, когда приезжала, брала Петушка на руки и целовала в гребешок, на что он недовольно, но вполне миролюбиво ворчал: «Ну, вот ещё, глупости какие! Ко-коро-ко-ко!» Беспрекословно слушался он только бабушку, которая всегда с ним о чём-нибудь разговаривала, пока кормила, или делала что-либо в курятнике.

Когда появилась в доме я, петух сразу понял, что я - маленькая девочка, и за мной нужно присматривать. Хотя росту мы были одинакового, но Петушок был уже взрослый, ответственный, и его уважала даже бабушкина собака. Стоило мне затеять что-нибудь, чего «нельзя», как он тут же появлялся, как из-под земли, склонял набок свою голову и, укоризненно глядя на меня одним глазом, вопрошал: «Ко-о?». Приходилось оставлять куст недозрелого крыжовника, или со вздохом покидать кучу брёвен, недавно привезённых на дрова, и сброшенных у ворот школы.

Иногда в тёплые летние дни мы обедали на улице. Петя подходил к столу, запросто заглядывал на столешницу: «Что тут у вас вкусненького?» и, получив свою долю чего-нибудь, начинал громко созывать свою куриную компанию. Один он никогда ничего не ел, считая своим долгом сначала накормить семью. Куры неслись к нему со всех сторон, и счастье, смешанное с гордостью, переполняло Петушка. Что и говорить: Петя был членом бабушкиного семейства.

Однажды знойным летним днём, приехавшие взрослые задумали пойти купаться на Каширку. Взяли и меня. Так и Петушок увязался за нами!.. А идти туда было через два поля и перелесок. Как ни просили его остаться, как ни гнали, он упорно шествовал следом. Благо у реки было поле, где рос овёс, и был кустарник, где можно было укрыться от зноя. Взрослые, искупавшись, отжимали на Петушка свои купальники, чтобы спасти его от перегрева и давали попить воды. Он недовольно урчал, но не очень сопротивлялся. Обратно шли совсем уж медленно. Петька устал, а нести себя не позволил.

На следующее лето меня снова привезли к бабушке. Петя сразу узнал меня и даже потянул клювом за подол платья. И, хотя я переросла Петушка, отношение его ко мне не изменилось. Он был старший. На то, что мы подружились с барбосом, смотрел снисходительно. Барбос был большой и добрый. От него крепко пахло псинкой. Он позволял сидеть рядом с его конурой, не разрешалось только трогать миску. За это он прихватывал мою руку не больно зубами и рычал. Глаза его при этом были добрые и просящие: «Ну, я же говорил – «нельзя!»  Петя возникал тут же рядом и сердито кружился на месте, угрожая шпорами. Все расходились.

По утрам Петушок встречал своим голосистым пением  солнце. Если накрапывал дождь, сообщал, что день всё равно начался и пора приниматься за свои повседневные дела. Но однажды он взлетел на плетень, похлопал крыльями и вдруг его «Ку-ка-реку» оборвалось. Петя упал наземь, мудрые глаза его закатились.  Над всем подворьем нависла гнетущая тишина.               

Дома были бабушка, тётя и я.  Взрослые завернули Петушка в кусок ткани, взяли лопату, и скорбной процессией, всхлипывая, пошли к лесу, хоронить его.
По дороге повстречалась односельчанка. Узнав, в чём дело, она покрутила пальцем у своего виска, плюнула и сурово пошла прочь. До нас донеслось её заполошное причитание: «Вот, нехристи окаянные!»

Что тут скажешь? Это – жизнь. У многих деревенских был свой подход к домашней живности – чисто потребительский. С живностью не дружили, она не была членом семьи – это был корм, до поры до времени живущий рядом. Во всяком случае, тут не было никакой фальши.

Нина Степ, Москва, 2013 г.
Фото из интернета