Легенда Феникса. Глава 32 Ночь падающих звезд

Небо затягивали иссиня-черные тучи, но в небольшом просвете над головой Астрея ярко сияла полуночным светом большая молочно-белая звезда. Молодой император огляделся вокруг: он находился на высоком прибрежном мысе, вдающемся в океан. Соленый бриз мягко овевал своим дыханием лицо зеленоглазого венценосца, а шум прибрежных волн навевал умиротворение и покой.

Мужчина замер, потрясенный ощущением правильности, внезапно затопившим его душу. Когда, в последний раз, он бывал так безмятежен  и не испытывал ни тоски, ни тревоги?.. Сколько прошло времени с тех пор, как он разучился вот так полностью расслабляться, просто наслаждаясь спокойствием и ощущением мимолетного счастья от тишины момента?.. Он не помнил.

Но были ведь времена, он точно знал что были, когда он сам не был таким! Когда-то его вполне устраивала жизнь, которую он вел у себя в Миргарде; да иногда мелькали мысли о расширении территории, тут же подавляемые в зародыше, но того маниакального страха нападения, с которым он жил последние годы, не было и в помине. Когда же все изменилось?.. О Боже, в голове абсолютная пустота… он не знает, когда стал медленно, но верно, поддаваться внезапному безумию, с годами наращивающему силу — значит ли это, что теперь, помимо приступов немотивированной агрессии, им будет владеть еще и частичная потеря памяти?!

Когда же… белокурый император прижал похолодевшую ладонь ко лбу. Он  д о л ж е н  вспомнить! Именно сейчас, когда рассудок временно — что не вызывает сомнений — избавился от помутнения… Когда, черт подери, все это началось?!

Точно до Нордской принцессы, хотя, нужно отдать ей должное, с ее появлением его состояние ухудшилось в несколько раз… Память сопротивлялась, не желая вспоминать, но Астрей железной волей не оставлял ей выбора. Дальше, дальше… странно, что мысли о голубоглазой девчонке не вызвали в нем обычной бури, но ладно, сейчас важно не это…

Что было до Норда?.. Заколдованное он подчинил себе уже позже, а раньше… Сердце забилось сильнее — вспомнил! Скрытое королевство, самое западное на континенте — его первое серьезное завоевание. Женщина, бывшая правительница, родившая ему сына, но умершая… О, Боги, он и имени ее не помнит!!! А ведь она любила его — невероятно: он покорил себе ее страну, но она все равно влюбилась…

Кристиану сейчас четыре — значит, с тех пор прошло уже лет пять… Был ли он в здравом уме тогда?.. Астрей зажмурился, продираясь сквозь густую белесую пелену, царящую в голове — да, определенно, его рассудок повредился еще раньше: тогда, когда сначала появился необъяснимый, но панический, страх перед волшебниками, повлекший за собой массовые гонения магов, а потом нагрянула мания преследования — по-другому не назовешь — заставившая его с головой окунуться в кровь.

Белокурый император тяжело дышал, смахивая со лба пот: внутри черепа словно били в огромный набат — он буквально раскалывался от боли. Да что же это: будто сломал внутри какое-то чужеродное перекрытие… куда там ломать дальше — совсем ведь ничего адекватного не останется…

Белая пена прибоя изредка долетала до его разгоряченного лица, освежая пылающие щеки и лоб. Цифра, выведенная нетрудным подсчетом, пугала: шесть лет. Шесть лет прошло с тех пор, как он начал страдать приступами неконтролируемого гнева и бессмысленной жестокости. Сейчас ему двадцать шесть — почти четверть жизни загублена коварным недугом. И избавление не предвидится — если уж начала отказывать даже память…

Кроваво-красная россыпь, внезапно вспыхнувшая на фиолетовом горизонте, привлекла внимание Астрея, почти утонувшего в мрачной пучине безрадостных мыслей. Что это?.. Черные силуэты деревьев выделялись на фоне облаков, разорванных в клочья, а над ними ярко сияли… красные звезды?

Белокурый император задрал голову вверх — там по-прежнему висела лучисто-белая звездочка. А на горизонте рдели багряным светом ее кровавые сестры. Странно, но этот контраст являл собой потрясающее по красоте зрелище: Астрею даже представилось на миг, будто это — два полюса его бурной жизни. Белый, целый и единый, символизирующий собой покой и умиротворение, подаривший ему сегодняшнее просветление, и красный, разрозненный, полный безумия, ненависти, и как ни странно, любви.

Эта странная, безответная страсть к Нордской принцессе с самого начала отдавала сумасшествием. Чувства, испытываемые Миргардским императором к юной девушке, словно принадлежали двум разным людям: безумная жажда обладания, вечно перебиваемая боязнью ранить ее — ему самому принадлежало лишь второе… Потому что зеленоглазый блондин, при всех его грехах,  н и  р а з у  не брал женщину силой.

Да и, в конце концов: сколько ей было на момент их первой встречи? Пятнадцать? Или четырнадцать? Совсем еще дитя — откуда только взялось это проклятое влечение… Словно кто-то другой заложил в его голову устано… Дьявол и вся его Преисподняя!!!

В голову будто взорвали пороховой склад: ослепительная вспышка боли оборвала начавшую формироваться мысль и начисто стерла ее из памяти. Следующее, что помнил Астрей, придя в себя, это Ад, царящий вокруг. Он не сразу понял где очутился: его дворец пылал, пожираемый безжалостным пламенем.

Белые стены уже почернели от копоти, наверху отчаянно трещали перекрытия, готовые вот-вот рухнуть. Огонь бушевал повсюду, опаляя растерявшегося императора своим обжигающим жаром, в воздухе было не продохнуть от удушливо-дымного смрада.

Астрей в панике огляделся, лихорадочно стараясь понять, в какой именно части здания он находится: нужно было немедленно выбираться наружу. Издали доносились приглушенные отчаянные мольбы о спасении, но думать о других не было времени: несколько балок уже обвалилось с оглушающим грохотом.

То тут, то там, в ревущем пламени, мелькали черные фигуры — молодой монарх каждый раз резко шарахался в сторону, не обращая внимания на огонь. Он точно знал: эти существа рыскают там в его поисках. Они убьют его, как только увидят.

Кровь отбойным молотом стучала в ушах, глаза разъедало от клубов черного дыма, но Астрей, не сбавляя скорости, все бежал и бежал по бесконечным коридорам агонизирующего дворца. Загоревшийся плащ давно был скинут, длинные золотистые волосы намокли от испарины, а коридоры все не кончались.

Астрею уже казалось, что он навсегда заблудился на бесконечных поворотах, когда перед ним внезапно выросла распахнутая настежь дверь. Кашляя и задыхаясь, закопченный венценосец буквально вывалился через нее на свободу.

Но стоило ему немного прийти в себя, как он снова весь напружинился: черные тени, жаждущие его  убить, по-прежнему следовали за ним по пятам, прячась в ночном мраке. Шатаясь, император кое-как сумел встать на ноги, готовясь продолжить безумный бег от убийц, заставляющих его смелое сердце стучать, словно у загнанной жертвы, но снова замер, не в силах пошевелиться.

Он находился на кладбище. Неухоженные, заросшие сорной травой могилы обступали его со всех сторон, а впереди… Астрея пронзило ужасом: перед ним стоял огромный, просто  г и г а н т с к и й  крест, сложенный из двух исполинских бревен, перевязанных толстой грубой веревкой. Черная смола, словно кровь, сочилась из трещин креста, заливая собой все вокруг.

Император ощутил нечеловеческий страх: он знал, для кого приготовлен этот крест. Его убьют черные твари, гонящиеся за ним по пятам, и на его могиле будет стоять этот самый крест — затопляя своей кровью разрытую землю, проникая в гроб, пропитывая белый саван и бальзамируя смолой его холодное, полуразложившееся тело…

Черные тени сужали свой круг, по их глазам, внезапно вспыхнувшим красным огнем, было видно: они хотят убить императора Миргарда. Но мужчина мог смотреть лишь на огромный крест, перевязанный веревками: адской конструкции, еще сильнее начавшей истекать черной смолой, недолго осталось ждать — скоро, совсем скоро свежевырытая могила обретет своего хозяина…

На шершавой перекладине креста сидела принцесса Норда: ее голубые глаза горели демоническим светом, за спиной распростерлись два кожистых летучемышинных крыла, а на стройном теле, в лунном свете сияющем мертвенной белизной, не было ни намека на платье. Вот значит, какова ее истинная сущность… она тоже порождение Ада, самое страшное из всех…

Алые губы девушки растянулись в зловещем оскале, угольно-черные волосы взметнулись под порывом холодного ветра — и она взмыла в небо прямо на этом ужасном кресте. Астрей, вновь обретя способность передвигаться, рванулся с места, что было сил, но тут же рухнул на землю, споткнувшись в темноте за надгробие и едва не свалившись в разрытую могильную яму, на дне которой происходила оргия. Плевать…

Отбросив честь и достоинство, венценосец, не имея сил подняться, пополз по холодной земле. Прочь, прочь… все что угодно, только бы покинуть это леденящее душу место!.. хоть котом, но уйти от убийц, хохочущих позади…

Ландшафт снова переменился: Миргардский император оставил территорию кладбища и оказался на склоне холма, густо поросшем травою. На небе начался звездопад, разогнавший ночной мрак и осветивший все вокруг. Загнанное сознание отказывалось воспринимать красоту неба: даже природа против него!.. Черным теням будет легче легкого отыскать его на пустом освещенном склоне… Ощущение близящегося убийства стало невыносимым.

Звезды все падали и падали, продолжая расцвечивать землю яркими всполохами; Астрей изо всех сил вжался в траву, чтобы черные тени, в беспорядке заметавшиеся кругом, его не заметили. Они явно потеряли его след и теперь рыскали в поисках почти ускользнувшей добычи. Если найдут — убьют в мгновение ока…

Император начал осторожно озираться по сторонам, выискивая путь к спасению, как вдруг увидел новое, лишающее рассудка зрелище. На соседнем пригорке темный человек, сообщник черных теней, желающих именно императорской крови, таскал вслед за собой громадные повозки, доверху груженные изуродованными человеческими телами. Там были все: мужчины, женщины, дети. Они смотрели на Астрея пустыми, широко распахнутыми глазами, и эти мертвые взгляды заглядывали в самую душу.

А темный человек с хохотом бросал их целыми телегами в какие-то адские устройства, в которых широкие, остро заточенные, секиры, беспрестанно движущиеся по кругу, перемалывали трупы в темно-багровое однородное месиво.

Возможно, Астрею еще повезло… черные тени убьют его и водрузят над ним крест, истекающий смолой. Его не постигнет участь несчастных, превращаемых сейчас в кровавую кашу с плавающими в ней кусками плоти…

Звездопад продолжался и теперь зеленоглазый правитель знал: каждая упавшая звездочка — это еще одна жизнь, загубленная в Преисподней, в которую превратилось его королевство. Ради создания неповторимой красоты наверху, понадобилось устроить Ад снизу, и сам Астрей не более чем очередная случайная дичь.

Измученный император отвел взгляд в другую сторону, и безмолвный крик застрял у него в горле: на холме, по левую руку от него, был возведен эшафот и палач уже успел занести двумя руками топор над головой маленькой жертвы. Над ребенком. Над Кристианом.

Астрей забыл о черных тенях, жаждущих его убийства, о темном человеке, хохочущем позади, да и вообще обо всем на свете. Значение имел лишь его маленький сын, замерший, со связанными за спиной руками, перед палачом.

Венценосец бешено рванулся вперед: в это мгновение он мог бы голыми руками придушить зверя, покусившегося на его ребенка. Но прозрачный барьер, созданный, вне всякого сомнения, магией, не позволил сделать ему и трех шагов. Опять проклятое волшебство… Мужчина кинулся еще раз, с тем же результатом.

— Возьмитесь за мою руку, — раздался тихий голос у него за спиной. — В одиночку вы не сумеете преодолеть барьер, созданный демонами…

Император резко обернулся, затуманенными глазами глядя перед собой. Рядом с ним стоял король Асгарда. Зеленоглазый правитель, в такой ситуации, не задумываясь, принял бы протянутую руку помощи от любого, но… судьбе было угодно послать ему на выручку единственного в мире человека, которому Астрей не мог довериться даже сейчас.

— Верьте мне, — видя его колебания, повторил серебристоволосый эльф. — Я могу спасти и вас, и вашего сына…

Кристиан!.. Астрей в панике обернулся и увидел, как топор палача начал медленно опускаться, набирая скорость.

— Помогите!!! — не своим голосом заорал император, забыв о своих терзаниях, о какой-то ничего не значащей вражде, и о том, что умоляет о помощи даже не человека — полуэльфа… Ничего не имело значения, кроме сознания того, что Кристиана сейчас убьют из-за того, что его родной отец медлит.

Стоило белокурому венценосцу обеими руками вцепиться в ладонь короля-эльфа, как он со страшным воплем, задыхаясь, вскочил на своей постели, дико озираясь вокруг.
Пасмурное утро заглядывало в небольшую унылую комнату крепости Элементаль, в которой император провел ночь. О, Боже… Астрей бессильно упал обратно на жесткую подушку. О, Боже… белокурого правителя лихорадило. Всего лишь сон…

Мужчина глухо застонал, утыкаясь лицом в серую застиранную наволочку. Сердце до сих пор ломилось прочь из грудной клетки, ощущение преследования и чья-то посторонняя жажда убийства и не думали отступать. Перед внутренним взором все стоял Кристиан, замерший под орудием палача. Господи…

Он душевнобольной — это точно. Нормальное подсознание просто не сумело бы породить  т а к о е, настолько реалистично, что даже теперь, полностью проснувшись, он целиком находится под влиянием кошмара…

Каменные стены давили со всех сторон, и несколько минут спустя, Астрей, уже полностью одетый, стоял на крепостной стене, под порывами ледяного, почти зимнего, ветра. Полыхающая столица… Нордская принцесса, верхом на истекающем черной смолой кресте… он сам, вцепляющийся в короля Асгарда… и снова Кристиан.

Хмурые серые тучи клубились над головой, а противный северный ветер упрямо грозился сорвать с императора широкополую шляпу, прарусом раздувая у него за спиной тяжелый зимний плащ и заставляя светлые волосы трепаться в каком-то безудержно-неистовом танце. Шторм как будто задался целью прогнать мужчину не только со стены, но и вообще с границы Асгарда, напоминая ему, что земли, управляемые королем-эльфом, еще не принадлежат ему.
Да и сам Асгард был как этот ветер: неистовый, сопротивляющийся натиску захватчиков и неудержимый в своих порывах. Даже гениальный, как поначалу казалось Астрею, план объединения с Заполярным союзом ничего в итоге не дал: Асгард процветает, а половины Заполярной армии как не бывало. Какое счастье, что под Пламенеющим городом была лишь небольшая часть Миргардских войск!..

Лед каменной крепости жалил даже сквозь плотные белые перчатки — единственное светлое пятно в траурном одеянии Астрея — но кошмар начал уходить. В реальности все хорошо. Кристиан сейчас в столице, в самом сердце Миргардской империи, в полной безопасности — для полного успокоения зеленоглазый правитель пошлет нарочного, чтобы тот убедился, что с маленьким принцем все хорошо. Это безумие приснилось венценосцу лишь потому, что сам он находится вдали от дома, в этих чертовых суровых землях. Рукопожатие с королем Асгарда — не более чем бред воспаленного сознания. Не стоит даже думать о нем.
Астрей не подозревал о том кратком миге просветления, настигшем его в самом начале сна. Все снова вернулось на круги своя: страсть к Нордской девчонке, ненависть к ее эльфу, угроза неминуемого падения Миргарда… Момент истины начисто стерся из памяти, вновь подчиненной влиянию извне.

— Поразительно, как беспомощны люди, — раздался за спиной молодого завоевателя абсолютно незнакомый скучающий голос. — Я мог бы уже тысячу раз убить вас, а вы до сих пор даже не подозреваете о моем существовании…

Астрей, вздрогнув от неожиданности, резко обернулся: он, в самом деле, не слышал приближения чужака. В тени башни стоя… ло воплощение пламени: иное сравнение голову белокурого императора не посетило.

Человек с поразительно идеальными, но в то же время неправильными, чертами лица, казалось, сам был огнем: длинные багряно-алые богатые одежды, повсюду украшенные золотым шитьем, рдели на ветру, словно языки пламени. Волосы — справа укороченные вровень с точеным подбородком, а слева спускающиеся почти до широкого восточного кушака с золотыми кистями, плотно охватывающего стройный стан незнакомца — вобрали в себя все краски огня, от угольно-черного на макушке, до ярко-алого, переходящего в огненно-рыжий на концах.
Но самыми поражающими воображение во всей этой удивительной, явно нечеловеческой внешности, были глаза. Светло-золотые, ближе к зрачку переходящие в темный янтарь, они походили на яркие костры, полыхающие на бледном аристократичном лице.

Астрей, измученный ночными пожарами, не сразу осознал, что видит незнакомца наяву.

— Кто вы? — удивленно спросил он, не заострив внимания на в высшей мере странном приветствии, только что прозвучавшем в его адрес.

В диких глазах незнакомца промелькнула издевка, смешанная с презрением:

— Тот, кому надоело наблюдать за вашими бесплодными попытками совладать с полуэльфами, — все тем же неимоверно скучающим голосом произнес он. — Если вы все сделаете так, как я вам скажу, не пройдет и месяца, как Асгард, так ненавидимый вами, падет, а вы получите свою девчонку…

Астрей всем своим существом чувствовал опасность, волнами исходящую от этого… создания — и далеко не последнюю роль в этом играла его мистическая способность чувствовать магов.

— Кто вы, черт возьми? — с расстановкой спросил император, в упор глядя на незнакомца. — И откуда вам известно, что я ненавижу, а кого хочу?.. Либо вы отвечаете на мои вопросы, либо я зову стражу.

Не-человек нарочито медленно приблизился к белокурому венценосцу  (Астрею показалось, что он не идет, а парит — настолько плавны были его движения) и тихо проговорил, носом, почти касаясь носа мужчины:

— Я уйду гораздо раньше, чем сюда прибегут ваши солдаты, — угрожающе произнес он. — В ваших интересах, сир, выслушать меня спокойно, иначе… — он сделал многозначительную паузу, — они могут обнаружить здесь ваше бездыханное тело.

Усилием воли Астрей заставил себя остаться на месте, хотя здравый смысл настойчиво твердил: лучше отступить так далеко, как только возможно.

— Странное предложение помощи, — тихо ответил он, краем сознания пытаясь понять: что же не так в этом лице, находящемся всего в нескольких дюймах от его лица. — Больше похожее на… беспрекословную игру по вашим правилам.

В идеальных чертах незнакомца промелькнуло удивление, смешанное с удовольствием, и он ненамного отстранился от правителя Миргарда.

— Сир, да ведь вы давно играете по моим правилам! — прошептал он с улыбкой, змеящейся по тонким губам. — И даже не подозреваете, как долго длится моя игра!..

Не-человек резко прищурился, и голову Астрея снова пронзила волна боли. Охнув, император пошатнулся, хватаясь за раскалывающиеся виски.

— Столько лет сопротивляться мне… — задумчиво шепнул человек-огонь, внимательно наблюдая за ним. — Я почти восхищен, сир. Но имейте в виду, — ладонь с длинными тонкими пальцами, затянутая в светло-золотистую, в тон длинному плащу, крепящемуся за изогнутые наплечники, перчатку, почти любовно коснулась щеки Астрея. — Ваш разум, рано или поздно, все равно не выдержит и тогда… — незнакомец, казалось, смаковал каждое слово, — вы потеряете собственную волю.

Астрей хотел отшатнуться, но понял, что не может сдвинуться с места, загипнотизированный пылающими глазами не-человека.

— Вы ведь видели Полярного короля? — темные брови вопросительно изогнулись. — Он оказался слаб духом, и мой верный слуга легко стал его Господином. Вы же — другое дело, — теплое дыхание опалило ухо молодого мужчины, когда незнакомец приблизил к нему свои губы. — Вы — моя самая интересная игрушка за долгие-долгие десятилетия… сир.

Астрей изо всех сил пытался скинуть с себя наваждение, но у него ничего не получалось: адское существо все так же гипнотизировало его взглядом, не давая пошевелиться.

— Вы сделаете то, что я вам сейчас скажу, — продолжал не-человек, и император отчетливо осознавал: сделает. Противиться этой внушающей силе было невозможно. — Вы отправитесь на остров Лилит и заключите соглашение с лиопарлами. Согласитесь на все условия и не будете перечить требованиям. Иначе, — острая боль вновь впилась в сознание Астрея, — я найду способ заставить вас …

Мучитель, наконец, отступил, и правитель Миргарда получил долгожданную свободу. Задыхаясь, он рухнул на колени, сжимая разрывающуюся от боли голову.
— Дьявол, как ваше имя? — в который раз в сердцах хрипло спросил он незнакомца.
Усмешка искривила черты человека-огня.

— Альвис, — небрежно бросил он, отворачиваясь.

Вокруг него дьявольским ореолом вспыхнуло пламя, и он исчез, растворившись в золоте опадающих искр.

Астрей, шатаясь, поднялся. Голова болела, и образ Альвиса уже начал подергиваться дымкой забытья. Белокурому венценосцу казалось, будто это его собственная идея — отправиться на неведомый остров за неведомыми союзниками. И в то же время, шестое чувство подсказывало ему не торопиться с путешествием, подождать. Ведь на Фениксе до сих пор оставались те, с кем он еще не свел счеты, и в первую очередь — Нордская принцесса. С ней он просто обязан расквитаться самостоятельно.

Астрей развернулся и быстрым шагом покинул крепостную стену. Асгардский ветер яростно ударил его в спину: в сегодняшнем сражении он победил.

Продолжение следует.