Раз2ение

Автор: Yuu_Sangre (http://ficbook.net/authors/Yuu_Sangre)
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Даркфик, POV, Songfic
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика
Размер: Мини, 4 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
 свой стон
 убери в свою глотку
 подальше
 и если громким
 то только
 крик счастья

Публикация на других ресурсах:
 С указанием авторства и ссылкой на эту страницу.

Примечания автора:
 Posternak_-_Раз2ение.mp3

 Как живет, так и пишем. А живем мы, ребят, +уево.

 Дело было давно и неправда. Я ни за что не отвечаю, отвечаю.




 Когда ты смотришь на меня так, мне хочется плакать. Но я - в сотый раз - напоминаю себе, что я мужик, и забиваю этот стон подальше в свою глотку, глотаю его, заглатываю подальше, мне кажется, он уже в сотый раз имеет меня в рот, а я сижу и молчу, потому, что боюсь его выпускать, как долбанная шлюха боится потерять скудный свой заработок за некачественно выполненную работу.
 И казалось бы, "че за нах" вообще, а однако - ты сидишь и куришь, я молчу и смотрю, смотрю молча, молча смотрю, как ты выдыхаешь серый дым,и вдыхаешь серый дым, ты обхватываешь тонкую длинную белую сигарету тонкими припухшими губами, и жадно сжимаешь ее между ними, и от этого на губах образуются складочки, как если бы ты собрал их в трубочку, или как если бы ...далее идут неприличные мысли про другое отверстие твоего жеманного организма... и длинные тонкие пальцы, два длиннющих худых неровных пальца чуть ли не под цвет сигареты, они обхватывают ее с двух сторон, оставаясь при этом все такими же длинными несогнутыми бледными твердыми вверх торчащими объектами моего пристального внимания, и все это напоминает мне твой ....дальше снова они, эти противные мысли совсем не о тех частях твоего гребанного тела, этого худого бледного тела с синими венами сквозь тонкую кожу, с длинными худыми ногами, с этими длиннющими худыми ножищами, которые когда-то занимали пол моей гостиной, когда их хозяин устраивался на полу у стены, точно так же прикуривая свою гребанную сигарету тонкими влажными губами, которые так хочется просто поиметь прямо здесь и сейчас, но нельзя, потому что ты не любишь, когда у тебя из-под носа вырывают сигарету прямо во время процесса, и будешь сердиться, и обвинять, и говорить, что я наглый озабоченный мудак, и это еще если повезет - все это заводит меня совсем не в те дебри всего этого леса, но, блять, я сижу и смотрю, как ты куришь здесь, и не могу отделаться от этого ощущения дежавю, и меня **** все, что происходит, и каждая минута идет за всю мою жизнь, и она явно проведена не с тобою, и вдали от тебя, потому что такой холодный твой взгляд может говорить только об одном, и это отлучение звучит даже по-дурацки, потому что я не собираюсь это терпеть, это во-первых, а во-вторых, я тебе не послушная рабыня, идиот, ну а в-третьих, я жажду поклоняться своему застенчивому богу при любых гребанных обстоятельствах, и отлучение им самим нихуя мне не поможет, запомни, сволочь блондинистая.
 Я блять сдохну сейчас, а тебе все похуй, ты все так же сидишь и смотришь в свое сраное окно, ну почему ты выбрал именно это место для своих медитаций со своей сигаретой, этот подоконник, когда ты уйдешь - если ты уйдешь, я уже готов - я просто обязан буду отодрать его нахуй из моего окна, и ****ь меня кто остановит.
 Хотя, наверное, будет дуть. Но не на тебя ведь, ты ведь "больше не придешь", ты тут вообще один по себе, и сам такой важный, и тебе вообще насрать на мое отношение ко всему этому.
 Просто возьми меня сейчас, и я не буду плакать. Я не буду думать об этом вообще, и я вообще не буду думать. Сейчас ты рядом, и я не могу думать ни о чем, кроме тебя, кроме того, насколько ты... Стоп, так и до стояка недалеко. Я ведь такой впечатлительный, ты ведь сам говорил. Просто не еби мне мозг, просто не смотри так на меня, ты вообще на меня не смотришь, ты, ты просто невозможен, ты просто жалок, ты, идиот. Идиот хренов.
 Или я жалок?.. Уже значения не имеет.
 Что ты только что сказал? Что я "надоел тебе"? Что я осел? Что?..
 Да ты даже обозвать меня нормально не можешь, стерва крашенная. Все в твоем долбанном организме сейчас так и говорит мне: возьми меня, а я просто сижу и тупо пялюсь, пялюсь на обнаженную спину и торчащие лопатки. У меня всегда была слабость к таким вот спинам. Фетиш, ты же сам говорил.
 И тонкие маленькие позвонки, их словно можно пересчитать, по порядку спускаясь вниз и поднимаясь уже усталой рукой вверх, это так приятно, обсасывать, облизывать каждый, как будто это что-то изменит или позволит тебе кончить; но ты так равнодушен к моим фетишам, наглая скотина, ты всегда только смеешься, выдавая свое коронное "ха" мне в лицо, и раздвигая худые ноги.
 Не выпуская из рук сигарету, ты касаешься моих губ тонкими бледными пальцами, губ, никогда не знавших ни твоих поцелуев, ни первого робкого затяга. Ты никогда не даешь мне даже потрогать твои сигареты, и я ведь обещал, я обещал тебе, что никогда не захочу попробовать... Но ведь теперь можно, теперь ты, наверное, уйдешь от меня в свою счастливую жизнь ****утого недобога, а мне чокнутым детективом искать случайные жесты, точки, сходки и выцветшие воспоминания.
 Теперь нет. Всего этого нет. И тебя будто нет, и меня, хотя ты сидишь передо мной, вот же ты, весь такой изломанный, израненный, в порванной рубашке и белой коже, и дым мягко окутывает твое лицо, когда ты резко выдыхаешь очередную порцию яда, а я бы так хотел никотином расходиться сейчас по твоему телу, ища эрогенные зоны, причиняя боль и уничтожая тебя к чертям изнутри. По крайней мере, так говорится в соцрекламах. И не скалься так, не смей улыбаться мне прямо в лицо, когда мне так холодно и одиноко, хоть я и с тобой.
 Уронить тебя на пол. Сдавить горло леской. Тебе бы пошло.
 Но ты так пошло всегда раздвигаешь свои длинные худые ноги, когда я пытаюсь оказать тебе сопротивление; ты знаешь, что дальше счет идет на секунды - одной больше, одной меньше, но я все равно неизбежно окажусь в плену этих самых ненавистных мне ног и рук...
 Пепел легко падает с этой сигареты, а ты уже хватаешь неловкими пальцами следующую.
 Стоит тебе зажечь ее, и мой мир взорвется всепоглощающим пламенем, вспыхнет изнутри и без того уничтоженный разум, к чертям снесет взрывной волной кровать и стул, и чертово окно.
 Я уже вижу, как в твоих глазах отражаются языки огня, в пустых неживых глазах, ведь я убью тебя.
 Я убью тебя, сволочь.
 Чтобы больше никакого никотина в моем доме.
 Чтобы больше никаких чертовых ног и осточертелых лопаток. Невозможно обманывать себя вечно: твоя кожа соленая, как слезы, а вовсе не сладкая, как фруктовый лед.
 Невозможно остановить пламя, если искра уже упала на сухой, как твои губы, сизый мох.
 Ничего не исправить, нельзя, немыслимо.
 Сигарета падает из сжатой мною руки как в замедленной съемке.
 Весь мир сгорит в огне. Весь, кроме меня, ведь я останусь в нем по собственному желанию.
 Ты кричишь, но я ничего не слышу, только треск разгорающегося костра, и даже кровь твоя, которую я ощущаю на губах, кажется мне соленой, будто твое тело, а не ржавой застоявшейся водой, какой она является сейчас.

 А, нет. Я все так же сижу перед тобой на полу, а ты куришь, выпуская пар изо рта.

 Я любил тебя, но что с того - ты не стоишь и ломаного гроша, ты ничтожен.
 Давай помиримся? Давай будем вместе вечно, а потом попадем в страну эльфов, где ты станешь розовой принцессой, а я крылатым скакуном буду носить тебя по полям и долам, куда бы ты не захотел. Ха.
 Давай утонем вместе, я так устал, я больше так не могу. Мир подернут дымкой, и в этой дымке паутиной оплели каждую мелочь, любой предмет, знакомые с детства дома те, кто выглядит безобразными пауками, а называют себя горделиво - "люди".
 Давай проиграем эту битву; я не хочу больше сражаться.
 Я хочу вечный покой и забвение, в месте, где я буду лежать, пригвожденный, на мокрой траве, и смотреть на раскинутой возле меня горделиво тело, не видя за волосами на глаз, ни губ, ни даже тонкую длинную сигарету.
 Все началось с чувств; ими все и закончится.
 Твои губы мягкие, я бы хотел посмотреть на тебя, когда исцеловал бы их настолько, чтобы они посинели и стали твердыми, как лед.
 Но, наверное, такого не бывает: откуда мне знать?..
 Я хочу назвать тебя всеми именами, известными богу и дьяволу, я хочу, чтобы ты покраснел, услышав мою криворукую брань, я хочу, чтобы ты точно узнал, что именно я думаю о тебе; я хочу, но я не буду жаловаться. Я не собираюсь доставить тебе такое удовольствие; я честен с собой.
 Ты жаждешь этого, ты специально сидишь здесь сейчас, не желая уходить, и выпускаешь так томно вонючий до тошноты дым с таким родным и знакомым до боли в желудке запахом тебя и горечи. Я знаю, как пахнет горечь; как пахнешь ты, мне неизвестно. Ты всегда разный, даже сейчас ты источаешь аромат жертвенности и беззащитности, но кажешься грозным и холодным, как гребанный айсберг в океане.
 Да ну, зачем мне это. Перестань. Сколько веков уже ты все так же сидишь на рассыпающемся в прах подоконнике, сколько раз за сутки ты выпускаешь белый дым из приоткрытых губ, стряхивая белый пепел на поцарапанный паркет.
 Сколько раз я пытался встать, но не мог; сколько раз я открывал рот, собираясь заговорить, но не мог произнести ни звука?
 Сколько я просидел здесь вот так, без движения, и могу ли я теперь ходить, двигаться и бегать? Разве мои мышцы не превратились в изжеванную жвачку, разве мои кости не срослись теперь воедино, образовав невероятно прочный, цельный, но такой бесполезный скелет?
 Какого черта я такой слабак? Какого тебя я еще недолюбил, и теперь хочу, все еще хочу, хочу прикоснуться к тебе, выбросив к чертям сигарет, сжатую в тонких припухлых губах.

 Пройдено. Этот уровень уже пройден, но конец игры отчего то все не наступает.
 Холодно. Холодно и страшно. Вообще никак. Почему я все еще здесь? Я же задеревенею от холода, если останусь на этом полу еще хоть секунду.
 Нас двое, и ни один не хочет уступать. Нас двое, и оба - в моей голове.
 А ты сидишь так, будто тебя это никак не касается, вообще не волнует, будто твои губы или руки не были моими как будто сейчас, будто я никогда не заставлял тебя царапать этот паркет, на который ты теперь так безответственно роняешь хмурый пепел, надеясь не увидеть его более никогда вновь.
 Разве не я просил у тебя прощения, умоляя исцелить меня, желая искупления более всего на свете? Разве не ты им был?
 Какого черта тогда. Хватит. Подними свою тощую задницу и выметайся с моей территории. Вышвырну вон из своего головы вместе с тем мной, который все еще желает продолжения.
 Я просто...

 Покромсай меня на части. Тебе пойдет фартук мясника. Широкое острое лезвие разрубит на обломки мои сросшиеся в неподвижности кости, и кровь моя, как когда то твоя, зальет израненный твоим невниманием паркет.

 Ненавижу тебя, кровь от крови моей, плоть от плоти. Одинаковое, такое же, как у меня, тело и губы, впалые глаза и живот. Такая же сигарета зажата во рту. Тот же, все тот же мой подоконник.

 Когда ты смотришь на меня так, мне хочется плакать. Но я - в сотый раз - напоминаю себе, что я мужик, и забиваю этот стон подальше в свою глотку, глотаю его, заглатываю подальше, мне кажется, это будет продолжаться до бесконечности: и скомканная фигура перед окном, и пепел, и царапины на сладко пахнущем тобой паркете, и я сижу, тупо глядя в пространство, не понимая, что тебя давно уже нет, и сигарета потушена, валяется на паркете; а окно открыто, оно горит так ярко, ты знаешь, как будто это не зимний будний, как обычно, день; и губы такие горькие, и пахнут дымом сигарет, и пальцы, такие хрупкие, сжимают мое горло, не давая мне дышать. Это - лишь иллюзия, пока мы здесь; а назавтра и тебя, и меня здесь не будет, и это закончится.

 Пауки оплели каждую мелочь в этом пространстве без тепла и света, и только огонь обжигает, не изменяясь и не защищая; даже упавшая вниз, как из Рая выдворенная, сигарет, даже невидимый пепел, покрытый слоем пыли и копоти.

 В этот мир стоит вдвоем, помесью;
 Это твое, бери, пользуйся.