Глава 13. Страсти по церкви

      Были в селе две церкви, одну из которых Преображенскую, построенную в 1905 году, красного кирпича с колокольней и зданиями двух церковно - приходских школ, я не знала, её взорвали и за окнами класса, в котором я училась, видны были руины. Когда же приняли решение их разобрать и использовать кирпич, по коридору школы мальчишки с гиканьем катали ногами черепа видимо священников, похороненных под алтарём, как это было принято, наводя страх на девочек и доводя их до истошного визга. С возрастом я стала понимать весь ужас содеянного ими, всё кощунство от глумления над останками, но тогда был только страх и больше ничего. Мы даже на переменке с девочками играли на развалинах, прыгали на скакалках, находя для этого места по ровнее. А другая церковь, Свято - Троицкая, пятиглавая красавица, построенная в первой половине девятнадцатого века и сейчас возвышается над Пичаево и видно её ещё задолго на подъезде к нему. Даже можно сказать, что она является визитной карточкой села. Приезжая на могилы родственников, я с нетерпением всматриваюсь в даль, и лишь на горизонте появляется величественный храм освещённый солнцем, в душе теплеет от нахлынувших чувств. Когда я была маленькой, священником служил в ней Отец Николай. У него было иконописное лицо со строгими красивыми чертами. Добрейшей души человек со сложной судьбой, очень увлекался рыбалкой, и они с моим папой, дружили на этой почве. Сидя с удочками на берегу реки, вели продолжительные и бесполезные дебаты, которые заводил мой отец, на тему религии, но это никак не сказывалось на их отношениях, хотя каждый оставался при своём мнении. На праздники колокола благовестили необыкновенно приятным звоном, и со всех окрестных сёл народ стекался на службу. Это было весьма величественное зрелище и очень трогательное. Напишу об этом подробнее. Вокруг Пичаево располагалось множество маленьких деревушек, жизнь во многих из них сейчас угасла и не существует. А раньше, во время двунадесятых православных праздников, народ нескончаемыми ручейками тёк к Пичаевскому храму. В основном это были женщины средних лет и старушки. Они, заранее сговариваясь, формировали группы по десять - двадцать человек. И вот в канун большого праздника, который предвосхищал звон церковного колокола, разливающийся над селом и далеко по его окрестностям, из Липовки, Вышинки, Свиньино и других
деревень, в Пичаево входили пилигримы - богомольцы. Я чётко помню эти события, потому, что дорога проходила мимо нашего дома, и я видела этих людей. Вот, например, на Пасху они шли в сапогах, в плисовых жакетках, длинных тёмных, подоткнутых, что бы не забрызгать весенней грязью, юбках и в платках - полушалках, неся за спиной на посохе, или в руках узелок с праздничной одеждой. У крайних изб, где в основном проживали одинокие старушки, богомолицы останавливались и по ранней договорённости с хозяйкой, у неё на дворе чистили обувь, прихорашивались и надевали праздничные яркие набивные платки, украшенные рисунком из розанов. Женщины несли в белых платках завязанных концами в узелок, тарелки с пасхой, куличом и крашенки. Яйца красили луковой шелухой. А на Святую Троицу, в престольный праздник Пичаевского храма, когда всё село имело нарядный вид из-за буйства молодой зелени, шли босыми или в лаптях, в простых ситцевых юбках или сарафанах, но остановившись на окраине села, омыв грязные натруженные ноги, сполоснув пыльные лица, развернув узелочки свои с нарядами и переодевшись в праздничное, из сундуков, шествовали дальше яркой толпой. У Тамбовского православного люда был свой этнический костюм, украшенный в лучших традициях декоративно - прикладного искусства. Это понёва, по подолу расшитая полосками разноцветной ткани или в несколько рядов атласной лентой, корсет на белую рубаху, на голове кичка или кокошник покрытый белым или красным кусочком ткани в виде плата, на ногах коты, туфли такие. Они были большие и как бы на одну ногу, а надевали их на несколько пар чулок грубой вязки с полосатым орнаментом. Считалось, что чем крупнее и толще ноги у женщины, тем она более работящая, нога под ней устойчивая. Все эти сокровища, то есть одежда, да и сниски ярких бус, в несколько редей, хранились в пропахших нафталином сундуках из поколения в поколение, от матери, бабки и прабабки, и надевались на торжественный случай, крайне редко. Православный праздник являлся таким днём! Вот поэтому я и запомнила богомольцев пичаевских. Перед Рождеством, договаривались с владельцами лошадей. Зимы были суровые, с перемётами, снежными буранами и рождественскими морозами. Только зарывшись на санях в сено, надев сверху тулуп, валенки и большую шаль, можно было пускаться в путь. Правда, не все решались на этот отчаянный шаг. В основном те, у кого был гужевой транспорт и в Пичаево родня, знакомые, чтобы переночевать в пургу. В моей памяти остался один случай, связанный с церковью, о котором я хотела бы рассказать.
   Школьный товарищ моего отца, который отслужив где-то на морфлоте, женился, устроился на работу и счастливо жил, но раз в год, летом, приезжал в Пичаево проведать старушку-мать. Не привыкнув к праздности, он с охотой подряжался красить купола сельской церкви. Платили за эту небезопасную работу хорошо. На неё уходило больше недели. Церковь очень высокая, не менее пятидесяти метров. Можно было наблюдать, как по куполам и крыше ползают маленькие фигурки, он брал с собой помощника, и с замиранием сердца, волноваться, как бы не упали. Всегда всё было хорошо, но как-то в один год, видимо кого-то обуяла зависть, что человек, за короткий срок, заработает большую сумму. Ему отомстили, пропитав верёвку, по которой он съезжал на руках вниз, кислотой. Когда человек стал спускаться, то сразу понял, что случилось, а отпустить не мог, руки стёр до костей. Больше я не помню, что бы нашу красавицу-церковь, на мою память кто-нибудь красил.
   У меня были с детства очень сложные отношения со Свято-Троицкой церковью. Живя в семье членов партии, я, тем не менее, имела определённое тяготение к храму всегда, но запрет родных подходить, только будоражил моё воображение. Моими предками были и не одно поколение, священнослужители. Видимо, на генном уровне я впитала любовь к православной культуре, храмам и огромный интерес к самой религии, но нарушить запрет я не могла. Живя в Пичаево, я ни разу не пересекла порог церкви, куда меня тянуло, как магнитом. Не осмелилась я там побывать и в более позднее время, приезжая с мужем в отпуск из-за границы, где я спокойно бывала в храмах других конфессий. Даже перед католическим Рождеством, как-то, слушала органный концерт в кирхе города Риза в Германии, а вот в православный храм - ни ногой! И всё-таки это свершилось! Занявшись своей родословной, я стряхнула с себя эти запреты, которые давлели надо мной несколько десятков лет, в один из приездов, надев предусмотрительно взятый с собой платочек на голову, я поднялась по заветным ступеням с волнением и трепетом. Слёзы умиления текли у меня по щекам, появилось чувство, встать на колени и молиться, молиться... Не осмелилась. Никто в семье не догадывался, какие страсти я носила в своей душе все эти годы. Запрещая что-то, надо знать наклонности и пристрастия детей своих. Осмотревшись и налюбовавшись на фрески и старинные иконы, я к своему прискорбию увидела, что церковь находится в плачевном состоянии, от холода, который длительное время действовал на стенные росписи. Как жаль, что не удалось мне полюбоваться её убранством во времена расцвета, когда она была ухоженной и жизнь кипела не только в храме, но и в ограде его. Войны не коснулись церкви, недолгое время ей всё-таки пришлось послужить зернохранилищем, к счастью не нанеся большого урона храму. Удручает чёрствость и равнодушие граждан живущих рядом. Церковно-приходская школа лежит в руинах у подножия церкви. Мне довелось, уже в советское время поучиться в этом здании, тем прискорбнее видеть разруху. Что я могла? Положила в ящичек для пожертвований немного денег и всё. Люди, живущие в Пичаево, не осознают, какой ценностью обладают. Как говориться - глаз замылился, хотя в душе, я знаю, гордятся, что у них стоит такой храм. А представить если, что его не стало, каким безликим и серым сразу станет Пичаево! Но не всё потеряно, можно восстановить гордость села, надо только захотеть и в последний свой приезд я с радостью услышала о том, что отопление провели и в церкви идёт очистка икон от копоти и других наслоений. Дай-то Бог!