Свет издалека 14 окончание

http://www.proza.ru/2013/04/23/531
ВОЙНА. 

…А в ночь на 22-ое июня началась война.
Я не буду писать о том, что известно из учебников истории. Но то, что немцы столь стремительно продвигались от наших западных границ вглубь России, непосредственно коснулось моих родителей.

После вояжа по родным местам, молодые вернулись в Смоленск, где они решили пожить до августа. Иван нашёл симпатичную квартиру в частном доме с отдельным входом, где молодую семью и застало начало войны.

Уже к началу июля стало ясно, что немцы могут подойти к Смоленску. Из Москвы пришёл приказ об эвакуации: «Ничто ценное и стратегически-важное не должно оставаться в тылу врага». И потянулись на восток эшелоны с заводским и фабричным оборудованием, финансовыми, музейными и иными ценностями. Колхозные стада перегонялись в том же направлении.

Кстати, с одним из них ушёл погонщиком и Василий Шкуратов, по возрасту не подлежащий призыву в армию. Мария ничего не знала об этом. Иное занимало её в эти тревожные дни.

Иван неожиданно сообщил, что уходит добровольцем на фронт. Эта новость подействовала на Марию, как оглушающий удар. Тем более, что совсем недавно райком партии выдал мужу бронь от мобилизации в действующую армию.

   - Как, как ты мог сделать такое? – почти кричала она, находясь на грани истерики. – Отказаться от брони и идти на фронт, где тебя могут убить! Ты оставляешь меня одну, беременную. Что я буду делать здесь одна, что будет с нашим ребёнком?

Иван впервые видел жену в таком состоянии. Ему было жаль её, но внешне он выглядел совершенно спокойным и, как казалось Марии, даже холодным.
   - Пожалуйста, успокойся, тебе нельзя волноваться – Иван почти насильно усадил Марию в старинное, похожее на трон, обитое потёртым красным бархатом, кресло.

   - Неужели ты думаешь, что я не понимаю, что на фронте меня могут ранить и даже, убить. Я же не ребёнок. Но, Машенька, милая, не могу я, член партии, оставаться в стороне, когда весь народ поднимается на врага. Братья мои уже мобилизованы, а я, что, чего-то ждать должен?
И вообще, скоро всё должно закончиться. Посмотри! - Иван, совсем, как на уроке, подошёл к большой карте мира, висевшей над письменным столом, и ткнул пальцем вначале в Германию, а потом широким жестом руки обмахнул границы СССР.

   - Видишь, какая маленькая Германия, и какой огромный Советский Союз? Да мы их шапками закидаем! Только потерпи, немного, дорогая, не расстраивай нашего ребёночка, - Иван ласково погладил жену по отсутствующему пока животу, - ну как ты, всё ещё тошнит тебя?

Мария не отвечала, в глазах её стояли слёзы. Она поняла, что решение мужа окончательное - и ей придётся его принять.
   - Ты правда считаешь, что это ненадолго?
   - Ну, конечно, глупенькая. Слышала, что по радио говорили - "Скоро будем бить врага на его территории".
   - Слышала... - вяло повторила Мария. - Ой, опять начинается,  - она вскочила с кресла и зажав руками рот, бросилась к выходу.

Иван с сожалением посмотрел вслед жене, он сочувствовал её страданиям, но помочь ничем не мог.
   - Всё-таки хорошо, что я не родился женщиной, - мелькнуло у него в голове, а то бы тоже так маялся. И почему это природа так устроила, что последствия удовольствий выражаются в этой постоянной тошноте, а потом ещё и фигура начнёт у Маши портиться...

Ничего не поделаешь - одной из слабости Ивана была любовь к женской красоте и он уже заранее переживал, что жене его из-за беременности придётся потерять какую-то толику свой привлектельности.

На следующий день Иван поехал в Рославль, чтобы в РОНО решить вопрос, кому, в связи с его уходом на фронт, передавать школу?

Когда через сутки муж вернулся домой, Мария только спросила:
   - Ну, что, передал школу?
Иван устало кивнул.
   - И что теперь?
   - Завтра ухожу на сборный пункт. Ты, пожалуйста, собери мне что-нибудь с собой поесть: какого-нибудь сала, хлеба, яичек отвари…
  - Но в магазинах ничего нет.
   - Значит, сходи на рынок – там наверняка что-нибудь найдётся.

******************
Мария, мучаясь постоянной тошнотой, уже два дня не выходила на улицу.  Тем сильнее поразили её происшедшие изменения – словно кто-то растревожил громадный людской муравейник.

По улицам двигался сплошной поток грузовых и легковых автомобилей. На телегах, гружёных домашним скарбом, сидели люди с детьми. Гудели и сигналили машины, скрипели телеги, ржали лошади - всё это создавало впечатление хаоса и полной неразберихи.

Но это было обманчивое впечатление. На самом деле, весь этот человеко-машинный поток  был организован одной волей, одним желанием – уйти по Смоленской дороге, как можно дальше от чёрной тучи надвигающейся опасности.
Над всем городом сейчас витало одно слово – ЭВАКУАЦИЯ! Казалось, что все были заняты только одним: собрать поскорее вещи и уйти от родных насиженных мест.

Но никто не мог представить, что многие из тех, кто стремится сейчас сохранить свои жизни под защитой матушки-Москвы, падут в пути под бомбами и пулями вражеской авиации. А всего через несколько дней, по древней Смоленской дороге  будут катить немецкие танки, и маршировать нагло-весёлые солдаты германского вермахта.

*******************
Но базар, к удивлению Марии, функционировал, да ещё как! Всё, что люди не могли взять с собой, и имело маломальскую ценность, оказалось здесь в качестве объекта продажи.
   - Как много ещё сохранилось с царских времён хороших красивых вещей – удивилась Мария, но зря они пришли сюда с ними. Кому нужны сейчас все эти бронзовые подсвечники и фарфоровые статуэтки?
Впрочем, там, где торговали продовольствием, покупателей было более, чем достаточно. Марии с трудом удалось купить кусок старого пожелтевшего сала и три яйца, которые, судя по заплаченным за них деньгам, должны были быть, если не золотыми полностью, то позолоченными.

   - Чаво ж ты хочешь, милая, - со вздохом сказала Марии баба в платке, торговавшая этими самыми яйцами, - война! Пятух-то наш, совсем про курей забыл, вроде и яго в армию забирають…

Домой Мария возвращалась с ощущением всё возрастающей, вынимающей душу тоски. И дело было не только в том, что муж уходит на фронт. Её женская интуиция говорила, что, несмотря на бодрые официальные заверения, типа:
«Мы этих немцев шапками закидаем» или «Будем бить врага на его территории» - на всех них надвигается нечто неумолимо-страшное.
Инстинктивно она чувствовала, что ей тоже надо уходить, дабы спасти свою жизнь и жизнь будущего ребёнка.

Когда Мария сказала мужу о своём желании эвакуироваться на восток, тот задумался:
      - Конечно, за Смоленск могут быть серьёзные бои, всё же отсюда - до Москвы всего 370 километров. Город ни в коем случае нельзя сдавать. Скорее всего, война скоро закончится – и погоним мы фрицев поганой метлой, но ты права, здесь тебе одной оставаться не стоит. Могут начаться бомбёжки и вообще…
Знаешь, уезжай-ка ты к своим родичам в Прасковино. Туда, в такую глушь, война уж точно не дойдёт. Там и переждёшь опасное время, да и с ребёнком будет, кому помочь. И найти тебя будет легче, когда всё закончится. А то - ишь, что придумала – в Москву идти пешком!

Довольный принятым решением, Иван даже засмеялся. Улыбнулась и повеселевшая Мария:
   - А когда мне уезжать?
   - Как только уйду в армию, ты садись на поезд – и к своим. Доберёшься без особых проблем, я уверен. Путь недальний, да и через Зверинку почти все поезда проходят. А оттуда и до Прасковино – рукой подать…

Иван ушёл в армию 7-го июля 1941 года. Мария уехала к родным на следующий день.
Так война развела моих родителей в самом начале их совместной жизни.


О ДАЛЬНЕЙШЕЙ СУДЬБЕ МОЕЙ МАТЕРИ МОЖНО ПРОЧИТАТЬ В ПОВЕСТИ «ОККУПАЦИЯ»

Фото из интернета