Глава 9. Родители

   Мой папа был молод, красив и статен. Русые, волнистые волосы и серо-голубые глаза, довершают его портрет. Человеком он был эрудированным, начитанным и разносторонним. Ему очень шла военная форма, и когда он приехал в отпуск, в гости к родителям, то безвозвратно покорил сердце мамы, тогда ещё молоденькой выпускницы юридического института, попавшей по распределению в Тамбовскую область, в город Моршанск. Приехав в командировку в село Пичаево, она вечером на танцах встретила свою судьбу.
   Вернувшись обратно мама тут же написала заявление с просьбой перевести её, для дальнейшей работы в село. Отец же, возвратившись из отпуска в расположение части, которая базировалась в Крыму, подал рапорт с желанием демобилизоваться, а приехав домой, с головой окунулся в отношения со своей избранницей.
   Надо сказать, что мама выгодно отличалась от сельских девушек. Маленькая, худенькая и стройная, с чёрными, гладко зачёсанными волосами, собранными ниже затылка в пучок, с карими большими глазами. Всегда модно и со вкусом одета, по городскому на высоких каблуках. Она умело дополняла свой гардероб шарфиками, шляпками и сумочками, типа клатч. В общем, куда там сельским красавицам, она покорила сердце отца раз и на всю жизнь. Уже после, в пожилом возрасте, он говаривал, что женщина должна быть всегда загадкой для мужчины. Видимо таковой и являлась для него мама.
   Им пришлось в дальнейшем много пережить, не раз принимать судьбоносные и трудные, для обоих решения, но какая-то неведомая сила держала их всё равно вместе. Мама не давала ему расслабиться, была генератором идей, а он воплощал их в жизнь. Надо признать, что она в стороне не стояла и, когда отец брался за один конец бревна - мама подхватывала другой. Всё делали и решали вместе, сообща. Жизнь их, особенно молодые годы, стоит у меня перед глазами, до мельчайших подробностей. Умер отец довольно рано, не успев состариться, и маме пришлось коротать свой век одной.
   Мой папа был увлечённым человеком. Очень любил охоту и рыбалку, причём не варварским методом, а на удочку или спиннинг. Сам занимался крючками и блеснами, которые мастерил из фамильного серебра, точнее, из чайных серебряных ложек, украшенных вензелями, готовил снасти и для подлёдного лова. Так сложилось, что мне, девочке, интересно было наблюдать за работой отца. Я часами сидела возле него, с интересом следя за тем, как аккуратно папа затачивает и полирует блесны, как припаивает к ним крючки, делает мормышки, мастерит из скрученной проволочки подвижный кончик на маленькой, для подлёдного лова, удочке. Ледоруб, пешня, подкормка, мотыль - все процессы подготовки к рыбалке были мне известны. С вечера папа принимался парить перловку, готовить жмых, смешивать мякиш хлеба с подсолнечным маслом, заваривать манку и укладывать в баночку красных земляных червей и белых толстых опарышей. Летом и зимой разное меню для лова. Аккуратист и педант он был необыкновенный, всё на своих местах, поэтому приезжал всегда с уловом, да каким! Рыба в доме не переводилась.
   Удивительно, что и маму он пристрастил к рыбалке. Если в молодые годы она просто иногда присутствовала на ней, то после пятидесяти лет, живя уже в Тамбове, купив машину и получив права, мама стала не только автолюбителем, но и заядлой рыбачкой. Так же готовила подкормку с вечера, и они ехали чуть свет на пруд, возвращаясь и покушав, папа ложился отдыхать, а маме предстояло перечистить карасиков, вкусных, размером с ладошку, да и нажарить. Но ведь известно, что когда хочется - это хуже, чем болит. Вот мама и не роптала, что на неё переложена практически вся подготовка к рыбалке.
   Для охоты у папы тоже был полный комплект, прекрасная тульская двустволка с инкрустацией, ягдташ, патронташ, болотные сапоги, непромокаемая одежда и многое другое, в том числе и охотничья собака Тайга. Она была моя ровесница, росли мы вместе, прекрасный сеттер шоколадного с подпалинами окраса. Утки, глухари, тетерева, зайцы и разная другая, разрешённая к отстрелу дичь. Помню, на коллективной охоте подстрелили огромного лося, папе достались нога с бедром и голова. Я с ужасом и некоторым страхом смотрела на эту добычу, лежавшую на веранде. Запомнились, большая чугунная сковорода с жареными в сухарях мозгами, студень из губы и другие мясные деликатесы из лосятины. По натуре я не кровожадна, даже наоборот, с возрастом стала сентиментальна и жалостлива, но тогда, пятьдесят лет назад, испытывала азарт от добычи. К тому же, с увлечением накануне охоты часами сидя возле папы, я наблюдала, как на специальных мизерных весах он отвешивает порох, дробь, засыпает в цилиндрик патрона, забивает пыж и вставляет готовые снаряды в патронташ. Даже маму не миновал азарт от участия в охоте, когда отец взял её с собой на уток. Сначала она тряслась на мотоцикле ИЖ по кочкам и полевой дороге, а потом тихо сидела в кустах, и когда утки взлетели, мама закричала во весь голос: «Стреляй! Ну, что же ты стоишь, мазила!» Дома долго смеялись вспоминая, как она переполошила всю утиную стаю своим криком.
   Я думаю, что папа умел всё. Он построил своими руками дом, отделал его внутри, заложил, как говорится, сад и родил детей, правда двух дочерей, а не сына, но это думаю, не столь важно. Он своими руками выкопал вместительный погреб, соорудил добротные надворные постройки, дровяной сарай, курятник, погребицу. Двор был обнесён высоким забором с тесовыми воротами и калиткой. Было и парадное резное крыльцо и крылечко во двор. Сам, вместе с мамой, огородил штакетником всю нашу усадьбу, и многое, многое другое.
   Он был весельчак и балагур, интересный собеседник располагавший своим интеллектом к себе людей любого уровня.
   Папа прекрасно играл на гитаре и они с мамой красиво пели. Он писал стихи и по приглашению редактора Пичаевского радио, пел чудесные, мелодичные и проникновенные песни тех лет.
   Наш дом всегда был открыт для гостей, родители слыли хлебосольными. Порой собирались большие компании весело поющих и танцующих людей. Думаю, сейчас так веселиться не умеют, а жаль.
   Папа беззаветно любил меня и подходил к моему воспитанию и образованию творчески, с выдумкой и фантазией.
   На Новый год, за ёлкой, папа ездил сам и привозил голубую ель, до потолка. Мама доставала чемодан с ёлочными игрушками, и мы наряжали эту красавицу, прекрасную саму по  себе. Затем, в самый канун праздника, вдруг открывалась форточка, и в комнату, к моему восторгу, влетала Жар-птица. Это папа, в сугробах, по пояс в снегу, пробирался вдоль дома, через сад к окну, чтобы удивить и порадовать меня. А вот ещё одна фантазия отца.
   Как-то летом, мы пошли все вместе в магазин за мясом. Пока покупали, началась гроза, ливень и пришлось переждать, а папа куда-то исчез на время.
   Когда выглянуло солнце и мы решились выйти на улицу, появившийся внезапно отец таинственно сообщил нам с мамой, что прошёл, оказывается конфетный дождь. Ну конечно мы не поверили, но он напомнил о том, что мы читали информацию об апельсиновом дожде в одной Африканской стране и что в Китае прошёл рыбный дождь, когда на головы изумлённых людей, сыпалась свежая, живая рыба. После таких утверждений вопросы отпали сами собой, и мы с мамой ринулись посмотреть на чудо. Возвращались домой той же безлюдной улицей, которая к моему изумлению, вся была усыпана конфетами морские камешки. Я в восторге кинулась подбирать их, но папа сказал, что эти уже грязные и мокрые, а вот он, дескать, успел собрать ещё чистые, и протянул мне газетный кулёчек с морскими камешками. Хитрец!
   В лесу, куда мы ездили на нашем мотоцикле ИЖ, мама сидела сзади, а я на бензобаке или между родителями, всегда на ветках деревьев, на кустах и пеньках, мы находили пряники, бублики и конфеты, положенные для меня белочкой. Собрав находку, я на весь лес кричала слова благодарности ей. Эти радостные розыгрыши я устраивала потом своим детям, племянникам и внучкам.
   Да, моё детство было не только счастливым, но и очень сладким.