Из цикла Война. Воспоминания. Я восемь лет не виде

        Наконец-то выдался удачный день, когда приехал двоюродный брат Николай и у нас появился повод спросить папу о встрече с его мамой после войны. Мы знали, что они не виделись восемь лет, с того далёкого дня, когда он был призван на срочную службу в Красную армию в 1938 году.

        - Есть о чём вспомнить. Не у меня одного такая судьба.
Шёл 1946 год. Февраль месяц. Долгий путь домой из Будапешта, длиною в месяц, подходил к концу. Мы ехали по Западной Сибири. Это чувствовалось в природе – кругом сугробы снега, мороз трескучий под минус 40 градусов. Для моей невесты это было серьезным испытанием – ведь родом она с Украины.
          В Новосибирске мы дали телеграмму родителям, чтобы отец встречал на подводе в Тяжине. Вскоре приехали. На станции встречал отец, осунувшийся, с опущенными плечами. К той поре они уже получили похоронку на среднего сына Никиту, погибшего от ран под Сталинградом, на внука Николая, и сейчас он присматривался к прибывшим пассажирам, ища взглядом меня, своего младшего сына. Мне было жаль его. Он еще не знал, что я вернулся без ноги. Мороз поджимал, я не стал тянуть время и окликнул его:
         - Отец, я здесь! Он обернулся, подошел ко мне, обнял. Заметил, что я на костылях, спросил:
         - А ты что же, ранен, сынок?
         - Да без ноги я, отец. Вот со мной сопровождает меня жена и медсестра в одном лице – Мария.
         - А мать - то и не знает -  погрустнел отец.
         - Ну что ж, закутывайтесь в тулупы и в путь.

         Ехали несколько часов. В Усть – Колбе остановились у знакомых погреться да коня напоить. Передохнули и поехали дальше.  Вскоре показалась Листвянка, а там, через три километра и родная Николаевка. Места красивые у нас, речка Серта, березовые и лиственничные околки – все в куржаке (в инее). Снег звенит под полозьями. Подъехали к дому – душа заволновалась, ведь я восемь лет не видел маму. А она, как  будто почувствовала, выскочила в накинутом полушалке, сильно
 постаревшая, посмотрела на нас и говорит отцу:
         - Что же ты, отец, людей попутно взял, а Ивана не привез? Или эшелоном ошибся?!
 Отец молчит, на нас смотрит. Ну, я обозвался, говорю:
         - Мама, да это же я, Иван!
Мама подошла, обняла меня, прижала, заплакала, говорит:
         - Как же это я сына - то не узнала, Господи! Пойдем в дом, что ж на холоде - то стоим?!
         - Сейчас, только костыли возьму.
Тут только мама заметила, что без ноги я.
         - Не зря мне предчувствие было о судьбе твоей. И заплакала.
Ну, тут я, чтобы не откладывать в долгий ящик, всё сразу и выложил - так мол, и так:
         - Сопровождает меня жена моя Мария. Она медсестра. Другой не будет.
 У мамы, я подозреваю, были другие планы по поводу невесты для меня, но она смирилась и приняла Марусю как сноху.
      
         Мы долго беседовали, приходили родные и друзья, уже пришёл с фронта старший мой брат - Григорий. Он дошёл до Берлина. Все были рады: и сёстры, и братья, и снохи, что мы вернулись. Прожили мы у родителей месяц. Марусе надо было устраиваться на работу, и решили мы остановиться в небольшом, железнодорожном городе - Тайга. Жизнь шла своим чередом, но встречу с мамой после фронта я помню всю жизнь. Как менялось выражение её лица – от удивления до радости и тревоги за меня.
Отец устало вздохнул. Вечер воспоминаний затянулся. Решили, что Николай ещё погостит, ведь у нас есть о чём вспомнить.