Неприкаянные глава 12

Вечером того же дня, домой вернулся Николай Оболенский.
Он с абсолютно безразличным выражением лица выслушал жену и спокойно ответил:
- Ее за язык никто не тянул.
Татьяна кинулась ему в ноги:
- Коля, я прошу тебя, Коля! Я умоляю тебя! Иди к ним,  пусть они ее отпустят! Коля, она же ребенок!
Он холодно поднял ее и посмотрел в глаза. Что-то новое, дикое, одержимое было в его взгляде:
- Я не могу. Я нужен людям.
Он оттолкнул ее на диван и направился в сторону кабинета.
- Они убьют тебя, Коля! – Сквозь слезы кричала Татьяна. – Они убьют тебя! Спаси ее, завязывай со всем этим… Коля…

Алексей Владимирович изрядно сдал за последние сутки. Он пил виски со льдом и задавался вопросом: за что Бог отнял у него сына?
Сам он был героем русско-японской войны и близко знаком со смертью. Но не думал, что она коснётся его. К нему обещался заглянуть Петр. Он тоже собрался на войну.
Глупые дети!
Он вспоминал свою юность и завидовал им.
Завидовал тому, что они еще могут рисковать, тому, что они еще могут верить в героизм.
Он знал, что над ними нависла еще более страшная опасность. Внутренняя опасность, и от нее нельзя бежать. Подло бежать от того, что породили сами.
Но сейчас его это не трогало.
Его убивала мысль, что его сын, его Андрюша лежит в сырой, чужой земле. И он никогда его не найдет. Даже цвет не сможет принести.
Он сам встал на путь войны. Он должен был знать, на что идет. Но он его сын. Еще недавно он играл в войну. А теперь война поиграла с ним.
К нему тихо вошел Петр.
- Садись. – Прогремел Алексей Владимирович. Бери второй бокал и наливай.
- Я не хочу…
- Пей.
Он наблюдал за тем, как молодой человек осушает свой бокал:
- Значит, ты решил идти служить?
- Да. На Черноморский флот.
- Это достойное решение.
Петр замялся:
- На самом деле, я хотел поговорить с Вами о другом деле… Я понимаю, что сейчас не самое подходящее время. Но все же, у меня нет времени медлить.
- Внимательно слушаю. – Мужчина оперся о стол.
- Вчера арестовали Анну Оболенскую.
Воронцов опешил:
- Что натворила девчонка?
- Ничего. – Петр наполнил бокал. – Вы же знаете, каких взглядов придерживается ее отец? Так вот. У них нашли книги, и Аня сказала, что это ее. Вы же понимаете, мы не можем это афишировать! А девушка в большой беде. Они будут держать ее, пока не получат Николая, а я не думаю, что он пойдет к ним.
Воронцов кивал:
- Да, он из тех кто переступит через кого угодно, кроме себя самого. – Он нахмурил брови. – Ну и ты пойми. Я все же больше по внешней политике, и я не всесилен. Мне никогда не нравилась эта девчонка, но должен признаться – я поражен. Не ожидал такого. Я постараюсь придумать что-нибудь, но не обещаю, что это будет очень быстро.

Анна лежала на кровати и смотрела в облупившийся потолок.
Вчера отправили в карцер. Вообще, женщин туда не отправляют, но им уж очень надо посадить отца.
Она с детства боялась темноты и замкнутого пространства. А там еще дико холодно. Первые минуты казалось, что она вот-вот сойдет с ума, но потом она стала повторять в голове все стихи, которые знала. Ни сидеть, ни лежать, ни стоять – холод.
Ее продержали там сутки, а потом отвели назад в камеру. Это было совсем другое помещение, не сравнить с первым: стены в надписях и рисунках, нет лампы и бумаги, на кровати нет белья, только железная сетка. Свет почти не проходил через окно.
Но после карцера, ей и эта камера казалась хоромами. Потом пришел все тот же мужчина. Что-то кричал, требовал выдать отца. Потом схватил ее за горло и начал трясти. Когда снова услышал отказ, ударил ее по лицу и начал срывать платье. На ее крики прибежали надсмотрщики, утащили его. Но она поняла – ночью снова уведут в карцер, и неизвестно, как надолго.
Ей было уже все равно. Она ни разу не заплакала, и ей плевать на то бесчестие, что творится здесь. Она лежала на холодной решетке и смотрела в потолок.
Казалось, что сами ее легкие покрылись коркой льда. Единственное чем она успокаивала себя – тем, что Андрею на фронте сейчас гораздо страшнее. Закрыв глаза, она представляла, как наступит час победы, и в Петроград понесутся поезда с героями своей страны, как в одном из них она узнает изрядно изменившегося Андрея, он спросит ее, что было здесь в его отсутствие, а она ответит, что здесь было темно и холодно, как в карцере…