Дорога через сосновый бор4

    Здесь, у заборов, Елизавете стало совсем неприютно, она стала видеть, что там за изломанными ветками низких яблонь были дома дачников, окна домов в лучах луны дрожали светлыми бликами, и, казалось, что там, в глубине каждого дома, кто-то ходит со свечой, маленькой, тонкой, свет которой, то исчезает, то появляется. Дачников не было, на калитках, что были в заборах, висели железные круглые замки. Летнее тепло ушло, и увело за собой шум, сбор ягод, и сбор грибов в соседнем лесочке, не в том, где высокие сосны, а маленьком и редком. Под большими соснами грибы не растут, грибам нужен и свет, и легкий дождик.  Наверное, хорошо было здесь дачником, но вот и они оставили эти места. И все исчезли. Этот дачный мир опустел, затих.

- Видела ли я эти дома? – думала Елизавета.

      Нет, этих домов она не видела, сколько она здесь ходила по этой дороге, в комнату, что сняла у хозяйки в  доме, что должен был появиться за дачами и полем. Сегодня она шла в этот дом из детской больницы в последний раз, завтра нужно было съезжать с этого места, и, наверное, пока в общежитие, но потом опять искать комнату, чтобы там жить, и после выписки из больницы, а потом туда и принести маленькую дочку, которой было уже пять месяцев. Хотелось дойти быстрее, и только сейчас она чувствовала страх, что просто окутал ее, жался к ней, и полз туманом от низких, пустых домов. И любой встреченный человек был опасен, в этой ночной пустоте. Но людей не было. Вот дома появились, а ведь их не было, они никак не помнились, сколько не искала в памяти Елизавета хоть какую-то маленькую зацепку. И людей раньше не было. Значит, и они могут появиться, в темноте, могут так же, как Елизавета, перейти через железную дорогу.
 
- Собаки,- вспомнила Елизавета.

     В памяти мелькнуло звуковое воспоминание, что когда раньше она проходила здесь, то слышала лай собак, что не выбегали к дороге, а жались к дачным домам, чтобы хозяева их после трудового дня с лопатой, наконец, могли покормить. Сейчас лая не слышалось, значит, или всех собак взяли с собой в квартиры, уехавшие дачники, или они, брошенные, переместились в другие места, где можно добыть косточку или похлебку. Но нужно было сейчас иметь хоть какую-то палку. Елизавета присела, пошарила рукой около забора и нашла кусок от штакетника, короткий, мокрый, гнилой. Пока рука скользила о забор из тонких досок, то маленьким гвоздиком в темноте Елизавета уколола ладонь, и теперь эта невидимая ранка отвлекала слабой саднящей болью.
 
- Нужно уже отходить от заборов, - сказал себе Елизавета.

     Поле с поникшей травой было залито ярким светом от луны, и здесь уже Елизавета шла не одна, рядом с ней шла совершенно черная, тонкая длинная тень. И далеко было видно, на открытом просторе Елизавету, но теперь не было никаких звуков, ни от сосен, ни от старых деревянных заборов. И Елизавета успокоилась, сначала, когда она вышла в открытое поле, ей хотелось побежать так быстро, чтобы оказаться у домов немедленно. Но она решила не бежать, а идти так, как  ходила все вечера до этого. И она шла только по памяти, не думая больше ни о чем плохом.