Морейн. Предыстория

15/16.01.
8:00. 

... А ведь сон начинался совершенно обыденно: учёба в частном коллеже, студенческие выдумки, вечеринки и ссоры... Теперь я стою перед зеркалом - французская статуэтка в сатиновом платье, воплощенная женственность... А внутри - запутанный клубок проблем.
  Я жду подругу - очаровательную, светлую, наивную Олечку, ударяющуюся то в буддизм, то в толкинизм: этим вечером она тащит меня в пригород, бывшее военное поселение. Там, говорила она, находится некое общество, помогающее людям "исцелить душу" в обмен на небольшие дары. О сущности "уроков" и "даров" Оля не распространялась.
"Только для посвящённых".      


 Встретившись, мы на автобусе направляемся в посёлок городского типа - полузаброшенный индустриальный мирок, где в старом здании больницы для безнадёжных, далеко за центральным парком, собирается молодёжь.
  - Зачем устраивать центр духовной помощи в подобном месте? - содрогаюсь я. Подруга говорит что-то о неофициальности организации, узком круге её членов. Её лицо меняет выражение, едва мы сворачиваем в пустынный переулок - от серьёзной сосредоточенности до молчаливого восторга!
  Среди здешней тишины мне чудятся чьи-то вздохи... Нервно стучу ржавым кольцом по окованной железом двери - тяжёлой, словно в бомбоубежище или тюремной камере. Оля пропевает рифмованную абракадабру.
Дверная створка приоткрывается, и служитель в чёрном плаще с полупоклоном указывает нам путь вперёд по тёмному и сырому коридору. Мы идём к лестнице на второй этаж, мимо комнат "братьев". В передней, где я вслед за Олей снимаю обувь, нам подают чашу для с ароматической смесью для омовения и плащи.
  Следующая зала поражает своими размерами. Сооружённая из нескольких комнат, вся она, за исключением потолка, выкрашена в небесно-голубой цвет. На стенах - небольшие масляные светильники, посередине - трёхстороннее ограждение из резных деревянных столбиков. В противоположном конце комнаты стоит на возвышении строгое старинное кресло.
  Мы опускаемся на колени рядом с другими сидящими на ковриках - их уже около полусотни к началу сеанса.
Наконец, служитель тушит светильники; помещение озаряется алым пламенем лампады над возвышением. Присутствующие замирают. Отворяются двери дальней залы...
  Под мерные удары барабана на возвышение, опираясь на трость, выходит внушительного роста человек в алой накидке. Чуть склонив голову, он приветствует собравшихся. Мужчина, лицо которого скрыто тенью капюшона, неторопливо произносит фразы на странном языке: по тону монолога я понимаю, что это отрывок какого-то священного текста. Глубокий, чистый, жутковато-монотонный голос в сопровождении барабанного боя, глухого и ритмичного, погружает людей в подобие транса... Я замечаю: губы сидящих также шевелятся. Мужчина стоит неподвижно - лишь кисти его удивительных мраморно-белых рук с длинными голубоватыми ногтями плавно скользят в воздухе, словно перебирая невидимые струны.

  От моего плаща исходит пряный удушающий запах. Вот-вот - глаза мои закроются... Тем временем, окончив чтение, Проповедник сходит с возвышения. Он продвигается по рядам сидящих, вытянув перед собой руки и, легко дотрагиваясь до склонённых голов, вновь и вновь повторяет фразу на всё том же таинственном языке. Те, кого он касается, откидываются назад и остаются лежать, глядя в потолок.
  Доходит очередь и до нас; лёгкое нажатие на затылок - и я ничком лежу на коврике. Что за колдовство?! Потолок начинает удаляться, стены раздвигаются в стороны. Я парю в черноте космического пространства с мириадами пульсирующих в такт с моим сердцем звёзд... пока биение это не замедляется, и белый шум становится невыносимо громким...
И в этот момент приходят видения. Лица близких, друзей... приятное тепло...
 
Но тут всё меняется: ритм сердцебиения сбивается, волной накатывает глубокий страх; самые тёмные эмоции, самые негативные воспоминания прорываются из подсознания на поверхность... повторяются, усилившись в десятки раз!
Я готова разорваться от внутренней боли, вместо желанной тьмы перед глазами возникают вспышки красного, оранжевого, лимонного!..


 С криком я просыпаюсь.
Резким движением вскакиваю, одновременно сбрасывая жуткий плащ. Люди, что лежат вокруг, походят на мёртвых кукол с широко раскрытыми глазами и бессмысленными улыбками на бледных лицах. Впереди на помосте статуей возвышается неподвижная фигура Проповедника, сидящего в кресле. Глядя на него, я не могу побороть желания подняться к нему, коснуться его застывшего тела... Оказавшись рядом, я смотрю в затуманенные глаза Проповедника, с трепетом дотрагиваюсь до рукава алой накидки.
  Безупречная красота мужчины вблизи производит пугающее впечатление. Длинные пряди волос цвета старого серебра колышутся, выбиваясь из-под капюшона, кисти рук с белыми, музыкально-тонкими пальцами расслабленно покоятся на складчатой ткани. Но нет... они лежат не на коленях: в нескольких сантиметрах выше бёдер в воздухе подвешен предмет, напоминающий круглое зеркало.
Плоть мужчины погружена в стекло, словно в вязкое желе, и там, где поверхность зеркала соприкасается с ладонью, вещество едва заметно светится...
Сияние как бы поглощается пальцами Учителя, и полупрозрачные нити проходят сквозь зеркало от каждого из спящих. Я тянусь к переливающимся нитям и, обжёгшись, быстро отдёргиваю пальцы. Ах!
  Мгновенно прояснившийся взгляд Проповедника загорается яростью!! Я отшатываюсь, прижав руки к груди - но на губах его уже спокойная полуулыбка...
  Снова ощущая себя во власти его силы, я пячусь назад. Ученики вяло поднимаются на ноги; некоторых, кто не может встать самостоятельно, поддерживают товарищи. Точно большие неуклюжие насекомые, они колонной продвигаются к ограждению, пока служители вносят внутрь него тяжёлый глиняный сосуд в человеческий рост и ковш на подставке, также сделанный из глины.
  Я иду к Ольге - та едва держится на ногах, и, когда подходит наш черёд, колени её подгибаются, а жидкость цвета бургунди в неудержимом позыве выплёскивается изо рта...
  Обняв девушку за плечи, бормоча: "Извините... извините...", я проталкиваюсь к выходу сквозь толпу, по которой то и дело пробегают восторженные шепотки: "ОН говорил со мной, я видел Его, о да, я Его видел!..."
  Служители и не думают выпускать нас с Ольгой из здания, но я убеждаю их: девушке очень дурно. Всё это время я чувствую спиной пронизывающий насквозь взгляд Проповедника. На улице я стараюсь отдышаться от одуряющего дыма благовоний, подбадриваю Олю: "Мы уже далеко, всё в порядке... Дыши глубже".  Когда мы сворачиваем на парковую аллею, Оле становится лучше.
- Ни за что не вернусь сюда больше, - рассерженно шепчу я, помогая ей забраться в автобус. - И тебе не позволю. До сих пор дрожь по телу от его дикого взгляда!
- Что ты? - с сонным удивлением произносит она. - Учитель - слепой...


***
9:00. Передо мной - другая вероятностная линия сна.

  ...С ужасом глядя на лужицу алой жидкости, впитывающейся в древесину паркета, Ольга падает на колени и старается подолом вытереть влагу! Я поднимаю подругу с пола, заметив при этом, что паркет покрыт замысловатым резным орнаментом.
  Желая помочь Оле и устав от стонов об "осквернении", прошу косящих глаза служителей принести мыльный раствор. Хмурый юнец подаёт мне плошку с каким-то резко пахнущим составом. Тряпкой я начинаю осторожно отчищать пятно с драгоценного паркета...
  Служители заверяют, что отведут Ольгу в комнату для отдыха и окажут всю необходимую помощь. Я согласно киваю.
  Тем временем, двери в проходах запирают, зажигают масляные лампы. Я провожу уголком ветоши по резьбе. И в усилившемся свете пристальнее вглядываюсь в старинный рисунок, отчётливо проступивший на влажном паркете. Он изображает фантастического вида существо: ноги и руки - как тонкие изогнутые ветви, одеяние из кружевного переплетения терновых лоз. Совершенное лицо, которому игра теней придает грозное, хищное выражение, не принадлежит ни мужчине, ни женщине.
  Паркет не рождён вместе с этим зданием, он гораздо древнее, и для него, как для бесценного, святого сокровища, отведено почётное место. На секунду в воображении возникает образ храмового алтаря... Такой шедевр просто не может быть рукотворным; он - точно работа сверхъестественного Гения...
  Темное круглое пятно, отчищенное мной, находилось прямо у ладони изображенной фигуры. Прекрасных точеных пальцев коснулись тонкие потеки брызг, похожие на расходящиеся лучи... на длинные спутанные волосы...
А в руке этого существа...

Я не услышала шагов за спиной. Позади зазвучал вкрадчивый шепот:
- Что тебе явилось, дитя?
Я замерла и плавно обернулась, увидев невдалеке позади Учителя.
- Что-то смутное... тёмное... Что я должна была увидеть?
На гладком лице Проповедника ожила улыбка.
- Вы читаете мысли и... посылаете нам образы? Тогда вы должны знать мою душу.
Я поглядела себе под ноги, где на паркете в узорах дерева проступал лик страшного божества.
Вместо ответа мужчина простёр руку к ограждению...
Глаза мои расширились. Я вспомнила!
  Порывисто поднявшись и сделав шаг вперёд, я зашептала:
- ЧТО я видела? Ужас. Боль. Ненависть. Человеческие слёзы... Настоящее воплощение Зла, разряжающего души, как батарейки...
Проповедник усмехнулся, качая головой.
- Да, тебе незнаком истинный свет. Дорога очищения скрыта от тебя. - Он, казалось, был вовсе не огорчён.
- Тьма совсем не во мне...
Мужчина засмеялся. Он смеялся, глядя куда-то в пустоту зала, а в голове моей рождались странные фразы.

"Что есть у тебя - жизнь по выдуманной схеме, упрямое стремление - к чему? К миражам непостоянных благ, что притворяются оазисами рая? Ты не способна открыться Высшему!..  Единственный шанс - выйти на новый виток, сбросить грубую скорлупу и отдаться священной силе..."

  Он всё улыбался, уставясь в никуда; когда я обернулась, то вдохнула полные лёгкие наркотической пыли. Уже давно я ощущала присутствие служителей...
  С моих плеч легко соскользнула ткань платья, распоротого взмахом кинжала; я осталась стоять в одних чулках... Всё заняло пару секунд - блеснуло серебро, в рассечённых запястьях вспыхнула яркая боль.
- НЕТ! НЕТ! НЕТ!!! - кричала я, но голоса не было...
Колени подогнулись, и тело мягко осело вниз с протянутыми вперёд руками; сквозь пелену дурмана я видела очертания фигуры на паркете.
 Кровь змеилась по углублениям искусной резьбы... Изображение оживало. Глаза пытливо сощурены, рот оскален в усмешке...
Голова моя ударилась о пол, и щекой я ощутила дрожь и нарастающий гул... Земная утроба раскрывалась подо мной, медленно поглощая мою плоть.

 Слава Сыну Хаоса...

Я проваливалась всё глубже, проглоченная кровавым богом, рассыпаясь на частицы, одновременно чувствуя кожей прикосновения чьих-то холодных рук... Пели барабаны... Во всём существе моём глухо отдавались звуки заунывной литании... Я исчезала, без остатка растворяясь в пустоте.