Всё, как всегда Главы 7, 8

                Глава седьмая
                Олег

Проводив Машу до двери в ее квартиру, Олег вернулся к себе, пребывая в весьма возбужденном состоянии. Общение с этой пампушкой оказалось не только приятным, но и полезным. Она своим высказыванием навела его мысли на незамеченные прежде обстоятельства. Как хорошо, что он сразу ее узнал, когда она с помойным ведром в руке налетела на него. Поджидая ее возле подъезда, он решил во что бы то ни стало сегодня же с ней пообщаться. Поначалу она заартачилась, но стоило ему лишь намекнуть, что Лукин находится под подозрением, как сразу согласилась. Наверняка испытывает к шефу не только служебные чувства. Бедняжка! Лукин парень красивый и обаятельный, вряд ли она могла его заинтересовать. Среди пассий Олега никогда не было толстушек. Он специально об этом не задумывался, но подсознательно выбирал стройных женщин. Впрочем, он вынужден был признать, что к концу совместного чаепития Маша Кораблева показалась ему в какой-то степени привлекательной. Если бы сбросила лишние килограммы, то была бы вполне ничего.  Живой ум, независимое поведение и белозубая улыбка кое-чего стоили.

Олег отбросил посторонние мысли и стал думать о деле, а благодаря Маше появилось новое направление в расследовании. Она предположила, что Седову убили возле холодильника, а потом перенесли к дивану. Открытую дверцу холодильника Олег решил пока оставить в стороне, его зацепило в этом предположении другое. «Тело перенесли». Обнаружив труп в комнате отдыха, он автоматически решил, что Седову убили там, а конкретно, возле дивана (там имелись капли крови), потом взяли тело на руки и попытались спрятать. Но ведь его могли перенести из любого другого места! А они обследовали на наличие следов крови только комнату отдыха! За это время офис несколько раз тщательно убирали, так что теперь трудно что-либо обнаружить, но шанс есть: избавиться от следов крови очень трудно, практически невозможно. Но если ее убили в другом месте, то почему перенесли именно в комнату отдыха, а не в ее кабинет, например? Если убийца просто хотел запутать следствие, то ему это удалось. Так, где же убили эту женщину? Олег закурил очередную сигарету и подошел к окну. Окно выходило во двор, где не было ничего примечательного и радующего глаз, тусклый свет фонарей лишь подчеркивал очертания помойки и темные провалы, за которыми скрывались двери в подъезды.

О субботнем отдыхе думать не приходилось. Нужно было срочно организовать повторный осмотр всех помещений офиса «Креатива». В прошлые выходные ни одного трудоголика не нашлось. Неизвестно, что будет в эти. Вдруг Олег покрылся холодным потом. Ведь по субботам приходит уборщица, делающая генеральную уборку! Медлить было некогда, и он сразу схватился за телефон.


В субботу вечером Олег сидел в своем кабинете на Большой Подьяческой улице и подводил итоги. Он столько усилий потратил, чтобы организовать и осуществить обследование офиса! А скольких людей ему пришлось убеждать, уламывать и упрашивать! Едва ли не самым сложным оказалось отменить утренний визит уборщицы, начинавшийся в пять утра, так как генеральный директор «Креатива» не только не знал, как это сделать, но и не мог сказать, кто из его подчиненных может это знать. И, похоже, все его старания впустую.

Олег с самого утра вместе с экспертами участвовал в обследовании помещений и, когда в одном из отсеков муравейника, расположенном неподалеку от комнаты отдыха, удалось обнаружить следы крови, готов был праздновать победу. Однако экспресс-анализ показал, что это кровь другой группы, совсем не той, что у жертвы. Он вдруг улыбнулся, вспомнив, что слова «отсек» и «муравейник» позаимствовал из лексикона Маши Кораблёвой. Затем его мысли продолжили свое неспешное течение. Конечно, есть вероятность, что это кровь убийцы, но она ничтожно мала. Вряд ли убийца не умеет обращаться с ножом, а ведь следов борьбы на теле жертвы не обнаружено. Скорее всего, это следы чьей-то случайной травмы. На этот раз он не стал пороть горячку и ставить всех на уши, решив отложить выяснение происхождения этих следов до понедельника. В целом, он не имел к себе больших претензий в связи с проводимым расследованием, но все же результаты пока не радовали.

У медиков есть «золотой» час, когда после тяжелой травмы они могут оказать существенную помощь пострадавшему. У сыщиков «золотой» промежуток побольше – от одного до трех дней, пока следы не остыли. Увы, этот срок давно прошел. Труп нашли только на третий день после убийства, да и с того момента прошла неделя, а воз и ныне там. Прокурор после активного наскока Олега, когда он потребовал срочно предоставить в его распоряжение группу экспертов (это в отпускной период, да еще в выходной день!), велел ему включить мозги на полную мощность, а не дергать других по поводу и без повода, и ежедневно отчитываться перед ним о ходе расследования. В принципе он и так был обязан это делать, так что промолчал. Олега ценили и без особой нужды в его просьбах не отказывали, и он обычно такое доверие к себе оправдывал. Но если  с этим делом он облажается, то отношение к нему может измениться. Одну ошибку можно любому простить, но если это случится второй раз подряд… Об этом даже думать не хотелось.

У него было три версии. Первая, сугубо личная, связана с мужем убитой и ее матерью. Сегодня днем ему наконец-то удалось пообщаться с Еленой Георгиевной Седовой. Она оказалась очень красивой женщиной, несмотря на то, что ей уже подкатывало к шестидесяти. Она никогда не работала, рано вышла замуж, а через несколько лет родила дочку. Марина – ее единственный ребенок. Муж был человеком предприимчивым и состоятельным, так что она ни в чем не нуждалась. У них была роскошная квартира в центре города, а когда дочь подросла, ей купили двухкомнатную квартиру в Озерках. Несколько лет назад муж умер, но к тому времени дочь встала на ноги, так что Елене Георгиевне не пришлось менять свои привычки. Хотя ее никто не подозревал в убийстве, кое-какие справки о ней навели.

К ней регулярно наведывался мужчина приятной наружности примерно ее возраста. Им оказался бывший друг ее мужа, а ныне и ее друг, некий Валерий Иванович Золотарев. Он был женат, до недавнего времени владел рестораном, но что-то в бизнесе не заладилось, так что сейчас его детище готовилось к продаже.  Надо отдать должное Коваленко, он со своими ребятами умел собирать сведения молниеносно. В своей работе Олег научился предполагать самое невозможное. Так под подозрение попал Золотарев. Его финансовое положение терпит крах, а тут под боком не только красивая, но и богатая вдова. Если устранить ее дочь, а затем жениться на ней, то его невзгодам конец. Конечно, есть еще зять и внук. Но если представить дело так, будто Евгений убил Марину, то тому ничего не достанется, а против Артемки он ничего не имел. Им с женой бог не дал детей, хоть на старости лет с малышом понянчится.

Олег понимал, что это уж слишком притянуто за уши, но бывают и не такие чудеса. Все же в роли убийцы Евгений Лукин выглядел предпочтительнее. У него мотив был куда весомей. После разговора с Еленой Георгиевной Олег в этом не сомневался. Оказывается, Марина собиралась развестись с мужем. Елена Георгиевна объясняла это так, что Евгений уделял мало внимания жене, полностью отодвинул Марину от воспитания сына, настраивал ребенка против матери и, пользуясь тем, что Марина много времени отдает работе, хотел полностью завладеть сыном. Эти ее рассуждения отдавали паранойей, но хоть какая-то частичка правды в них содержалась. И Маша Кораблева косвенно это подтвердила, рассказывая о горячей любви Лукина к сыну. В общем, в понедельник им будет, о чем потолковать.

Вторая версия касалась деловых и личных отношений убитой с Дорофеевым. Это плейбой явно что-то утаил, да и его звонок незадолго до ее смерти казался подозрительным. Впрочем, это был не последний звонок, принятый Мариной. Последний, на который она ответила, был сделан в 20.57 с телефона некой Лидии Васильевны Лаптевой. Коваленко несколько раз ей звонил, но она постоянно была вне зоны действия сети, хотя с обслуживания телефон не снимала, и деньги на счету имелись. Ее адрес установили, но она по нему давно не живет, а где-то снимает то ли комнату, то ли квартиру. По словам ее тетки, работает в небольшом маникюрном салоне в Озерках. Если Лаптева еще пару дней не откликнется на телефонный звонок, придется искать ее по маникюрным салонам. Сколько их в Озерках? Наверняка чертова уйма. Пока что-то не хочется ввязываться в ее поиски, возможно, она была Марининой маникюршей, и они просто обсуждали дату следующего визита. Разговор был совсем коротким, всего минуту. Учитывая количество контактов Седовой, и деловых, и личных, работа в этом направлении казалась бесконечной. Но ребята Коваленко свое дело хорошо знали.

Третья версия была чисто деловой. Марина что-то узнала о тайных делишках, творящихся в «Креативе», и стала для кого-то опасной. С ней решили расправиться быстро и жестоко. Эта версия требовала подключения финансовых специалистов и, возможно, проведения аудита. Слишком долгое и дорогостоящее мероприятие, к нему придется прибегнуть только в крайнем случае. Очень бы этого не хотелось. Прокурор сказал «Включи свои мозги», вспомнил Олег и потер виски, но новые мысли так и не появились. Зато голод в очередной раз подал сигнал, его уже не удавалось притушить сигаретой. Он сунул в задний карман джинсов блокнотик, в который заносил пометки в ходе размышлений, выключил компьютер и вслух произнес: «На сегодня хватит!» Затем направился к двери.

Машин на дороге было немного, и Олег за рулем новенькой «Хонды» чувствовал себя очень комфортно, даже усталость прошла. Он никак не мог нарадоваться на свое приобретение, правда, кредит еще выплачивать и выплачивать, но игра стоила свеч. Олег даже подумал, уж не махнуть ли к родителям в деревню, но ехать туда долго, и он приедет поздно, взбудоражит родителей, потом будет спать до обеда, а после обеда пора и в обратный путь. В понедельник ему предстоит куча всевозможных дел и непростых допросов, к которым нужно подготовиться. Пожалуй, в этот раз придется ограничиться телефонным звонком, зато он не будет никуда торопиться и выслушает всё, что родителям захочется ему сказать. Чем ближе он подъезжал к дому, тем хуже становилось его настроение. Ему вдруг захотелось, чтобы кто-нибудь ждал его дома, нет, не кто-нибудь, а любимая женщина. Она бы накормила его ужином, выслушала его сетования на непростую работу, а потом они отправились бы в спальню… 

- Вот черт, - вслух выругался Олег, чуть не проехав мимо своего дома.

Видимо старею, подумал он. Так, чего гляди, и до маминой мечты недалеко. Но где найти эту любимую женщину? Женщина, с которой он встречался последние полгода, была замужем и сейчас с мужем и ребенком отдыхала за границей. Они встречалась не меньше двух раз в неделю. Она работала в офисе, из которого могла в любой момент улизнуть, а ему порой с трудом удавалось выкраивать время, но он все-таки выкраивал. Между ними, несомненно, была страсть, но встречи были так ограничены во времени, что они почти не общались на посторонние темы. Их обоих это устраивало, а теперь вдруг перестало его устраивать. Ему хочется чего-то большего, не только секса. Определенно старею, опять подумал он, входя в подъезд. Неожиданно для себя он вышел из лифта на третьем этаже и, усмехнувшись, подошел к двери в пятнадцатую квартиру. Затем нажал на звонок. Хотя квартира была коммунальной, тут не было списка, кому сколько раз звонить, видимо, у жильцов было немного визитеров.

Дверь открыла Амалия Эдуардовна:

- Олежка! Никак ко мне в гости пожаловал?

Олег склонил голову в вежливом поклоне:

- Я к вам со всем почтением, Амалия Эдуардовна, но мне надо повидать Машу Кораблеву. Она дома?

Амалия Эдуардовна отступила в сторону, впуская Олега в квартиру.

- Дома. День и ночь за компьютером сидит. А тут такая жара. Она три раза в душ бегала. Я ей говорю: сходи, прогуляйся. А она: на улице еще хуже, да и работать надо.

Амалия Эдуардовна довела его до двери в Машину комнату, и лишь когда он постучал, удалилась к себе.

- Войдите! – недовольно крикнула Маша.

Олег вошел, и она подняла на него недоуменный взгляд:

- Вы опять хотите меня допросить?

- Во-первых, здравствуйте! Во-вторых, в прошлый раз я вас не допрашивал, мы просто беседовали.

- А мне показались, что допрашивали. Я вышла от вас в таком состоянии, будто вагон кирпичей разгрузила.  Правда, чай был очень вкусным, - добавила она и улыбнулась. – Но если вы пришли с ответным визитом, то мне вас порадовать нечем. Из еды только пельмени, а чай в пакетиках. Мне даже неудобно вам это предлагать.

- И напрасно, - тут же оживился Олег. – Вы меня очень обяжете, если предложите эти яства.

Маша хихикнула:

- Я не Амалия Эдуардовна, так что можете так витиевато не выражаться. А пельмени нужно еще отваривать.

- При произнесении этих волшебных слов мой желудок замер в ожидании.

Маша с улыбкой встала из-за стола и направилась к двери, Олег последовал за ней. На кухне было очень чисто, всё сверкало и блестело. Олега это по-настоящему восхитило. Ему казалось, что порядок в квартире его совсем не волнует, а поди ж ты, как расчувствовался. Маша пояснила, что сегодня полдня квартиру драила, даже Амалия Эдуардовна осталась довольна, слава богу, в понедельник эстафету примет Семеныч. Олег с удовольствием смотрел, как она налила воду в маленькую кастрюльку, затем поставила ее на плиту, добавила соли. Наблюдение за ней доставляло ему удовольствие, а она тем временем натерла сыр и нарезала помидоры. Ему приходилось сглатывать слюну. Он хотел закурить, но Маша заявила, что курить на голодный желудок очень вредно, и он курить не стал. В этот момент он окончательно осознал, что созрел для семейной жизни, правда, пока не представлял, когда и как это произойдет, и главное, с кем именно он свяжет свою судьбу. Когда всё было готово, Маша выложила на тарелку огромную порцию пельменей, посыпала их тертым сыром, а сбоку разместила нарезанные помидоры.

- Маслом полить? – обратилась она к Олегу.

Он не мог оторвать глаз от тарелки.

- Как хочешь.

Он машинально назвал ее на ты, а она как будто ничего не заметила и вручила ему тарелку, велев нести ее в комнату. Олег так и стоял с тарелкой в руках, боясь опустить ее на полированную поверхность стола, когда она вошла с чайником в одной руке и столовыми приборами в другой.

- Ой, я забыла постелить скатерть!

Она сунула горячий чайник в свободную руку Олега и достала из шкафа светло-желтую накрахмаленную скатерть, потом унеслась на кухню за подставкой под чайник. Когда стол был, наконец, накрыт, Маша бросила в свою чашку пакетик чая и залила его водой.

- А ты разве не будешь пельмени? – из вежливости спросил Олег.

- Нет, просто чаю выпью. А ты не стесняйся, наворачивай! Вижу, что голодный.

Незаметно, и без всяких договоренностей, они перешли на ты, что казалось совершенно естественным. Олег, желая выглядеть прилично, старался есть помедленнее, но еда казалась такой вкусной, что тарелка пустела с катастрофической быстротой. Когда голод немного притупился, он решил завести светскую беседу.

- Извини, что так неожиданно свалился тебе на голову, просто…

Маша его перебила:

- Не оправдывайся. Я всё понимаю. Бабушкин сервиз закончился, и ты вспомнил о соседке. По счастью, моя посуда в полной боевой готовности.

На самом деле Олег сегодня несколько раз вспоминал о Маше по различным поводам и, возможно, его визит не был уж таким спонтанным.

- Сервиз у бабушки на двенадцать персон, - улыбнулся он, - так что кое-что еще осталось, просто захотелось пообщаться с тобой, вчера ты меня кое на какие мысли натолкнула, вдруг и сегодня такое произойдет.

Маша немного нахмурилась:

- Не отвлекайся на разговоры, а то это яство, как ты назвал пельмени, при остывании становится несъедобным.

Олег не заставил себя упрашивать и, быстро очистив тарелку, от всей души поблагодарил хозяйку. К чаю он относился более трепетно, чем к еде, поэтому пить бурду из пакетика не привык и, сделав пару глотков, поинтересовался, не найдется ли хоть какая-нибудь конфетка.

- Уже две недели ничего подобного в доме не держу, - со вздохом ответила Маша.

- Почему?! – искренне удивился он.

- Борьба с шоколадной зависимостью.

- Неужели и такая зависимость бывает?

- Уж можешь мне поверить, - она слегка похлопала себя по пышным бокам.

На Маше было надето симпатичное летнее платье и, в отличие от вчерашнего, она была причесана. Взгляд Олега задержался на ее груди, и он сглотнул слюну. Маша то ли не заметила его взгляда, то ли не придала ему значения, во всяком случае, не смутилась. А вот Олег смутился, так как не ожидал от себя такой реакции на эту смышленую пампушку, да еще свидетельницу в деле об убийстве. Когда с едой было покончено, они убрали со стола, затем Маша  мыла посуду, а он ее вытирал.

- С Амалией Эдуардовной не забалуешь, - поясняла Маша, - грязная посуда не может лежать на кухонном столе дольше двух минут. – Затем с усмешкой взглянула на Олега: - Тебе бы не помешало иметь такую соседку.

- Упаси бог! – воскликнул он, и они рассмеялись.

Когда вернулись в комнату, Маша сразу взяла быка за рога:

- Спрашивай, что хотел, а то мне еще предстоит работать. – Она машинально перевела взгляд на ноутбук, который во время их трапезы переместился на журнальный столик возле дивана. – План на сегодня еще не выполнен.

- И как долго ты собираешься работать в таком режиме?

- Два месяца, - кратко ответила она и вернула его в деловое русло. – Задавай свои вопросы.

Олег так расслабился и даже разомлел от обильной пищи и приятного общения, что не сразу смог вспомнить, о чем именно собирался с ней говорить. На самом деле никаких конкретных вопросов у него к ней не было, и он рассказал, что сегодня обследовали офис на наличие следов крови. Такие следы обнаружили в одном из отсеков, но кровь Седовой не принадлежит.

- Вы обнаружили следы крови в отделе продаж электронных игрушек? – оживилась Маша.

Олег не знал, как назывался тот отдел, и пояснил, где именно он расположен. Маша понимающе кивнула и рассказала о несчастном случае, произошедшем с сотрудницей отдела примерно месяц назад. Она распаковывала посылку, и нож, соскользнув, повредил артерию на руке. Кровотечение было очень сильным, пришлось вызывать скорую помощь, но всё обошлось. Чего-то такого Олег и ожидал, так что лишь грустно кивнул головой, принимая к сведению Машину информацию. Хорошо еще, что он не стал пороть горячку, обнаружив эти следы.

- Выходит, к разгадке убийства мы так и не приблизились, - подытожил он.

- Но ведь какие-то версии и подозреваемые у тебя уже есть? – осторожно поинтересовалась она.

Олег кивнул:

- Конечно, есть, но я не имею права их разглашать.

- Тайны следствия, - протянула Маша.

- Что-то типа того, - согласился он. – Мне гораздо интереснее послушать, что ты думаешь по этому поводу. Может, у тебя есть подозреваемые?

Она с сожалением произнесла, что ни одного даже легкого подозрения в чей-то адрес нет, хотя долго обдумывала это, но одно она точно может сказать, что это не Женя. Кто угодно, но не он. Олегу слышать это было неприятно. Похоже, она здорово втюрилась в Лукина. Впрочем, он и сам не особенно верил в его причастность к убийству, но был обязан всё досконально проверить.

- Ты к нему неравнодушна? – в лоб спросил он.

Маша немного смутилась, но ответила спокойно и уверенно:

- Это не имеет значения. Я бы НИ ЗА ЧТО не стала его выгораживать, если бы хоть на мгновение усомнилась в его невиновности.

Олег хотел ей возразить, но в это время Маше позвонили на мобильный телефон.

- Папа? – удивленно сказала она в трубку и выразительно посмотрела на Олега. Он шепотом сообщил, что пока покурит, и удалился на кухню.

Распахнув окно, он закурил. Вид отсюда был почти таким же, как и из его кухни, но всё же не совсем, всё казалось немного ближе, отчего и смотрелось несколько иначе. Настроенный на благодушный и немного философский лад, Олег сделал глубокомысленный вывод, что всё зависит не только от того, каким является на самом деле, но и от того места, откуда смотришь. Наверняка к этому выводу пришло множество профессиональных и доморощенных философов до него, но ему показалось, что именно он сделал это открытие. И в расследовании так, подумал он. Я смотрю на дело со своей колокольни, а Маша со своей, и если ему Евгений Лукин кажется возможным преступником, то ей ангелом во плоти. Так, как же всё обстоит на самом деле, что нужно сделать, чтобы это узнать? Спуститься вниз? Но тогда он не увидит того, что предстает перед его глазами, когда он смотрит сверху. Через минуту он уже не на шутку гордился собой, когда пришел к выводу, что на дело надо смотреть со всех сторон и со всех  высот, будто поднимаешься или спускаешься по винтовой лестнице.

Олег уже давно докурил сигарету, успел пофилософствовать, но Маша за ним всё не приходила. Неужели так долго общается с отцом? Взглянув на часы, он увидел, что шел уже одиннадцатый час, так что решил вернуться без приглашения. Стукнув в дверь, он вошел в комнату. Маша сидела за столом, подперев голову руками и бессмысленно глядя перед собой.

- Ты долго курил, - сказала она.

Ее глаза набухли непролитыми слезами, и Олег не на шутку обеспокоился:

- Что-то случилось?

- Нет, ничего не случилось, - безучастно произнесла она. – Всё, как всегда. – После небольшой паузы добавила: - И это не имеет никакого отношения к расследованию. Извини, я больше не могу ничего обсуждать, мне надо работать.

Казалось, она вот-вот расплачется, и Олег поспешил к двери. Она пошла его провожать. На прощание он сказал, что они завтра договорят, и слезинки все же появились на ее длинных ресницах.

- Я больше не хочу допросов!

- Обещаю, завтра допроса не будет, - произнес он, прикрывая за собой входную дверь.

В свою квартиру он вошел в полном расстройстве. А ведь вечер так хорошо начинался! Вкусная еда, приятное общение и вполне радужные перспективы в обсуждении расследования. А закончилось всё тем, что Маша не слишком вежливо выставила его за дверь. Впрочем, грех на нее обижаться, отец чем-то очень сильно ее расстроил, тут не до церемоний. И все же, он был разочарован. Обычно женщины не стремились избавляться от его общества. Правда, Маша считала, что он пришел к ней вынюхивать и допрашивать. Отчасти это так, но надо быть честным перед собой – он и сам толком не знал, зачем к ней явился. Ему было одиноко, голодно и вообще паршиво, и он вспомнил о ней. Он ведь мог отправиться к родителям или позвонить своему ближайшему другу Володе, который, как и он, до сих пор в холостяках, или же напомнить о себе какой-нибудь из прежних подружек. Может, он и впрямь стареет, и вариант с соседкой показался наименее хлопотным? Последнее предположение ему понравилось больше других, и он решил остановиться на нем.

Олег бодрым шагом направился в ванную, решив сегодня пораньше лечь спать и отоспаться не только за прошлое, но и впрок. Но не тут-то было. Ему не спалось. Вдруг захотелось почувствовать рядом с собой женщину, нет, не просто женщину, а любимую женщину. Он даже провел рукой по соседней подушке, будто надеясь там кого-то обнаружить. Кого бы он хотел видеть рядом с собой – ту, единственную, которую любил? Вряд ли. У него на нее столько обид в свое время накопилось, что горечь тут же всё уничтожила бы. Катю, свою последнюю любовницу? Тоже нет. Несмотря на регулярные пылкие объятия, они так и остались чужими. Он хоть что-то знал о ней, она же ни разу не поинтересовалась ни его прошлыми, ни нынешними делами. Постоянный цейтнот приучил их к этому.

Они познакомились в кафе, куда Олег забежал перекусить. Ее офис располагался неподалеку, и она появилась там с той же целью. Обычно она ходила обедать с подругой, но в тот день подруги по какой-то причине не было на работе, и она пришла одна. Олег, войдя в кафе, наметанным глазом оценил ситуацию и попросил разрешения присесть за ее столик. Она не возражала. Понемногу они разговорились, Олег умел задавать вопросы и расположить к себе собеседника. Тогда он узнал, что она замужем, муж довольно успешный бизнесмен и у них маленькая дочка. Он расспрашивал ее не из любопытства и не из желания узнать о ней побольше, а просто, чтобы показать свою заинтересованность. Это ему удалось. Запас его знаний о Кате этим и исчерпывался. Они быстро поняли друг друга и договорились о встрече. Накал страстей то немного ослабевал, то чуть-чуть усиливался, но ничего, по сути, не менялось. Они встречались только ради секса.

Так, хотел бы он, чтобы Катя вместе со своей дочкой поселилась в его квартире? Он в этом сомневался. Но у этой медали была и другая сторона – захотела бы Катя поселиться в его квартире? Тут сомнений было еще больше. Что он из себя представляет?  Чем владеет? Для женщин Катиного типа, а уж в этом он неплохо разбирался, между двумя этими вопросами нет разницы. Так, чем он владеет? У него есть жилье, приличный автомобиль тоже есть, правда, за него с учетом первоначального взноса выплачена только треть. Всё. Этим список его владений исчерпывается. Зарплата средняя, общественное положение – это как посмотреть, перспективы – никаких перспектив!

Кстати, о перспективах. Одна из прежних пассий Олега не желала ограничивать отношения с ним только сексом, поэтому часто донимала всякими вопросами. Однажды поинтересовалась, до каких пор Олег намерен оставаться простым следователем, на что он ответил, что он следователь не простой, а по особо важным делам.

- Но ведь есть и повыше тебя? – не унималась она.

- Завались, - весело ответил он. – Начальства просто пруд пруди!

- Вот-вот, и когда ты собираешься примкнуть к ним?

- Никогда!

Она его не понимала.  Девушка не была глупой, но назвать ее умной тоже было затруднительно, и он попытался объяснить на доступном примере. Вот, возьмем театр, говорил он. Там есть актеры, режиссеры, кассиры и т.д. и т.п. И еще есть директор.  Теперь возьмем какого-нибудь актера. Представим, он замечательный актер. Как думаешь, он захочет стать директором или кассиром? - Вряд ли, неуверенно ответила она. - Правильно, и я тебе скажу, почему. Потому что это совсем другая работа, совершенно ему неинтересная и в которой он ничего не понимает. - Олегу так понравилась собственная аллегория, что он решил развивать ее дальше. - Конечно, из всех правил есть исключения, сказал он. Бывает, что талантливые актеры становятся успешными администраторами, но это редкость.  А теперь вернемся к актерам и режиссерам. - Он задавал девушке вопросы, помогал ей формулировать ответы, в результате чего получилось следующее. Между режиссерами и актерами возможны всякие переходы, потому что это хоть и разные профессии, но взаимосвязанные, режиссеры и актеры постоянно друг с другом контактируют. Но это не означает, что любой, даже очень хороший актер, может стать столь же хорошим режиссером и наоборот. Потом от театра перешел к следственным органам. Оперативников он назвал актерами, следователей режиссерами, экспертов кассирами, а всё начальство объединил под внушительной вывеской «директор».

- В общем, по этой аналогии я режиссер и собираюсь оставаться режиссером, - заключил он. – Впрочем, иногда, по собственному желанию, становлюсь актером, то есть занимаюсь оперативной работой. Таков мой выбор и мое призвание. В общем, директором мне не быть.

После того разговора он еще пару раз в разных компаниях выступал со своей аллегорией и неизменно имел успех. Но, как говорится, плетью обуха не перешибешь. В широких кругах бытовало мнение, что если ты к определенному возрасту не стал начальником или миллионером, то ты неудачник или дурак. А он, ко всему прочему, к тридцати двум годам еще и семьей не обзавелся. Так, кто же он – неудачник, дурак или кто похуже? Его захлестнула смертная тоска, он опять провел рукой по соседней подушке и вдруг ощутил непреодолимое желание. На мгновение перед его мысленным взором промелькнули пышные формы Маши Кораблевой, но он тут же отогнал это видение, она уж точно не его вариант. Медленно поднявшись с кровати, он отправился на кухню,  выкурил сигарету, затем заварил свой фирменный чай. Уснуть удалось лишь под утро.


                Глава восьмая
                Женя

- Папа! Папочка! – Артемка влетел в комнату и оседлал сонного отца. – Вставай! Я уже проснулся!

Женя нехотя открыл глаза. Так хорошо было спать и ничего не чувствовать, но Артемка вернул его к этой постылой жизни, продолжая болтать без умолку:

- Бабуля кашу варит. Я ей сказал, что мы с папой любим рисовую кашу. Папа, ты ведь любишь рисовую кашу? А зарядку будем делать? А когда мы пойдем гулять?

Обычно утренняя болтовня сына по выходным, когда не нужно было никуда торопиться, вызывала у Жени умиление, но сейчас он испытал раздражение.

- Артем, хватит болтать! – строго сказал он. – Иди умойся и почисти зубы.

Малыш нехотя сполз с кровати и с обидой посмотрел на отца. Он стоял такой маленький, хорошенький, в белых трусиках и босиком. Его губы подрагивали.

- А как же зарядка?

Женю просто затопило чувство вины. Ребенок ни в чем не виноват, во всем виноваты взрослые. Он вскочил с кровати.

- Ладно, давай вместе будем делать зарядку.

Артемка не сводил с него преданных и любящих глаз, стараясь повторять за отцом все его движения. Когда с зарядкой было покончено, Женя потрепал малыша по щеке и сказал, что тот будет отличным спортсменом. Довольный Артемка ускакал к бабушке, вернее, к бабуле. Именно так он называл Женину мать, а мать Марины – бабушкой. Никто его этому не учил, он сам придумал, так как ему не нравилось говорить бабушка Лена и бабушка Наташа. Женя с грустной усмешкой подумал о том, как быстро дети всё забывают. Первые дни Артемка много плакал и постоянно звал мать, чувствуя по поведению взрослых, что произошло что-то плохое. В конце концов, ему сказали, что мама уехала в командировку, и он успокоился.

Женины мысли опять ускользнули в недавнее прошлое. После звонка тещи в прошлую субботу они стали обзванивать всех родственников и знакомых Марины, после чего заявили о ее исчезновении в полицию. Там отнеслись к ним серьезно и, хотя положенный в таких случаях срок еще не миновал, кое-что сделали. Во-первых, позвонили в охрану бизнес-центра, в котором размещался офис «Креатива». Там заверили, что офис закрыт, а ключ на месте. Тогда никому не пришло в голову обыскивать офис. Потом проверили сводки. Поскольку ничего не обнаружили, велели ждать положенных трех суток, после чего Марину должны были объявить в розыск. Женя отвез Артемку к своим родителям, а сам оставался в Марининой квартире, теща тоже почти все время находилась там, надеясь, что дочь вернется.

В понедельник он вышел на работу, просто не мог оставаться дома в компании с тещей, которая постоянно в чем-то его обвиняла. После обнаружения тела дочери Елена Георгиевна вообще впала в ступор, оживляясь лишь для того, чтобы еще в чем-нибудь его обвинить. Но ему было все равно. В душе была пустота. Он автоматически отвечал на вопросы, что-то делал, где-то присутствовал, но на самом деле от него осталась только оболочка. Со временем даже теща смягчилась, видя его состояние, посчитав, что он так тяжело переживает потерю любимой жены. На самом деле он переживал из-за своей загубленной жизни.

- Папа! – Артемка на полной скорости влетел в его комнату. На нем уже были шорты и футболка, а умытая физиономия лучилась искренней радостью. – Бабуля зовет завтракать!

Женя невольно улыбнулся:

- Скажи, скоро приду, только умоюсь. – Он уже заправил постель и оделся.

За завтраком Женя внимательно рассматривал сына – симпатичная мордашка, черные волосы и карие глаза. У Жени тоже глаза были карими, но волосы светлыми, а у Марины наоборот – глаза серыми, а волосы черными. Они с Мариной во всем были полными противоположностями, Артемка их объединял. Но ребенок – это не трансформер, составленный из отдельных частей ближайших родственников, он уникален и похож только на самого себя.

За столом они обсуждали дальнейшие планы на лето для Артемки. У родителей Жени не было дачи. Они люди подвижные, им было скучно сидеть на своих сотках. В молодости постоянно ходили в походы, сплавлялись на байдарках. С возрастом стали предпочитать более респектабельный отдых – путешествовали по миру бизнес-классом, даже рождение Артемки этому не воспрепятствовало, два раза в год они отправлялись куда-нибудь на край света. Вот внук немного подрастет, говорили они, будем брать его с собой. К тому же, Женин отец очень любил охотиться, а это тоже не делается в дачных кооперативах.

У Марининого отца загородный дом был, не слишком большой, но все же вместительный, но, к большему неудовольствию и даже гневу Елены Георгиевны, он завещал его своей младшей сестре Вере Константиновне, женщине тихой и одинокой. Хотя Женя вошел в семью Седовых после этих событий, он одобрял решение Марининого отца. Вера Константиновна постоянно жила в этом доме, ухаживала за ним и за участком, а, когда семья собиралась на даче, обслуживала всех. У нее не было других родственников, так что для семьи в принципе ничего не менялось. А вот зная нрав своей жены, тесть мог предположить, что та, будучи полноправной хозяйкой, вполне может выставить золовку за дверь.

Артемка с самого рождения проводил лето на этой даче в компании то с бабушкой, то с бабулей. Но в этом году в середине июля Елена Георгиевна поссорилась с Верой Константиновной и вместе с внуком вернулась в душный и жаркий город. На похоронах Марины они вроде помирились, а накануне, отмечая девятый день, окончательно договорились, что в воскресенье вернутся на дачу вместе. Жене предстояло доставить их туда. В понедельник к двум часам дня он должен вернуться в город, так как его вызвали в прокуратуру на официальный допрос. При мысли об этом он поежился.

- Папа! – Артемка уже выбирался из-за стола.

- Ты сказал спасибо? – строго спросил Женя.

- Ой! Бабуля, спасибо. Завтра я тоже хочу рисовую кашу. Папа! Подбрось меня вверх!

В разговор вмешался дедушка:

- Ты только что поел. Если папа тебя подбросит, весь твой завтрак вывалится наружу.

Артемка уставился на деда испуганными круглыми глазами:

- Тогда лучше потом, - почти прошептал он и выскочил за дверь.

Дедушка с бабушкой умиленно переглянулись. Поблагодарив, Женя направился к двери, спиной чувствуя тревожные взгляды родителей. Но какие же они молодцы! Ведут себя настолько деликатно, насколько это вообще возможно. Они понимают, что он не хочет ничего обсуждать, что ему хочется побыть одному. Артемка этого понимать не может, поэтому постоянно его дергает и раздражает. Хорошо, что сегодня отправится на дачу. Он будет навещать сына в выходные, это можно выдержать.

Артемка тем временем собирал игрушки, которые хотел взять с собой на прогулку. Неподалеку от дома родителей располагался небольшой парк, куда они и намеревались отправиться. Бабуля была уже наготове с бейсболкой внука в руках:

- Артемка, надень.

Малыш ловко нахлобучил ее на голову и, взяв в одну руку мешок с игрушками, вторую протянул отцу:

- Пошли!

В парке Артемка облюбовал большую песочницу, в которой возились еще несколько малышей. Он насыпал совочком песок в игрушечный самосвал в одном углу песочницы, по поребрику довёз до другого угла и там ссыпал, затем процедура повторилась. Сначала Женя наблюдал за игрой сына, потом вернулся к своим мыслям. Ему предстоял допрос. На фоне его полного безразличия это его тоже не сильно беспокоило, но все же нет смысла подставляться. Нужно всё продумать до мелочей, чтобы не сболтнуть лишнего. Потом, когда ситуация немного успокоится, и он придет в себя, то сможет всё обдумать обстоятельно и, возможно, примет новую жизнь и нового себя. Но пока не получается. Его мысли соскользнули в ту роковую пятницу, которую ни за что не захотел бы пережить еще раз, и вдруг все его чувства ожили. Он ненавидел!

Впрочем, та пятница начиналась вполне прилично. Утром, приняв душ, Женя стоял в ванной и вытирался, когда туда без стука вошла Марина. Их взгляды встретились, и ему вдруг захотелось, чтобы она прикоснулась к нему. Возможно, близость не решила бы проблем, но уж точно отодвинула бы их на время. На мгновение в ее глазах что-то вспыхнуло, но она резко развернулась и вышла. Две недели перед этим Марина вела себя, как примерная мать, и иногда Жене казалось, что она хочет примирения. Но подходящим поводом она не воспользовалась.
У Марины имелась своя машина, но, когда они поженились, на работу стали ездить вместе, на Жениной. Если ей приходилось задерживаться, то на обратном пути она пользовалась метро или вызывала такси, зарплата ей это позволяла. Последнее время они ездили порознь, но в ту пятницу Женя у нее спросил:

- Тебя подождать или сама доберешься?

- Подожди, я быстро.

По дороге они обсуждали домашние дела и всевозможные проделки Артема, но ему казалось, что она хочет что-то ему сказать, то и дело возникали многозначительные паузы. Но она так ничего и не сказала. Женя же был почти готов к примирению ради сына, поэтому возлагал некоторые надежды на вечер. С Мариной явно что-то происходило, и он надеялся, что это связано с ним. Уходя с работы, он зашел к ней в кабинет. Она выглядела очень озабоченной и нервной. Женя знал, зачем она так убивается на работе. Ей нужно не только высокое общественное положение, но и большие деньги.

Кроватка Артемки до сих пор стояла в их спальне, что Марина считала недопустимым, поэтому решила купить квартиру побольше, и не просто побольше, а огромную и престижную. У Жени имелась некоторая сумма на карточке, и он предложил вложить ее в дело, но Марина отказалась. Пусть эти деньги останутся в качестве страховки, говорила она. Женя подозревал, что она просто хочет быть единственной владелицей, а ему предстоит и впредь жить не в собственной квартире, а в квартире своей жены. Будущее их жилище располагалось в строящемся доме, было двухэтажным, окруженным со всех сторон просторными застекленными лоджиями, и с видом на Неву. Марина говорила о нем взахлеб. Но на это роскошество денег у нее не хватило, так что пришлось взять кредит. Это стало еще одним источником их разногласий. Женя считал, что можно было продать ее двухкомнатную квартиру, добавить недостающую сумму и купить уже готовую к проживанию, трехкомнатную. Но эта проблема была лишь одной из многих.

В общем, вечером Женя вернулся домой в некотором ожидании и, расцеловав мать, которая в тот день нянчилась с сыном, отпустил ее домой. Марина в обещанное время не появилась, и он стал накаляться, а когда Артемка начал плакать, не желая засыпать без матери, он, превозмогая гордость, позвонил Марине. Но она не ответила, и его захлестнуло чувство, похожее на ненависть. Но это еще была не ненависть, настоящая ненависть пришла чуть позднее. Уложив сына спать, он сел за компьютер, чтобы отвлечься от терзающих его чувств.
И тут от Марины пришло сообщение. Оно было отправлено с ее рабочего компьютера. Он перечитал его несколько раз, чтобы осмыслить написанное, потом удалил, да так, чтобы и следов не осталось. Некоторое время тупо смотрел перед собой, и уж потом его захлестнула ярость, а за ней пришла и ненависть, да такая, которая требовала немедленного выхода. Он просто больше не мог оставаться в квартире, в ЕЕ квартире. Артемка тихо посапывал в своей кроватке, Женя включил в спальне телевизор на минимальную громкость, настроил его на канал, где показывали мультики, и положил рядом с ребенком пульт от телевизора, Артемка умел с ним обращаться. Он проделал это тихо и деловито, но внутри у него всё кипело. Выскочив на улицу, он не представлял, что будет делать дальше. Ярость и ненависть, клокотавшие внутри, требовали выхода. Ноги сами принесли его к автомобилю. Опомнился он, лишь когда понял, что приближается к офису.


Продолжение следует...