Краденое солнце
Жара вынудила её оторваться от созерцания находящихся на пляже людей. Намотав на голову тюрбан из белого марлевого палантина, она направилась к изъеденному морем пирсу, к шатким сходням. Ребятня из лагеря, соседствующего с домом отдыха, уже отчалила с пляжа. И морская вода успела обрести солидную долю прозрачности. Стало видно каменистое дно, кое-где придавленное валунами, с проплешинами водорослей на боках.
Наташка очень любила море. В детстве, как любимого ребенка из семьи интеллигентов, ее каждый год вывозили на доступный черноморский берег. И она влюбилась в это соленое царство свободы, ласки и еще чего-то, что нельзя описать словами. Потому что ЭТО витало в пропитанном солью и йодом воздухе, но не входило ни в одну из ячеек таблицы Менделеева. Наверное, ЭТО - было Счастье. Вот за ним то Наташка, став совсем-совсем взрослой, и ездила на море, по-детски мечтая обрести там свою судьбу. Жаль только, перерывы между поездками были слишком большими. В целых пять лет. Возможно, поэтому счастье все еще где-то ждало Наташку, поколачивая пыльной сандалией об угол фонарного столба на набережной.
Каждый раз, входя в море, Наташка замирала всем телом, растягивая удовольствие от возможности вдоль и поперек разрезать эту водную то гладь, то рябь, своими руками. Кисти рук под водой казались толстыми, с сарделечными пальцами. И ей нравилось, в гребке, вздергивать свои ладони над водной поверхностью, возвращая им холеную изящность и породистость. Пропуская волшебную воду сквозь пальцы, она наслаждалась солнцем, мохнатыми и плотными белыми облаками, звуками пляжной жизни покоя и наслаждения праздностью, сливающимися в унисон.
Плавала она подолгу, позволяя телу, уставшему от лишнего веса и житейских тягот, пребывать в долгожданной любви. Море дарило ей заботу и ласку. Море носило ее на руках. А больше никто. И никогда. Ну, разве что папа. В далеком и неправдашнем детстве.
Море выпивало ее, растворяя в себе ее неутоленные желания и страсти. И она, изрядно устав, опустошенная, выбиралась по скользкой лестнице на пирс. С удовольствием надевала перегретые солнцем сланцы и шествовала к своему шезлонгу с перелистываемым ветром романчиком-ежедневкой (чтиво, похожее на семечки: и не наелся, и в памяти - одна шелуха).
Однако счастья нигде рядом не лежало, не ходило, не приставало и даже не маячило на горизонте. Местечко было семейно-детское. Пары, и их укрупненные варианты - группы, лениво пили пиво, играли в карты, мазали до боли знакомые телеса лосьонами, беззлобно подтрунивали друг над другом, иногда позволяя бросать в Наташкину сторону изучающие взгляды. Но не более того. А она так и курсировала между пунктами назначения: стандартный номер с двумя раздвинутыми кроватями, столовая и пляж. И так проходил ее шестой день отдыха. Уже - шестой. Из восьми, отпущенных ей в эти пять лет. Из восьми дней поиска счастья на тающем в божьей райской благодати берегу Черного моря.
Соседи по столу, молодые и спортивные, за обедом с увлечением рассказывали о своей поездке на джипах в горы. Экстрим и все такое .Особенно хвалили они водителя своего псевдоджипа (тюнингованный УАЗик с обрезанной крышей).Уж и весельчак то он, и водитель аховски умелый, и то, да се. И Наташка решила, что имеет полное право позволить себе маленькое приключение - поездку в горы.
Три часа спустя, вцепившись в боковые стойки, выступающие вместо поручней, она тряслась в разукрашенной под маскировочную сетку, рычащей на ухабах, машине, и заливалась хохотом всякий раз, когда автомобиль тяжело накренялся на каменистой дороге. Водитель и вправду был весельчак и острослов. Все пассажиры с увлечением его слушали, исправно совершая все ритуалы, на которые он их сподвигал. Еще через два часа, вымокшие в горной речке, сытые вкуснейшим шашлыком, и подогретые крепкой чачею, пассажиры шумно вываливались на плавящийся от солнца асфальт возле входа в дом отдыха. Водитель, через мгновение, умчался, зыркнув огненным глазом. Пассажиры побрели за порцией прохлады в свои номера с кондиционерами, а Наташка осталась, взвинченная только что пережитыми острыми ощущениями опасности, флюидами богатого тестостероном водителя, и осознанием отсутствия перспектив на счастье хотя бы в этот короткий, предпоследний день ее морского вояжа.
Ноги потопали сами. Не в арку, увитую зреющим виноградом, под сенью которой уже растворялись тени приехавших туристов. Ноги понесли ее вниз по дороге, свивающейся кольцом с растрескавшимися тротуарными краями. Вниз, туда, где с каждым ее шагом, все громче играла музыка, взмывали в небо парапланы, и вкусно и зазывно брызгались соком на тлеющие угли шашлыки и кебабы.
Идти по набережной было весело. Жизнь здесь кипела. Тут и там продавалась курортная дребедень, пахло сладкой ватой, нагревающимся на солнце вином, вкусными сигаретами и жареным мясом. Закатное солнце щедро золотило лица людей, сидящих за столиками уличных кафешек. И Наташка выбрала именно такое кафе, чтобы и ее незагорающая кожа, пусть ненадолго, стала такой же карамельно-сливочной, хотя бы на взгляд. Она заказала себе сухого красного вина со льдом, и ноздреватого, с соленой слезой, овечьего сыра, начиненного зеленью. Это было очень вкусно. И Наташка увлеклась этим сказочным сочетанием, не заметив, как за ее столик подсадили мужчину. А когда заметила, то заволновалась, и даже уронила на подол сарафана кусочек сыра. Хорош был мужик, хорош однозначно!
"Ну, правило из правил – руки». Она и заметила его присутствие из-за вдруг возникших в ее поле зрения мужских рук. Ровные фаланги, аккуратные края ногтей без каемок и заусениц. Внутренняя сила, спрятанная в переплетении пальцев. Лаконичность запястья, украшенная дорогими, на вид, часами. Стоило рассмотреть, что там выше и ниже рук. Хм, тоже неплохо. Четкая линия подбородка, брови вразлет, близорукие стекла очков...
Нарочно уронив на пол салфетку, Наташка быстро оценила полотняные светлые брюки и замшевые мокасины, а так же наличие носков тон в тон с брюками. Это уже была заявка на стильность.
Наташка подняла глаза и встретилась взглядом с соседом по столу. Тот приветливо улыбнулся и сказал:
- Надеюсь, вы не против нашего вынужденного соседства? Здесь сегодня многолюдно. А я вот уже пятый день ужинаю только тут. Кухня - выше всяких похвал.
Он говорил так, как ей всегда хотелось: размеренный темп и, вложенное в предложение, понимание красоты слова. Дух Наташки стало захватывать, ее Душа молчаливо дала согласие на все то, на что только она могла согласиться, а тело выдало реакцию: Наташка покраснела. Вся. От кончиков пальцев на ногах, до мочек ушей. Сосед с интересом еще раз взглянул на нее, зацепился взглядом...
Лампочка в бра над их столиком взорвалась с ослепительной вспышкой. Осколки брызнули. Официанты засуетились. Гости заохали. Наташка поняла, что счастье - вот оно, сидит и улыбается ей со стула напротив, неловко собирая осколки лампочки в ладонь. На правой руке тонким золотым ободком блеснуло кольцо. Обычное, с мелким царапинами, которые появляются на золоте, если его носить постоянно, не снимая много лет. Обычное обручальное кольцо. Обручальное.
У Наташки запершило в горле, защипало в глазах, она закашлялась, опрокинула бокал с вином, и оно растеклось по крахмальной белой скатерти уродливым бесформенным пятном буровато-красного цвета. Потом попросила счет.
Лампочку и скатерть заменили почти мгновенно. Соседу принесли его заказ. А им обоим предложили в качестве подарка от ресторана графин красного вина, такого, как пила Наташка до истории с электричеством. Сосед галантно налил ей вина и пытался продолжить разговор. Но Наташка ему не отвечала. Каждый раз, когда она хотела ответить на его остроумные замечания и реплики, ободок, цвета закатного солнца, отражал лучик от лампы, запрещая Наташке и отвечать, и мечтать.
Через несколько минут принесли счет. Наташка, не глядя, засунула в папочку счета последнюю тысячу, даже не посмотрев на сумму чека. И, бросив универсальное: "Приятного аппетита!", почти бегом ушла из ресторана, на ходу расстегивая сумку и пряча в ней пустой кошелек.
Обратная дорога была трудной. Мало того, что серпантин вел вверх, так еще и тяжесть осознанной потери необретенного счастья давила на Наташкины плечи, как на бедного Остапа Бендера, во все свои семьсот с лишним атмосфер. И ноша эта была неприподъемной.
Море, наливающееся ночной ртутной маслянистостью, пыталось проглотить солнце, воруя его у закатного неба. А краденое солнце все никак не хотело закатываться, награждая мир последними розово-алыми лучами. Наташка шла и плакала, потому что денег у нее осталось 500 рублей. И те - на карточке. А послезавтра надо было еще как-то добираться домой, в пыльную будничность провинциальной жизни.
Свидетельство о публикации №213043000036