У Бога весы точные

      И крыло мухи имеет вес, а у Бога весы точные.

 
— Лживая ведьма! Все ее приманки отдают гнилью, как испорченный сыр в
 крысоловке. Стыд и срам старой дуре! (.В.Скотт)


- Пойдем, благородный Ательстан, - сказал он. - Мы пробыли здесь
достаточно долго, отплатив за любезность принца Джона, пригласившего
нас на свой гостеприимный пир. Кому угодно ближе ознакомиться с
нашими простыми саксонскими обычаями, милости просим к нам, под
кров наших отцов. На королевское пиршество мы довольно насмотрелись.
Довольно с нас норманских учтивостей.  (.В.Скотт)   


     До недавнего времени Павлушка думал,  что все-таки взрослые  существа иного порядка. Дети могут  упрямиться, ссориться, быть несправедливыми и вздорными. Это, думал он, вроде болячек – болячки проходят от лечения, недостатки – от понимания и воспитания.  Правда, он не сообразил того, что взрослый мир вовсе не дает нам такой картины – ведь это именно взрослые развязывают и ведут войны, издают несправедливые законы… собственно, чем мир плох – это все взрослыми и сделано. Может быть, ему казалось, что  всякие гитлеры, наполеоны и нероны – они где-то там… единичные случаи.

     У Павлушкиной бабушки была знакомая, ласковая и важная дама, как казалось ему, очень благочестивая – она много цитировала из святоотеческого наследия и ласково улыбалась. Они не были близко дружны – но иногда беседовали  во дворе у фонтанчика. Вокруг бегали малыши  и их щебечущие голоса  делали этот обычный петербургский дворик почти райским местечком.

     В тот день Павлушку отпустили с уроков раньше обычного и он бежал домой в отличном настроении.

     Во дворе  увидел бабушку с той самой дамой,  Биссектрисой Антоновной. Павлушка подбежал и поздоровался.
 
   -Ну, как в школе? – спросила бабушка

   - Все в порядке. Вот, писали сочинение о домашних животных.

  -   Это очень, очень полезно, – ласково сказала Биссектриса Антоновна. – Так много прекрасных примеров в русской классике – как писать о животных! Вот, например, «Каштанка" Чехова.

   - Но я ненавижу  эту «каштанку», мне животное жалко,  - легкомысленно сказал Павлушка и в ту же секунду ему показалось, что двор закрыло черной тучей – однако, это просто так переменились лица бабушки и Биссектрисы Антоновны. Но если лицо бабушки выражало досаду и огорчение, то с лицом второй дамы происходило что-то удивительное. Вся ласковость с него исчезла. Глаза, как два  лазера, устремились на бабушку, а рот опасно сжался.

     - Ты  говоришь, не подумав, Павлик, -  сдержанно сказала бабушка, - ты на качельках покачаешься, или уже домой пойдешь? Мама  уже пришла.

     - Покачаюсь, бабушка, - пробурчал Павлушка. Его настроение сразу испортилось. Он не мог понять, что такого ужасного сделал. «Наверное,  это слово «ненавижу». Мама говорит, что так выражаются только героини американского кино. А все в школе так говорят, вот и привязалось. Но неужели это так неприлично?» Он качался, но  разговор бабушки с Биссектрисой Антоновной доносился до него почти полностью.

    - Вам не кажется, что недопустимо, чтоб ребенок говорил такие слова? – строго говорила Биссектриса Антоновна  - Ребенок уже ненавидит «Каштанку». А что потом,  возненавидит всего Чехова? Где он мог набраться всего этого? Конечно, дома. Значит, вы нецеломудренно позволяете себе такие высказывания при  внуке. Нормальный ребенок должен любить «Каштанку». Это всем известно.

    - Да вы простите его, Биссектриса Антоновна, - расстроено сказала бабушка.- Она вовсе не так плохо воспитан… Просто это глупое слово. Сейчас его все говорят и так легко… это ужасно, конечно.

    - Извинения должны быть искренними, а такие мне не нужны. Я многое могу стерпеть,  и  ни на кого не держу зла. Но я должна возвысить свой голос, когда  родители не работают над собой и свое порочное душевное устроение передают детям. Ребенок! ненавидит произведение ВЕЛИКОГО РУССКОГО ПИСАТЕЛЯ! Разве можно в таком  возрасте ненавидеть! Разумеется, невинное создание не могло само такому научиться. Как я узнаю в этом вашу категоричность и нетерпимость! А разве не учит нас Церковь  любви и терпению. Вот я всегда все терплю. Слова не скажу в свою защиту. НО РУССКУЮ ЛИТЕРАТУРУ Я НЕ ПОЗВОЛЮ УНИЖАТЬ!!!!!

     Лицо бабушки выражало смущение и досаду. Павлушка ей посочувствовал. «прямо, как у меня в школе – что ни скажи, все будет хуже.  Извинения не годятся, оправдания не интересуют.  И что она душит бабушку? Может, что-нибудь поджечь – это их отвлечет."

     - Ну, значит, мы такие недостойные, - сказала бабушка, надеясь, что  все обойдется. - Будем работать над собой.

     Но Биссектриса Антоновна вгрызлась, как  пила:
 -  Просто вы не умеете с кротостью принимать поучения, а ведь вы младше. Понимать надо такие вещи. Гордыня - большой грех. Вот и дети этому учатся. Помоги вам Бог исправиться. Кто же вам еще поможет?
    
     - Зачем же так браниться? И зачем давать советы по воспитанию чужих детей?

     - Вот  сразу и видно, как вы не умеете принимать поучения.  У вас неизжита самость и страсти мешают увидеть. А я выше этого. Мне вообще ничего не нужно, но когда я вижу такие вопиющие вещи, я должна возвышать свой голос.
   
      Павлушка чувствовал себя очень странно.  Две немолодые дамы стояли  и пререкались… о чем? В них не было детской  запальчивости, которая позволяет так  легко ссориться и мириться и которая  хоть как-то оправдывает детские ссоры.  Они были начитанными  и образованными.  Холодной злобой и каким-то беспощадным непониманием повеяло от этой сцены.


     -Откуда у Вас такое самомнение, почему Вы так самоуверенно и по-хозяйски поучаете?Видите ли, этакого состояния, когда принимаешь поучение от первого встречного - я еще не достигла. И не уверена, что обязана это делать?  Тогда нужно слушать и сумасшедшую  в красном пальто, которая ходит всегда утром по улице и кричит, что все врачи убийцы и лечиться нельзя.

     Биссектриса Антоновна приняла вид мученицы:

     - Милая, вы напрасно пытаетесь меня оскорбить. Ступайте лесом. Бог все видит, не забывайте. Не желаю разговаривать дальше. Если меня не желают понимать, не собираюсь тут метать бисер.  Я надеюсь, вы больше не будете терзать мой слух своими жалкими оправданиями?!

    - Пойдем домой, бабушка, - закричал Павлушка, - "однако, как вульгарно Биссектриса Антоновна может выражаться, мне б за такое влетело".

     Несколько позже он спросил – неужели необходимо, чтобы все одинаково относились  к разным вещам, к Чехову, в частности?

    -  В общем, нет, - сказала бабушка.  – Но видишь ли…  а, собственно, можешь ли ты и каждый раз найдешь что-то другое.

    - Бабушка, - набравшись храбрости, спросил Павлушка, почему вы поссорились с Биссектрисой Антоновной?

    Бабушка покраснела.

     - Поверь мне, Павлик, не знаю. Такой бессмысленной ссоры  у меня ни с кем ни разу не было.  Я, если честно, не могу понять.

   
     Через несколько дней им повстречалась Биссектриса Антоновна.

     - Завтра праздник великий, - сухо сказала она, предлагаю примирение.

     - Но.. вам же не нужны мои извинения. - пробормотала бабушка.

     - Если человек просит прощение не от чистого сердца, это никому и не нужно, - назидательно сказала Биссектриса Антоновна. - Я просто ищу примирения. Сама я ни зла, ни обиды держать не умею. Могу и любые обвинения потерпеть. Я всем, и вам тоже желаю только добра.

     Павлушка сделал вид, что ничего не слышит, но потом спросил бабушку -
     - А я думала христиане мирятся с радостью и просят прощения друг у друга. Что это за примирение такое, не пойму...

     - Я тоже, - заметила бабушка.  - Но это неважно.

"Биссектриса Антоновна сказала бы, что у нас самость не изжита или око не чисто... в лучшем случае." - размышлял Павлущка. Но я не могу снова увидеть ее прежними глазами.  Теперь я знаю, какая она бывает,значит она такая и есть... Как это.. у кого это... "Страшно и стыдно было видеть, как упала с него маска, словно отвалилось лицо..."  Не помню про кого это, но очень похоже.
 

     Павлушка долго не мог уснуть. Он лежал и представлял себе, как во всем мире множество взрослых учит, лечит. Ведет самолеты. Держит палец на ядерной кнопке… И любой может в любую минуту сдуреть и тогда…  ему вспомнились слова из детектива «на почве внезапно возникших неприязненных отношений…» -…Началась ядерная война – закончил Павлушка. Ему стало смешно и он уснул.

     Следующий день был воскресеньем.  Когда Павлушка с родителями подходил к храму, он увидел Биссектрису Антоновну, которая хорошо поставленным голосом говорила какой-то старушке
     - А я так и сказала этому батюшке... не буду молчать!  Да! Я возвышу свой голос! Да.

    "Ну, если даже батюшке...тогда что уж тут. Но почему у нее все время какие-то скандалы?  От них никто лучше не становится..." - думал Павлушка. Нет, не буду психологом. Ведь женщин тоже лечить придется. Лучше стану военным."

    Он спросил дядю:

    - Дядя, я обязан любить Чехова?

    - Что значит любить, - удивился дядя.  - ты обязан хорошо знать его, понимать. А любить... это меняется. Хотя я никогда не мог полюбить, например, Льва Толстого.  И когда читаю Чехова, чувствую, что через страниц десять уже начинаю всех осуждать.  Искушение такое. Когда научишься  читать Чехова, не становясь на его позицию и не видя в каждом пошляка и негодяя, значит, ты достиг независимости!

    -Так вот почему Биссектриса Антоновна обиделась за Чехова, - сообразил Павлушка. - она ведь тоже любить возвышать свой голос и обличать.

     Павлушка взял с полки томик Чехова и  стал перечитывать. "Я соображал: как, в сущности, много довольных, счастливых людей! Вы взгляните на эту жизнь: наглость и праздность сильных, невежество и скотоподобие слабых, кругом бедность невозможная, теснота, вырождение, пьянство, лицемерие, вранье... Между тем во всех домах и на улицах тишина, спокойствие; из пятидесяти тысяч, живущих в городе, ни одного, который бы вскрикнул, громко возмутился... Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти... Но человека с молоточком нет, счастливый живет себе, и мелкие житейские вопросы волнуют его слегка, как ветер осину, — и все обстоит благополучно... Во имя чего ждать, я вас спрашиваю? Во имя каких соображений?".

     - Верно подмечено, - подумал Павлушка.- буду цитировать, когда меня потащат на дачу. Он еще верил во взрослых и полагал, что по этим строчкам они тут же узнают рассказ "Крыжовник" и оценят цитату должным образом.