Маргарита Бургундская - трансформация преображения

Язык не повернется сказать о том, что это когда-то  было,
лишь память, нас оберегая, хранит воспоминания те века.
Все, кажется, со временем давно уже истерлось и забыла,
но вдруг внезапно открылась кровоточащая рана чрез века.
И бурей чувств нахлынуло все то, что было сердцу мило,
события, о коих печалилась и трепетала в те времена душа –
весь опыт тот пролился во мне столь цельно и неудержимо,
что стала проявляться четкими вехами совпадений судьба...
Дева благословенная в почет поэзию и философию возводила,
изяществом мысли и грацией танца была так щедро одарена.
Талантом сладкозвучного пения Муза  не скупясь наградила,
чтоб радужным потоком жизнь полноводную чрез себя лила.
Безпечностью и легкостью манер напоминала образ стрекозы –
пронзительная утонченность форм, так напоенных  красотой.
И долго на чистом небосклоне ничто не предвещало грозы.
как вдруг любовь в водоворот неумолимый захватила свой.
И не ответит теперь ни кто  – была ль она сама тому виной ?
Иль пыл неутоленный подстегнул безудержность  ее сердца?
Но шлейф желаний страстных столь быстро  увлекал за собой,
да так, что позабыла закрыть за тайной своего сердца дверцу.
А дальше – голгофа жизни  - начался последний смертный бой
за свою дочь единственную, что может остаться без наследства,
ее осеменитель всеблагой  уже готов был сравнять с землей,
оставив только угли жизни, в которой лишь нищета соседства.
Когда ее в немыслимых грехах всем миром искусно обвинили,
придав любимого на поругание, казнили публично - в назидание,
с единственной любовью, с дочкой, с белым светом разлучили.
Все поняла – жизнь кончена, и впереди лишь чередой страдания.
но грамоту зловещую о разводе не дала, чтоб дочь минула хула.
Достойно претерпела тяготы и муки, в чахотке безысходной сгорая,
и, стоически превозмогая все, ни разу  своей любви не предала -
безудержно и страстно любила, всем сердцем себя им  отдавая,
не предавала любимых линчеванию никогда, и даже телом угасая,
предчувствую исход, осталась до конца она  своей любви верна.
А что же палачи? К ним сторицей вскоре вернулись ее страдания,
как кара – умер Людовик Х, нелепо и скоропостижно - в наказание,
сгорел в один момент, столь подлой и лживой природы создание,
что десять лет ее гнобил  в стремлении стяжания и ею обладания.
Безмозглый и безвольный,порабощенный своей жадностью скудоумец,
он не смирился с тем, что для нее смешон был своим слабоумием,
и, чувствуя верх ее над собой, пытался ею управлять, о безумец!
Нет власти на земле, которой было бы по силам с нею совладать,
и это в полной мере понимал даже его отец – Филипп Красавец!
Она всегда внутри была свободна от суеты и тленного богатства,
по воле собственной, дарила любимым без упрека самое себя.
Уже тогда ей были ведома несокрушимость уз духовного братства –
блаженная душа Присциллы свободно и легко в мирах иных жила:
владела предсказаниями судеб блестяще, и руны оживали в ее руках,
толк знала в науке о звездах настоящей, и астрология была ей верна,
во снах летая на прекрасной Сивилле, небесный свет несла в глазах.
Но в двадцать пять рука невежды смертельной хваткой горло сжала,
чтобы в который раз удостовериться, что Дух не умирает никогда.
Все то, что не успела, или не смогла пройти она, я за нее завершала –
любовь, измены, дети, мужчины, коварная судьба и безысходная тоска –
все прожила сполна, чтоб вырваться из замкнутого круга навсегда.
И с этого момента, как отрезало - свершила поворот Фортуны колеса,
через страдания и муки тела вновь рождалась в мир свободная  душа,
и в двадцать пять смерть, нищета и голод были рядом со мной опять,
кто знает исход той схватки, если бы мой Дух не повернул время вспять.
И, словно с белого листа, мне приходилось все с начала опять начинать,
чтоб окончательной смертью  земной  опыт небесным Светом преображать...