Из цикла Война. Воспоминания. Женечка. 6

               

          Я вспоминаю мамин негромкий, с лёгким украинским акцентом голос. В середине семидесятых, теперь уже прошлого века, мы сидели с ней за столом в нашем уютном, всегда прибранном доме, в небольшом, сибирском городке. В субботу мы переделали все необходимые дела, и в воскресенье она позволила себе отдохнуть - перебирала фотографии – наводила порядок в фотоальбоме. Я помогала ей и пыталась разговорить. Увидев фотографию молодой, красивой девушки в военной гимнастёрке, спрашиваю:
          - Кто эта девушка, мама? Хоть немного расскажи о ней!
          - Это Женя, наша медсестра. Мы с ней в одном эвакогоспитале служили. Располагались на территории Чехословакии в то время. Раненых вывозили с передовой. Судьба у неё трагическая. Была она невысокого росточка, стройная, боевая. Однажды, во время бомбежки, помогала раненому и сама пострадала. Да еще как! Думали, что и не выходим.

          Ранение было очень тяжелым – в живот и лицо. Оперировали ее в нашем госпитале, исключив всякую надежду иметь детей, стать матерью. С лицом ее занимались в отделении лицевой хирургии уже в столице Венгрии - городе Будапеште. Операций было несколько. Жене сделали искусственную челюсть и зубы, пытаясь сохранить лицо когда – то красивой девушки. Ей часто вводили морфий. Терпеть послеоперационные процедуры без обезболивания не было сил, а потом уже морфий подчинил ее себе. Наша милая, обаятельная Женечка стала совершенно не похожа на себя. Она просила, настаивала, умоляла и требовала наркотик, несмотря на то, что врачи уменьшили дозу и количество инъекций. У нее начались истерики. Осознав, что  с нею происходит, она попросила запирать ее в палате на ключ. И тогда за дверью слышались ругательства, каких раньше она и не произносила. Но всему наступает конец. Прошло и это ее тяжелое состояние. Трудно ей пришлось, но переборола себя.
          И вот к выписке одели ее, как положено, в форму, прическу сделали – парикмахера приглашали. Был и фотограф, который усадил Женю так, чтобы шрамы на лице не были видны. Торжественно вручали ей награду, поздравляли, а про себя думали – как же сложится ее женская судьба?
          Не передать, как тяжело женщинам на войне, в полевых условиях, среди множества мужчин, когда тебе «жалеючи» кричит старшина: «Затянуть пояс потуже! И плечо держи, раненого уронишь!» А раненый, ростом 1м 90см и весом под 90кг. Медсестры, в основном, невысокие были – многие после пережитых голодовок тридцатых годов, а на «критические дни» никто и внимания не обращал. Упала – вставай и иди дальше. Сами  ящики с медикаментами и инструментарием грузили, постельное бельё, тюфяки, провиант и раненых. Многие из них, кого уже к выписке готовили, просили:
          - Оставьте нас при госпитале – тяжело же девчатам!

          Но фронтовая мясорубка требовала пополнения и приходилось им возвращаться на передовую. Некоторые из девчат тоже пытались хитрить – объявляли себя беременными, или же действительно это случалось – таких отправляли на Родину. Что ж, зато остались живы, это их выбор был. Я так не могла. Не смогли так поступить и  мои близкие подруги по фронту – Бугаец Мария и Клавдия Родина. По этому поводу начальник госпиталя часто шутил:
               - Родина! Бери Бугаец, и идите с Марией на Таран! Вы втроем справитесь! Но была и забота со стороны солдат. Часто  слышали:
                - Поберегла бы себя, сестренка! Спасибо тебе, век не забуду! Дай тебе Бог выжить и жениха хорошего!
               Обыкновенные слова. Немудрённые, но так они их искренно и тепло говорили, что они запоминались и согревали.
Мы помолчали. За окном потемнело. Я попыталась продолжить тему, но мама разволновалась от воспоминаний и пообещала продолжить рассказ в другой день.