За молитвой в Иерусалим

Около трех часов дня я прибыл к станции «Дмитровская». Небо было сплошь затянуто облаками, но было достаточно тепло. Старенький состав «эРВээРки» (модель электропоезда), тихонечко подкрадываясь, подъехал на платформу. Было волнительно. Хотелось выехать гораздо раньше, но Бог управил иначе. Ехать предстояло немногим более часа. Я погрузился в мысли. Мысли о предстоящих делах, поездках, осуществлении давно задуманных идей. Так прошло больше половины пути. «Снегири», - заботливо и вежливо произнес голос, объявивший станцию. Подумал, какое ласковое название станции. Наверное, местность тут очень красивая, и, посмотрев в окно, я убедился, что это так. Сразу вспомнились и другие мягко прильнувшие однажды названия остановочных пунктов, которые приходилось проезжать следуя из Егорьевска на дачу… «Осёнка», «Лесные дары», «Лютик», «Усады»… Сколько же доброго и хорошего есть у нас!..
И тем не менее, электропоезд приближался к нужной станции – «Новоиерусалимская».
Я вышел в город и тут же столкнулся с веянием современной инфраструктуры почти любого малого города Великой Руси – торговыми центрами и палатками с овощами, молочными продуктами и, конечно же, - как без нее, - шаурмой. Я перешел скоростное шоссе, сфотографировал торговый центр с названием, явно удачно пришедшем на ум хозяину объекта, – «Иерусалим». Следуя дальше по узенькой дорожке со старым, местами погрузившимся в землю асфальту, я заметил мелькающие в ветвях весенних деревьев кромки крепостных башен. А пройдя еще немножко, показались две фигуры, напоминающие московские небоскребы… Но только эти «высотки» были увенчаны крестами. Странно, - подумал было я, - как тут же пришла на ум догадка: реставрация. Далее дорожка спускалась резко вниз, к руслу речки Истры, через которую вел узенький металлический мост, более походящий на уменьшенную копию Крымского моста в Москве. Пройдя мостик, я уловил взглядом сидящих на пеньке бабушку с дедушкой… Нет, не подумайте, не уставших с дороги. Хотя, и такое впечатление тоже промелькнуло на секундочку. Это были каменные фигурки из сюжета сказки о Курочке Рябе. Я пошел дальше. Воскресенский Ново-Иерусалимский ставропигиальный мужской монастырь становился все ближе и было уже отчетливо видно, что он находится на капитальном ремонте. Однако невзрачный вид точной копии храма Гроба Господня в Иерусалиме совсем не портил общее впечатление о той обители, о которой мне было известно из истории ее основания Патриархом Никоном. Могучие стены монастыря придавали ощущение величественности и, вместе с тем, святости и намоленности. Сделав еще несколько панорамных фотографий, я поднялся наверх. И тут мне открылся вид, убедивший меня еще больше в том, что Свет Истины не скроешь никаких мраком. Святые врата и колокольня с большим изображением Воскресения Христова встретили меня благоустроением и спокойствием. Я снова запечатлел видимый мною обзор, помолился, совершил крестное знамение и прошел внутрь обители. Здесь всё в состоянии перерождения. Кругом располагались строительные материалы, - от мешков с цементом, до металлических труб, уголков и арматуры. Большинство строений, включая Собор – сплошь в лисах…
Обойдя вокруг Собора, я посетил здание трапезной с церковью Рождества Христова, расположенной на втором этаже. Затем, спустившись вниз, осмотрел помещения первого этажа, что тоже были погружены в разруху. Выйдя на площадь, я остановился вновь у аллеи, которую прошел, направляясь в церковь Рождества Христова: эти деревья хвойным ароматом пленили приходящих в Святую обитель. И вот, уже направляясь на второй круг с левой стороны Собора, я увидел идущего мне навстречу отца-наместника, архимандрита Феофилакта (Безукладникова). Поприветствовав и поздравив с Праздником Входа Господня в Иерусалим, я подошел к батюшке под благословение. Я спросил у отца Феофилакта где будет проходить Всенощное Бдение и он указал на проход, укрытый деревянным каркасом. Перекрестившись и открыв тяжелую металлическую дверь, я перешагнул порог. Я очутился в помещении, с виду не похожего на помещение храма. Вокруг лиса, перекрытия из ДСП, опилки, песок, куски цемента и пакеты. Я поинтересовался у охранника, расположившегося у двери, где будет проходить служба, - и парнишка указал на приоткрытую неширокую дверь. Открыв её, я увидел небольшой придел Воскресенского собора. Первым в глаза бросился образ колонн, отделяющих солею и алтарь от самого храма. Это были белоснежные каменные изображения Херувимов и венцов на небесно-голубом фоне, нежно сочетающимися с цветной мозаичной гаммой, выстроенной над колоннами и нисходящей по ним.
Начиналась служба. Я пытался собрать все свои мысли и помышления в один узелок и отложить его за дверь храма: пусть постоит, подождет; ему еще со мной обратно ехать, - подумал я. Я пытался сосредоточиться на молитве. В голове было полное осознание того, что здесь я для того, чтобы укрепить веру, усилить баланс мышления и направить его в нужное русло. Во время чтения шестопсалмия, исполненного громогласно явно очень добрым человеком, молодым отцом-иеромонахом, и после него, молитва сама начала во мне возрастать, по мере того, как я просил мысленно Господа даровать мне усердие в ней. Я молился о семье, молился о своих друзьях, братьях и сестрах во Христе, молящихся и стремящихся всем сердцем своим к познанию Создателя. В состоянии, очень похожем на то, что было обретено мною в Городе Святого Егория во время чудесных богослужений и трудов, окончилась Всенощная. Направившись к молодому иеромонаху за получением благословения, я встретил своих добрых знакомых, сестер во Христе, с которыми должен был приехать в обитель еще утром. Молодой батюшка изобразил на нас Честный Крест, ознаменовав Его благословением, и мы направились к выходу. Выйдя на улицу, мы встретились с прохладой, принесенной весенним апрельским дождиком. Открыв зонтики, мы проследовали вперед. Мне предложили пройти к Святому источнику, дабы омыться водой благословенной, однако западные врата обители, через которые можно было короче добраться до него, были заперты. Не став тратить время на обход, мы направились к выходу.
Сделав несколько совместных фотографий на фоне Святых врат Воскресенского монастыря, мы немного постояли у памятной стелы погибшим офицерам. Промелькнули мысли о грехе и искуплении, жизни и смерти. Рука дрогнула перекрестится… Но – мы прошли вниз, к шоссе. Дождик то стихал, то немного усиливался, однако до уровня ливня ему было далеко. Через пол часа мы пришли на станцию. Взглянули на часы, затем на расписание: 19:55, ближайшая электричка в 20:16. Мы поднялись на платформу. В ожидании поезда, мы немного обсудили поездку, поделились впечатлениями, вспомнили что-то свое… И вот – дорога в Москву. Почти до Москвы вагон был полупустой. Мы говорили о жизни, о Церкви, о том, что можно сделать и чего изменить не представляется возможным. И, конечно же, каждый внутри себя хранил молитву. Она жила в сердце, восполняла теплом прохладу сомнений и пустоты прошлых моментов жизни. И этот период времени, казалось, нужно сохранить на долгое время, трепетно созерцая душу.
Но как и многие события в нашей жизни, не остался этот день с впечатлениями об одном лишь только. В вагон электрички вошел человек, резко изменивший состояние духа. В плохую ли сторону?.. О, нет, совсем нет!.. Вы только представьте: мужичок лет 35-40 с ярко рыжими усами и бородой, с хулиганской, но, вместе с тем, забавной улыбкой без одного зуба, с прищуром, который он, видимо, использовал как визитную карточку перед своими «выступлениями»… И что Вы думаете?!. Он начал играть на баяне какую-то композицию военных лет, тихо напевая ее мотив себе под нос, и продолжал, до невозможного смешно, прищуривать глаз и улыбаться. Не упуская возможности, мы сделали несколько кадров с участием этого артиста, которому бы в пору было становится кандидатом на участие в песенном конкурсе. Сыграв одну композицию, он начал шествие по вагону медленными, пританцовывающими шагами уже наигрывая мотивы известной песни Любови Успенской «Кабриолет». Изрядно повеселив публику, сидящую в вагоне, забавный баянист покинул сей вагон, оставив несгладимые впечатления от своего выступления.
И вот, уже миновав центр Москвы, из нашей паломнической группы, я остался один. Всю оставшуюся дорогу до дома я согревал себя одной мыслью: сегодня я ездил в Новый Иерусалим за молитвой, которую оставил в Городе Святого Егория. Значит, Господу было угодно, чтобы я вернул её себе именно в Воскресенском монастыре, именно во время вечернего богослужения. И то, что происходило до и после этого – не стало противоположностью этой Благодати. И примером тому стало сохранившееся чувство присутствия Бога внутри себя!.. И всё-таки, Господи, напевается периодически мотив: «А я сяду в кабриолет…»