Грязь

- Давай, давай! Я знаю, ты можешь. Напряги мозг.
- Я уже комбинаций десять перепробовал, может, харе?! Мы с такими моими успехами здесь вечно стоять будем… Ты это понимаешь? Чувак, я по жизни невезучий, ты че, еще не понял?!
- Давай, мужик, я в тебя верю! Если не подберешь – ты мне не друг!
- Ты хочешь, чтобы я еще сто десять раз это сделал?! За что ты так надо мной издеваешься?
- Блин, соберись, тряпка! Не могу поверить, что ты этого не знаешь, это же проще простого, азбука жизни.
- Заебал.
- Давай, давай! Поверь в себя.
- Ненавижу загадки. Я больше не могу. Чувак, это не для меня. Запарило.
- Блин, ты подумай, пораскинь мозгами, это легко.
- Затрахал. Я уже пробовал нашару, пробовал логически: номер подъезда и номер дома, усеченную дату твоего рождения. Зачем? ХЗ, но я и это пробовал. Набирал 7777, 9999, 6666, 6969 – все впустую. Откуда я могу знать код твоего подъезда?! С ***в ты уверяешь, что это элементарная задача?! Человек, устанавливавший этот домофон, мог выбрать любые ****ые цифры, сделать любой ***в код!
- Всего четыре цифры, мужик, всего четыре! Напряги правое яичко!
- Запарил. Ты меня конкретно запарил, я сейчас обратно в унир пойду. Иди нахуй!
- Да стопе, стопе! Не кипятись, не обижайся! Не плачь, детка! Смотри, все просто, смотри: 1439.
- И какая тут загадка? Это тупо с потолка взятые цифры, никакой закономерности, нахуй ты мне мозг парил?! Я так и думал, ****а, ты дрочер!
 - ****ь, Паша вот с третьего раза догадался, например. Тут действительно все просто, между прочим, так что с тебя пивасик! Ох, стыдно мне за тебя, стыдно, брат!
- Ой, а мне похуй, как же мне похуй!
- Фишка в том, что… Посмотри, короче, на цифры 1, 4, 3, 9. Они на этом домофоне самые затертые, девятки так почти и не видно. Это потому, что ее последней нажимают, палец как бы соскальзывает и стирает больше краски, а другие цифры, ну, там, 0, 2, 5, 6, 8, – девственно четкие, с них не сошла краска. Это же и ежу понятно, что затертые цифры и есть код, тебе нужно было лишь немного поиграться с ними и все.
- Признаю, я лох!

Я дернул ручку двери, и из подъезда вывалился полутруп. Полутруп прошел сквозь нас, его свернувшиеся в точку зрачки на три с половиной шага инфицированной иглой пробили ороговевшую желтушным цинизмом шкуру общественного сознания. Мы зашли в Ромин подъезд, подъезд обычной сталинки в Центре, и стали резво подниматься по лестнице. Между вторым и третьим я заметил несколько машинок.

- А ты еще на мою Гору гонишь! У вас тут в Центре на каждом падике притон.
- Да нет, у нас тут культурно все по большей части, не то, что у вас на Горе, – нарк на нарке. У меня просто аптека здесь с торца дома. А так – это «синие» дома, вот на Бардаке у общаги – «черная» тема, а тут только в моем подъезде торчи жалятся, все из-за аптеки, они шприцы там тоннами скупают.
- ****ец, ты того парня видел?!
- Да я тут каждый день таких вижу, таких прикольнее всего на приходе с лестницы вниз спускать. Они даже не сопротивляются, летят себе по ветру, как бумажные самолетики.
- Наверное, хорошо им.
- Еще как, блин.

Мы поднялись на четвертый и зашли к Роме на хату. Мы спецом прогуливаем пару. Все потому, что замаячила небольшая халтура. Появилось одно небольшое денежное дельце. Заваруха в том, что на предыдущей паре, помогая нашим одногруппницам и попутно одногруппникам, мы умудрились прорешать все пять вариантов контрольной работы по теоретической механике. Рома предложил собрать оставшиеся у нас черновики с решениями вместе, сделать маленькие печатные шпоры, затем, естественно, продать этот труд  в параллельной группе, а если повезет, то и еще кому-нибудь с потока. Он уже даже нашел парочку лохов, вернее лохушек, не в обиду прекрасному полу, но есть такие девушки, которые не очень секут во всей этой технической тягомотине, при этом они зачем-то поступают на технические специальности и всеми доступными им средствами пытаются хорошо учиться, ничего не уча и ничему не учась, впрочем, я и сам отчасти такой же, пошел на инженера не по призванию, а вследствие попадания пальцем в жопу по методу общенаучного тыка. Несмотря на такие обстоятельства, думаю, в будущем, я мог бы заняться этим ремеслом посерьезнее, спроектировать пару машин для смертной казни или что-нибудь в этом роде. Но речь не о том. Сервис значит сервис, поэтому мы намерились сделать компактные печатные шпоры-гармошки, а так как Рома живет в десяти минутах от университета, то мы отправились к нему.

- А вот и наши малыши! – сказал, доставая из принтера листки со шпорами, Рома.
- Хороши засранцы.
- Порежь их, вот тебе ножницы.
- Да как ты смеешь! Мясник, они же еще такие крошки! Они еще такие тепленькие, и пахнут приятно.
- Поэтому я и не хочу брать грех на душу. А тебе уже нечего терять, конь.
- Злобный подстрекатель… Малыши, знайте, мамочка этого не хотела! Аминь, братья и сестры.

Мы вернулись в университет, продали наши старания, поделили полученный лавандос, вечером, когда я лежал дома на своей кровати, смотрел в потолок и вспоминал еще один бездарно прожитый день, мне захотелось чутка подзаторчать. Я позвонил своему кексу, кекс сегодня не берет трубку – наверное, бухает где-нибудь. Тогда я позвонил тому, кому я обычно не звоню. Витя поведал, что он под домашним арестом, недавно его спалили, и теперь он недели две идейный трезвенник и добропорядочный гражданин. Витя посоветовал позвонить Оксане, все бы ничего, да вот только я не знал, как ей позвонить, дело даже не в том, что я не знал ее телефона, мне было тупо стремно. Оксана – бывшая девушка моего друга, они встречались ярко, но непродолжительно. Я с ней пару раз бухал в общей компании, раза три просто пересекался на улице, примерно месяц назад, когда мой друг с ней уже не мутил, мы заходили к Оксане домой, она тогда помогла нам с порошком, вот и все. Я не очень хорошо ее знаю, все же совсем левой чувихой назвать ее не могу, но сейчас контачить с ней один на один было как-то никак, и я благополучно забил болт на свое желание. Отчего-то мне больше не хотелось искать наркотики, да вот только им отчего-то стало хотеться найти меня. Через десять минут Оксана позвонила сама и сказала, что слышала, что я кое-что ищу, и она якобы может помочь мне с поиском. Сервис значит сервис. Поколение археологов-альтруистов в действии, все всем что-то ищут и все друг другу готовы помочь. Хорошие мы ребята, если не знать нас поглубже.

Оксана настоятельно посоветовала зайти к ней через час. Я заверил ее и одновременно себя, что так и сделаю. Завел реактивный моторчик в жопе, снялся с ручника и понесся мыть голову, чистить зубы, распылять литры одеколона на себя и всю окружающую окрестность. Ровно через час я был у нее в лучшем виде. Оксана встретила меня в синей видавшей виды футболке с длинным рукавом и в спортивных штанах, выглядела она мило, но я почувствовал себя идиотом. Я же не на свиданку к ней пришел, дебил. У нас тут не дружеский секс нагорает, у нас тут совсем другое. Совсем.

- Я уже позвонила, через минут десять все будет. Тебе сколько надо?
- Мне полки хватит.
- Вес взять не хочешь? Так дешевле будет.
- У меня денег не так уж и много.
- Ах, да. Ты…. Ты мне сто рублей одолжить не можешь?
- Безвозмездно?
- Бессрочно… Просто по половинке он продавать не будет, возьмем на двоих вес, потом поделим, у меня сотки на свою часть не хватает, ты дашь за меня, а я за свою часть. Только без сотки. Идет?
- Я ниче не понял, – сказал я, конечно же, все сразу поняв.
- Так ты че? Давай быстренько думай, давай, давай!
- Ты случаем с Ромой не знакома?
- С каким Ромой?
- Неважно. Держи лаванду.

Оксана хищно выдернула лаванду из моих рук, схватилась за телефон и скрылась у себя. Я остался стоять в коридоре. Зачем она убежала? Она что, стесняется, что ли? Да ну нафиг!

Оксана выбежала из спальни, проскользнула мимо меня, ее некогда казавшаяся мне фантастически роскошной задница будто куда-то исчезла. Может, дело в трениках?.. Нет…  Кажется, я понял: Оксана просто слишком любит бегать.

- Слушай, я сейчас схожу, заберу, а ты проходи, что ты у порога-то стоишь, как это… Будь как дома. Посиди у меня, можешь чай попить, чайник еще горячий.
- Чайник, может, и горячий, но на улице холодно, может, куртку оденешь?
- У меня не только чайник горячий… - ответила уже почти убежавшая Оксана.
- Да я знаю, мне кое-кто рассказывал. – сказал я, снимая ботинки, уже убежавшей Оксане.

Я повесил куртку, прошел на кухню, потрогал чайник. Холодный. Побродил по квартире, зашел в спальню, в зал, потом опять в спальню, присел в кресло. Заметил альбом на журнальном столике. Встал, взял альбом, сел обратно в кресло.
Не успел моргнуть и глазом, как пришла Оксана.

- Ты где?
- Я в спальне?
- Что ты там делаешь?
- Рисунки какие-то смотрю.
- Не смотри. Это опасно для жизни.
- Почему?
- Потому что я тебя убью.
- Я бы не отказался.

Оксана зашла в спальню. Бросила недовольный взгляд.         

- Садись на пол!

Я отложил альбом и сел на пол.

- А говорила «будь как дома».
- Я дома всегда на полу сижу, я вот тоже сейчас сяду.
- У тебя тут есть кресло, есть стул, еще одно кресло, кровать…
- Ты на что намекаешь?
- Да ни на что, чайник у тебя горячий, видимо, на полу сидеть.
- Давай тут не это.

Оксана порылась в комоде, достала шкатулку с какими-то причиндалами и села рядом со мной.

- Сейчас поделим.

Оксана открыла шкатулку, достала зеркальце и лезвие, маленький пустой пакетик, разжала кулачек и бросила такой же пакетик, но с белым порошком на зеркальце.

- Дели!
- Твои рисунки?
- Типа да.
- Своеобразные.
- Однообразные скорее.
- Если честно, то нет, хотя я ничего в них не понял.
- Наверное, спасибо. У тебя, кстати, рубашка прикольная.
- Наверное, спасибо. Это моя любимая из двух, которые у меня есть.
- Знаешь, как называется рисунок на ней?
- Огурец.
- Орнамент Пейсли.
- Я вижу, ты разбираешься в таких штуках?
- Не совсем, конечно, это не классический вариант, но похоже. Его еще называют «слеза Аллаха» или «героиновый приход».
- Теперь я понял, почему она мне так нравится. Ты это откуда все знаешь?
- Я на дизайнера в колледже учусь.
- Понятно. Тут я, как бы, все. Выбирай, какой пакетик твой?
- У меня к тебе просьба, можешь немного посидеть со мной? Я должна кое-что сделать.
- Без проблем. Я не спешу, мне по большому счету делать нечего.
- У меня еще одна… Слушай, можешь мне… Можешь меня уколоть?
- Вау!... Ммм… Я этого никогда не делал. Я могу что-нибудь сделать не так. Ты понимаешь?
- Тогда побудь со мной!
- Зачем?
- Я боюсь, что мне станет плохо. Просто побудь рядом, прошу!
- Хорошо, только ты давай… Давай, чтоб тебе не было плохо! Ok?
- Дурак! Ты думаешь, я хочу, чтобы мне стало плохо?
- Да нет.
- Я это просто второй раз делаю, я боюсь немного.
- Я тоже боюсь немного. Давай лучше занюхаем вместе? Нафиг ты колоться собралась?
- Так надо.

Оксана достала из шкатулки небольшую крышку, мне показалось, что от баночки с майонезом, ватку и инсулиновый шприц. Она положила все это около меня, затем она встала, вышла из спальни и вернулась с кружкой, наполненной холодной кипяченой водой. Оксана села напротив, сложила ноги по-турецки, наклонилась над своими  наркоатрибутами и принялась готовить себе укол.

- Любишь майонез?
- Ты на что намекаешь?
- Ни на что.

Оксана закатала рукав, воткнула иглу, вдавила поршень, снялась с ручника, закатила глаза и откинулась на спину.

- Ты нормально?
- У…
- Че «у»?.. Ты нормально?
- У…
- Понятно. Я тоже, если не возражаешь, употреблю.
- У…
- Ты там как? Алло!
- У…

Я взял свой пакетик, высыпал горстку на зеркальце, построил лезвием небольшую дорожку, скатал в трубочку десятку.

- Ты зря с десятки собираешься нюхать!
- А что?
- Десятка грязнее, чем другие купюры, она больше других в обороте, да и круче.
- У меня только десятка и осталась, если бы ты не взяла мою сотку, то нюхнул бы с сотки.
- Это все фигня. Не нюхай с десятки, это азбука жизни.
- Ты точно с Ромой не знакома?
- С каким Ромой?
- Да так. Ни с каким…. Оксан, скажи, нахрен тебе вся эта фигня?
- Какая?
- Ты знаешь.
- Так надо.
- Я знаю… Ты знаешь, что ты скоро умрешь?.. Не в прямом смысле.
- В кривом?
- В изогнутом. Ты знаешь, если будешь так жить, то потеряешь все. Потеряешь себя, свой талант, свою красоту, людей, которым ты небезразлична.
- У…
- Я о том… Я про то, что я видел тебя полгода назад, ты мне тогда очень понравилась, но я видел, что ты зажатая какая-то. Сейчас ты не такая? Еще через полгода ты будешь такой же, только хуже. Ты понимаешь, о чем я?
- Нет. Не загоняйся.
- Через какое-то время у тебя провалятся глаза, ты будешь их очень сильно подводить тушью, они будут казаться выразительными, но это будут уже не твои глаза. У тебя станут выпадать зубы, у тебя посинеют руки, волосы будут выглядеть ужасно, кожа побледнеет или пожелтеет. Ты станешь овощем. Ты все это знаешь. Ты прекрасно понимаешь, зачем я тебе все это говорю.
- Не истери! Я знаю все лучше тебя. Я для этого и сказала, чтобы ты сел на пол, иначе ты бы грохнулся с кресла и разбил свой лоб.
- Заботливая такая?
- Нет, мне пофиг на тебя, на него, на них, но не на себя.
- ****ишь! Сама все понимаешь.
- Засранец! Ты че себе думаешь? Ты думаешь, я не вперла, что ты меня хочешь трахнуть! Оделся тут, надушился. Вроде не маленький уже, а такой глупый! Идиот! Я с тобой никогда бы и не стала. Меня от тебя тошнит, считаешь, что ты лучше других? Думаешь, можешь читать мне нотации?
- Я просто люблю употреблять наркотики красивым…  Остынь, ты вся че-то покраснела. Я… Остынь.
- Да ладно. Извини меня…  Ты хороший. Реально. Милый.
- Знаешь, я не считаю себя лучше других.
- Я знаю, это видно.
- Я тоже не люблю, когда мне нотации читают.
- А кто любит?
- Есть одна штука… Когда начинают читать нотации. Типа… «Оксана, ты же девушка, ты будущая мама, нафиг тебе эта фигня»?
- Да мне насрать. Я ненавижу детей, я почти полгода работала в магазине игрушек.
- Справедливо.
- Ты сам-то чем лучше?
- Не знаю. Я боюсь себя узнавать, а уж тебя… Я тебя-то толком тоже и не знаю!
- Вот-вот… Ты, кстати, правильно делаешь.
- Что именно?
- Дам тебе совет. Никогда не кури это дерьмо.
- Колоть значит можно?
- Не популярную среди нормальных людей вещь сейчас тебе скажу… Курить хуже, чем колоть, а нюхать лучше, чем курить.
- Почему?
- Когда куришь, быстрее привыкаешь и начинаешь колоться, становишься настоящим джанком.
- Как ты?
- Иди нахуй! Придурок!
- Тихо… Не пытайся встать, ты вся красная и злая. У тебя сейчас давление скакнет – и приплыли. Тебе как, кстати? Нормально?
- Немного хреново, извини. Не уходи, пожалуйста!
- Совру, если скажу, что я не хочу уйти, но я еще останусь. Скажешь сама, когда мне можно будет уйти, хорошо?

Я лег рядом с Оксаной, немного обнял ее, но мне не лежалось. Я встал, походил по комнате. Выпил воду из кружки, присел на кресло, сполз вниз и опять привалился рядом с Оксаной.

- Ты как?
- У…
- Ты тут мне сказала, что я милый, что ты имела в виду?
- Ничего, кроме того, что хотела.
- Спасибо, но это как-то не конкретно.
- Ты кайфолом чертов, ты в курсе?
- Сама просила остаться, я могу уйти.
- Не уходи… Ты просто нормальный. Ты хочешь быть нормальным. Думаешь, что полумеры лучше мер.
- Что ты хочешь сказать? Что для тебя значит нормальный?
- Нормальный человек – это ненастоящий человек, он не живет, он проживает. Пытается быть, как все. Все.
- А ты какой человек?
-У…
- Ну?
- У…
- Что «у»? Что «у» опять?
- У… Уходи.
- Ты нормально?
- Лучше, чем когда-либо!
- Я пошел тогда?
- Дверь можешь не открывать, то есть не закрывать. Звони, если что!

Я ушел. Больше я никогда не разговаривал с Оксаной и не видел ее. Значительно позже через десятых людей я слышал, что она теперь встречается с Витей, и у нее стали выпадать зубы.