Черновик. Часть 1

 
    Лето, жара, полдень. Я на даче. Сижу на подоконнике, свесив ноги на улицу, и ем яблоко. Из-под забора, с соседнего участка, вылезает ёж и, вытянув острую морду, шагает к кошачьей миске с водой. Пьёт жадно, с удовольствием, шлёпает язычком по воде, брызжет себе на нос, фыркает.

     Зашевелился куст смородины, выплеснул из своих тёмных глубин в раскалённый воздух крепкий аромат и свалявшегося кота. Кот лениво потянулся и тоже пристроился к миске с водой. Ежа и кота примирила жажда. Напившись, ёж подлез под забор, втянул за собой заднюю лапу с чёрными коготками. Высокая трава сомкнулась, и нет ежа,  будто скрылся за кулисами.

     Я ем яблоко, кот пьёт воду, ёж лежит где-то там, в траве. Жара мешает заняться делом  и мне, и коту, и ежу. Мы разомлели, распарились, растворились в этой жаре. Ждём   вечернюю прохладу. Ждём-ждём-ждём! Ожидание – большая часть нашей жизни. Мы пережидаем дождь, ждём зарплату, отпуск, гостей, любовь, важную встречу, повышение по службе, автобус, самолёт… Мы всегда чего-то ждём.

     Ожидание – будто задник бесконечной сцены, на фоне которого каждый исполняет свою роль. Невидимый Автор извлекает нас из небытия и сводит на этой сцене. Никто заранее не знает своей роли  и томится в сладостных и  тревожных мечтах. Возникающие и быстро меняющиеся обстоятельства дают нам возможность импровизации.   
 
     Только к финалу, когда уже невозможно что-либо изменить беспристрастный Автор оценит игру каждого и воздаст ему по заслугам.   


                Декорации на месте. Актеры вступают       

     С утра хлестал колючий дождь, но ближе к вечеру на западе солнце выпало из-под туч и последними лучами осветило верхушки берёз. Под сероватым небом затрепетали на ветру, засветились изумрудные листочки. К ночи небо прояснилось.

     В непросыхающей луже, которую и трезвому-то трудно обойти, кувыркался весьма нетрезвый человек. В очередной раз, опустившись животом вниз, он обнаружил в луже медленно покачивающиеся звёзды. Сырость и ночная прохлада пробрали человека до самого хребта, и от этого его зубы выбивали чечётку. 

     Он понимал, что должен срочно вылезти из этой проклятой лужи, и прокручивал в голове очередной способ сделать это. Способ был выбран и немедленно осуществлён. Человек сумел встать на четвереньки, но при этом потратил весь запас сил и тело его ослабело. Он понял, что вертикального положения ему не удержать и выползать нужно на четвереньках.

     С трудом покинув лужу, по меленькой травке он дополз до своего гаража. Отпереть замок он не смог, привалился спиной к воротам и загрустил. В груди что-то болезненно сжималось, вызывая неудобное чувство то ли страха, то ли стыда. Вероятно, опять беспокоила Душа. 

     Был ли страдающий теперь Леонид Аристархович алкоголиком? Нет! В эту проклятую народом лужу, он упал в первый раз в жизни. Любил ли он выпить пивка с друзьями? Да! С большим удовольствием. Летом – под тополями, зимой за столом на кухне. Но! внутри у Леонида Аристарховича имелся своеобразный рычаг регулировки  балансиров организма, и он работал безотказно, но сегодня рычаг подвел, и Леонид Аристархович позволил себе лишнего.

     И вот теперь вялая Душа, незаметно жившая в его теле, пробудилась, начала терзать и перекручивать рассудок, неспособный трезво оценить истинную причину возникшей тревоги. Такой диссонанс был неприятен Леониду Аристарховичу. Чтобы успокоить и Душу, и рассудок  он направил тревожный взор во вселенную и стал думать о Вечном. Вечным, по его мнению, были Солнце, Луна и пространство, где все это подвисло. Земля, звезды, жизнь - все это было временным, но кому-то нужным. Кому именно он догадывался, но не мог до конца поверить.

     Наташечка, любимая и добрейшая супруга Леонида Аристарховича, узнав о сомнительных мыслях, попыталась ему помочь. Она уговорила его пойти с нею в новую церковь, которую недавно построили на краю оврага около Борисовского пруда. Вернее сказать, выстроили там целое подворье с часовней Александра Невского, храмом Животворящей Троицы, детской воскресной школой и чудным садиком, выделенным оградой из старого яблоневого сада.

     На Центральных воротах подворья сияла и светилась в любую погоду мозаичная икона Святой Троицы. Через овраг, до Каширского шоссе, перекинули выгнутый мост, выложенный редким сортом красного гранита с резной чугунной оградой и фонарями на высоких фигурных ногах.

     Так уж получилось, что Храм Животворящей Троицы супруги посетили в день его открытия в мае 2004 года. Народу собралось немного, человек тридцать, в основном жители соседних домов. Приехали почетные гости - члены попечительского совета: Людмила Путина - супруга главы государства, Клара Лучко, Олег Табаков, Виктор Сухоруков. Стояли они на видном месте недалеко от Алтаря. Были и другие знакомые лица, но их фамилий Леонид вспомнить не смог. Префекта Южного округа Бирюкова он перепутал с Губернатором Аяцковым, чем рассмешил Наталью.

     Среди сбившейся в центре стайки прихожан выделялись люди в одинаковых черных костюмах, со свечами в руках. Леонид сразу смекнул, что это охрана и, чтобы проверить свою догадку, хрустнул в кармане одноразовым стаканчиком. Мужчины, стоящие впереди, одновременно повернули головы и заскользили напряженными взглядами по лицам и фигурам присутствующих, один из них остановил свой взгляд на Лёниной руке в кармане.
Чтобы снять с себя подозрение, Леня вынул руку и перекрестился, по ошибке слева направо. Мужчина успокоился и что-то шепнул такому же, стоящему рядом с незажженной свечой.          

     Патриарх Алексий II, который вел службу, излучал спокойствие, тихую радость. Леониду Аристарховичу, человеку часто согрешавшему, было совестно смотреть на доброе белорозовое лицо святейшего. Он запрокинул голову, увидел взлетевший над ним белый нерасписанный свод и ощутил себя внутри огромного белого яйца. На мгновение ему почудилось, что он, именно он, непременно должен расписать все это белое, чистое, высокое. Ему стало жутко от того, что он не знает, как это сделать, а главное - как можно дотянуться до такой высоты, не ставя грубых лесов и подпорок, которые могли расколоть эту тонкую белизну? Леонид тряхнул головой, поймал на себе настороженный взгляд человека в черном костюме и, чтобы не согрешить в святом месте плохими мыслями, вышел во двор.


Продолжение следует