Пробуждение

     Ироническо-фантастический  рассказ
 
     Пробуждение было внезапным, и потому, рассказ, тоже внезапно родившийся, нельзя было сразу вспомнить. Но и потом с трудом припоминалось, что за рассказ родился, и как он был связан с пробуждением, и не приснился ли он во сне? Пожалуй, так и было: рассказ приснился перед самым пробуждением, и он был ничем иным, как описанием только что виденного сна, и потому его было еще труднее припомнить, чем сон, но Андрею казалось, что вспомнить его необходимо, и он решил успокоиться и сесть за свой одинокий стол, чтобы его записать. Но это оказалось труднее всего: в голову лезли всякие посторонние и потусторонние мысли, сон мешался с бодрствованием, прошлое — с настоящим, настоящее — с далеким будущим.
     Но через некоторое время он все же немного сосредоточился и написал в начале листа: «Пробуждение» и чуть ниже: «внезапный рассказ». Но дальше было самое трудное. Вспомнить в точности сон, и тем более — его рассказ, тоже приснившийся во сне — это не жизнь прожить и не море по колено перейти. Припоминаются всегда лишь смутные отрывки, мелькающие наподобие преломляющихся солнечных бликов в витраже, если смотреть на него под различными углами; блики эти рассыпаются на множество осколков и лишь иногда выстраиваются в некую взаимосвязь, которая тут же вновь распадается.
     — Так недолго и самому распасться! — пробормотал Андрей и взял себя в руки, вернее не себя, а свою голову. Обхватив ее руками, словно глобус, он заставил ее крепко задуматься. И что есть вообще голова? Вершина ли она человека или его лицо? Или его символ? И как она помещена в пространстве: как лампада на ветру или как светильник в ночи? Через некоторое время он почувствовал, что голова его словно слегка отделяется от тела, и он теперь держит ее руками, словно школьный глобус, который можно поставить на стол или шкаф, а можно взять, размахнуться и бросить в окно, и он покатится себе, словно голова с плеч, а если упадет в речку, то не утонет, а поплывет, переворачиваясь, в иные пространства и миры… 
     — Но все это какой-то бред! — пробормотал Андрей, — надо писать, надо срочно записать сон, пока он совсем не кончился!..
     Он оставил голову в покое и принялся тереть лоб, затем взял ручку и медленно записал: «Начало сна я не помню. Да возможно, его и не было вовсе… Мне снилось, что я пробираюсь по каким-то подземным коридорам, напоминающим тоннели метро, спускаюсь и поднимаюсь по каким-то переходам, прохожу какие-то залы, наконец, выхожу наружу и продвигаюсь по сумрачной и пересеченной местности, поднимаюсь по крутым холмам, спускаюсь в ложбины, прохожу сквозь рощу коричневатых деревьев, перехожу вброд темный ручей…»
     Он отложил ручку и уставился вдаль. Получалось что-то не то. Сон и пробуждение были намного сложнее и интереснее. Он хотел было вообще бросить это и пойти вон из дома, но усилием воли заставил себя продолжить: «…по мере продвижения я все меньше и меньше чувствовал тело. В подземных коридорах оно еще давило на меня, наподобие бетонных сводов, но на поверхности уже напоминало о себе лишь точками соприкосновения с пространством, а когда я дошел до большой поляны на вершине одного из холмов — исчезло совсем. Тогда-то я и оказался на грани внезапного пробуждения, и тогда увидел летящего ангела с крестом в вытянутых руках на фоне черно-звездного неба. Сначала я испугался и не поверил, но потом мне стало казаться, что я и есть этот ангел, летящий неизвестно куда. И после этого наступило внезапное пробуждение».
     Оно было столь внезапным, что у Андрея все смешалось. Его словно что-то ударило по голове, вернее — по душе, да так сильно, что она окончательно пробудилась, поскольку до этого спала не только во сне, но и наяву, — и теперь, полностью пробужденная, свела на нет ощущение тела, оно казалось невесомым и полностью заполненным идеальной субстанцией. Все звучало и звенело в нем высокими тонами, но что-то, какая-то тень или пятнышко было еще на ней, и оно единственно портило ее и делало несовершенной. Сперва он подумал, что это — одно из невспомненных мест во сне, но после решил, что сон тут не при чем, а пятнышко это оттого, что он не может еще стать ангелом.
     Андрей снова взял свою голову в руки, словно она была совершенно отдельным от него предметом, и уперся локтями в стол, а взглядом — в стену. Просидев так несколько минут, он быстро вышел из комнаты, стремительно сбежал по лестнице и направился в сторону городского сада. Там, немного переведя дух, он понял, что отделяло его еще от ангельского состояния, что было то последнее, удерживающее его в прежней жизни, что было этим пятнышком.
     Расправив плечи, он глубоко вздохнул и медленно побежал по одинокой аллее, обсаженной высокими акациями. Со стороны могло показаться, что человек совершает обычную утреннюю или вечернюю пробежку. Но Андрей бежал все быстрее и быстрее, и вот уже можно было увидеть, что он почти не касается земли. Напрягшись всей своей внутренней сутью, собрав в комок все силы, он сделал последний рывок. И в тот момент, когда ноги его уже не касались земли, а ветер свистел в ушах, он почувствовал легкую боль в спине. Это, прорезаясь сквозь пробужденное тело, росли невидимые крылья, они росли быстро, и через несколько секунд он уже мог взмахнуть ими, сперва — неуклюже, но дальше — все уверенней и свободнее и, наконец, резко взмыв в воздух, как вертолет, он быстро набрал высоту, пугая встречных птиц. Город внизу все уменьшался, и горизонт уже изогнулся кривой линией, еще через некоторое время он показался совсем маленьким, и освещенный слабыми солнечными лучами, напоминал сейчас правильно расположенные осколки огромного витража. Уйдя за облака, Андрей совсем потерял его из виду и стремительно летел все дальше от земли, проходя различные слои атмосферы, в которых было то холодно, то жарко, но он уже от этого не страдал. Вскоре огромный, переливающейся на солнце сине-голубой шар Земли с белесо-вихревыми гроздьями облаков и бело-кристальными кляксами снежных вершин, медленно поплыл в сторону и черно-звездное небо с невыносимо слепящим, словно далекий термоядерный взрыв, солнцем, открылось ему. Чуть не столкнувшись со спутником, Андрей сделал плавный вираж. Теперь он был таким же белым, как тот ангел во сне. Еще через некоторое время, отлетев уже на большое расстояние, он вошел в невидимый тоннель, ведущий из физического мира в ангелический. Земля призрачно голубела далеко внизу, напоминая живой школьный глобус.
     Он победил свое тело и преодолел притяжение старого мира. Он окончательно пробудился. Он стал ангелом.

1990 (в позд. ред.)