3. Навоз

- Ужасно! Это просто ужасно! Асхират! Помогай!
С улицы доносились крики. Казалось, что человек вот-вот сорвет голос. Ахмалытзан вскочил и произнес:
- Началось.
Тчинанлэ с достоинством поднялась и удалилась в заднюю комнату. Здесь по плану она должна была провести некоторое время, пока градоначальник не удалится восвояси. Но ожидание было утомительным. Тчинанлэ пару раз хотела уже выйти и отчитать напыщенного индюка, не понимая, почему её муж попросту не отдубасит его.
Когда старик Асхират ввел его в свою лачугу, тот охал и стонал даже больше, чем было нужно. Тчинанлэ не раз кусала эфа, и она знала, что боль эта хоть и не шуточная, но вполне терпимая. Особенно в начале, когда рана еще не сильно отекла. Но этот толстяк плакал и визжал так, как ребенок. Разве так должен переносить боль настоящий мужчина? Она еще раз убедилась, что муж её гораздо достойнее, чем большинство других.
- Асхират! Асхират! Прости меня за все! Если это мой последний час прости…
Причитаниям вельможи как будто не было конца. Он заливался слезами, пока Асхират усаживал его на земляную скамейку, устланную циновкой. Это самое почетное место в жилище и Тчинанлэ ни за что бы не усадила его здесь. Но хозяином в доме был Асхират, так что…
- Змея! Коварная гадюка укусила меня, когда я проходил мимо! Ой, я не могу смотреть на место укуса! Оно отвратительно! Что будет со мной! Асхират! Спаси! Ведь ты говорил что-то о знахарке. Она живет у тебя? Помоги! Я что угодно!
- Нужно как можно быстрее отсосать кровь из раны! Смотрите Асхират! У него потекла кровь из носа! – говорил Ахмалытзан.
Он, конечно, знал, что так оно и будет, но притворился, что это для него неожиданность. Тчинанлэ, будучи любопытной, нашла возможность незаметно подглядеть все, что происходит в соседней комнате.
- А-а-а-а! – тихо кричал тучный вельможа, утирая капающую из носа кровь то одной, то другой рукой. Не смотря на трагичность положения, он не вытирал кровь об одежду, боясь испачкать ее. И поэтому так и сидел, воздев окровавленные руки к верху. Асхират не теряя времени, припал к ноге незваного гостя. Оторвавшись, чтобы сплюнуть, он на мгновение застыл, глядя на толстяка.
- И из глаз… - ошарашено прошептал он. – И во рту у тебя кровь, Дархей…
- О нет! - брызгая кровавой слюной, разрыдался вельможа.
- Нет, это не гадюка. Эту змею называют эфа, - торжественно произнес Ахмалытзан. – Но это хорошо.
- Да, правда? – попытался обрадоваться градоначальник. – Значит, я не умру?
- Напротив, ты умрешь раньше, чем я смог бы выпить большой кувшин, – ответил ему Ахмалытзан. – Хорошо в этом другое. Что к твоему счастью, моя жена оставила снадобье на случай укуса именно эфы, прежде чем уехать по делам в другое селение. Будь то аспид или кобра, то никто не смог бы тебе помочь.
- Правда? Снадобье? Давай его скорее, добрый человек! Асхират, ты же меня знаешь, я не останусь в долгу. Скорее, ведь я истекаю кровью…
- Не знаю Асхират, стоит ли тратить тебе драгоценное снадобье на этого человека? – с деланным сомнением спросил Ахмалытзан. Тчинанлэ даже не сдержала улыбки, хотя вельможу уже становилось жалко: он действительно был на пороге смерти.
- Он мой давний друг! Нужно дать ему снадобье! Где оно? – затараторил старик Асхират видно по-дружески все еще любивший человека, который давным-давно относился к нему не иначе как к презренному бедняку.
- Вот это оно. Достаточно будет выпить половину этой склянки. Травы, которые плавают сверху, нужно держать под языком, - инструктировал Ахмалытзан. Неожиданно он схватил за руку старика, когда тот уже почти отдал склянку с лекарством Дархею. – А не тот ли это человек, к которому ты сегодня ходил и который возложил на тебя долг в три раза больший, чем ты должен на самом деле?
- Ай, добрый человек! – заплакал градоначальник. – Не губи меня зря, дай снадобье. Я прощу Асхирату весь его долг и даже сверх того подарю ему две меры зерна за помощь, только не дай мне умереть. Смотри, я уже не в силах пошевелить ногами. А сильная боль снедает все мое тело! Отнеситесь снисходительно ко мне, умоляю!
- Я тут не причем. Асхират хозяин в этом доме, так что решать ему.
А хозяин тут же протянул склянку своему умирающему другу. Тот схватил её дрожащими руками и выпил залпом. А потом еще долго держал во рту плававшие сверху остатки растений. Если бы он знал, из каких компонентов было составлено это лекарство!
- Ой! - отозвался градоначальник. - Что теперь будет?
Кровь сразу остановилась. Жена Асхирата благоговейно отмыла толстяку руки и лицо. Нога в месте укуса вскоре пришла в обычное свое состояние. А отсутствие боли окончательно уверило его в действенности снадобья.
- Это чудо! Твоя жена, добрый человек, великая знахарка!
Этот грузный чудак поднялся на ноги и принялся танцевать, неуклюже поворачиваясь вокруг. Он поблагодарил каждого, кто был в комнате и тут же ринулся на выход.
- А как же обещанные две меры зерна старику? - поинтересовался вдогонку ему Ахмалытзан.
- Завтра приходи, добрый человек. Благодарность моя не будет знать границ! - бросив на ходу ответил вельможа.
Тчинанлэ вышла в комнату. Асхират обессилев от волнений, опустился на циновку и облокотился спиной о полупустую корзину с зерном. Ахмалытзан рассмеялся своим тихим смехом и обнял жену. Правда, такого не случалось уже давно. Поэтому Тчинанлэ с удивлением заглянула ему в глаза, стараясь понять причину такой перемены. Но все оказалось довольно прозаично.
- Умница, Тчинан! У нас снова получилось доброе дело. Это чудесно! Разве не так?
Тчинанлэ кивнула, но подумала другое. Она подумала: "Удивительно бы было, если бы ты творил нечто другое, чем добро. Кто, как ни ты, должен делать это..." Хотя обман жадного вельможи называть добрым делом не хотелось. Но как еще можно было освободить старика из кабалы? А так, неприятное приключение толстяка, заставит его задуматься о смысле его существования или хотя бы о бренности земной жизни.
- А из чего было сварено это снадобье? - поинтересовался Асхират. Он ничего не знал о мороке. Об этом лучше было не распространяться.
- Если честно, - ответила Тчинанлэ, - то из навоза.
Все смеялись так долго и заразительно, что и Тчинанлэ засмеялась вместе с ними.
- Мне пришлось вначале поджарить его, чтобы изменить вкус, - добавила она сквозь смех. - Признаться тот еще был запах!