Великая Стена Корпуса 43

-Не хреновина делает людей великими, а люди делают хреновину               
                великой!
                - Афанасий Никалов, гуманитарий, подрабатывающий
               
                маляром.          
  Ее назвали Великой. И уже не имеет значения, прозвали ее так, дабы надсмехнуться или потому что действительно так считали. Привязалось уже. Великая Стена Корпуса №43 на улице XY. Дом, родимой частью которого являлась Великая Стена, не жаловался на шум жителей этого корпуса. Не жаловался, потому как их и не было. Этот обшарпанный пятиэтажный корпус со стороны фасада был не симпатичен прохожим и смахивал на лысую беззубую старушонку. А вот боковая сторона, мимо которой часто пробегали суетливые горожане и профыркивали автомобили, стала Великой. А снести дом, которому стукнуло 50 с хвостиком и косичкой- тут щупальца деловых осьминогов еще не дотянулись.
  Великой стала эта стена, потому что могла спорить с самим собой, делиться своими мыслями и мнением.
  "Рефренский взяточник, мразь и гнида очкастая"- так было написано на бледно-красных кирпичах черными буквами, напоминавшими китайский иероглиф, на левом краю Стены. Под этой надписью протестовала другая, уже фиолетовая писанина: "Ну-у! Не, какой он взяточник! ЖРАТочник!". Под нею, через день, согласилась черная надпись: "Акей". Были и другие надписи, типа усатого сантехника-коротышки, который вещал окруженным вокруг него мухоморам и подосиновикам: "Грыбы! В этом все начала ивсе концы!" или спортивные новости вроде "3:2 в пользу ляхов. Фю! Кого породить, того и убить!", или "Верните Гуся из Хиддинга!" и т.п.
  Великой стала эта стена, потому как заносила на собственную кирпичную кожу тату в виде человеческих разговоров. 
  Где-то на правом краю стены велся буквенный сериал, расписанный голубой и серой тушью. Мыльная опера, скажем так. А, нет... Тушьевая Опера. Любой прохожий, имевший в себе силы и желания остановиться, мог прочитать этот сериал.
Голубая тушь: "Катюня, вы- блудница!"
Серая тушь: "А че так?"
Голубая: "Сама знаешь. А почему серая?"
Серая: "Ну не розовую же! А ты Есенин что ли, раз голубым?"
Голубая: "В глубине душевных глубин, да-с!".
Серая: "Ясно."
Голубая: "Ясно-ясно (передразниваю)! Ясно у ясеня! Я, может, как эта стена! Обшарпанный лицом, но уютный внутри!
Серая: "Хочешь меня в себя приютить?" (рядом добавлен смайлик с хитрыми бровями)
Голубая: "Извращенка"
Серая: "Ох-ох, извините!"
Голубая: "Извинять. Из кого это я должен винять? Из вас?"
Серая: "Я не прочь"
Голубая: "А я еще как прочь!"
Серая: "Куда прочь? Кто прочь"
Голубая: "Прочь в никуда. Ну или ко мне"
Серая: "Чего?"
Голубая: "Ко мне извинять"
Серая: "Нечего у тебя там извинять"
Голубая: "А у тебя?"
Серая: "У меня для извиняния мест полно. Но не впущу"
Голубая: "А чего так?"
Серая: "Вы- свинтус и сломаете примус"
Голубая: "Типа смешно?"
Серая: "Как думаешь?"
Голубая: "Да никак!"
Серая: "Ло"
Голубая: "Ась?"
Серая: "Лох! У меня тушь заканч"
Голубая: "Могу занести"
Серая: "Иди"
  Дальше стенной сериал показывает финальные титры в виде пустых кирпичей. Должен заметить, поклонники стены корпуса №43 (в основном гуманитары и гитаристы), которые нарекли себя, как Стенкофаны, негодовали спустя пару недель, когда продолжения не последовало. В социальных сетях, в фан-группах текли буйным ручьем гневные комментарии. Многих волновал вопрос: "Что же подразумевалось под словом "Иди"? "Иди в баню"? "Иди ко мне"? "Иди и ступай по тропе бытия, из чьей почвы вылезают постоянно уродливые корни людских пороков, и ни в коем случае перед ними не преклоняйся!" (Эту версию выложил самый гуманничный из гуманитариев).
  Спустя еще неделю, появилась новая надпись на Стене Корпуса №43. Она красовалась, как заключительная надпись Тушьевой Оперы, из серой и голубой туши пышным шрифтом. И она глаголила:
"Да пошли вы все!"
  Стенкофаны обиделись, но заликовали.
  Великой стала эта стена, потому как ее холодная оболочка время от времени делилась теплом. По вечерам, часов около 7, из сонных от пустоты окон доносилось хихиканье гитарных струн и композиции в духе "кантри". Да, материалисты пожимали плечами и говорили, что кто-то просто забрался в дом и играет. А Стенкофаны утверждали, что Корпусу №43 поется от тоски или одиночества. А пение гитары- чем не друг? А уж вечером, когда убираешься от своих проблем восвояси, домой, и, опустив утомленную голову, клюешься глазами в асфальт, и вдруг из темных окон тебе дышит музыка. Густая, с крепкой акустикой. И в тебе самом начинают будто дренчать струны бодрости. Как же самому с такой Стеной не подружиться? Так что Великая Стена не была одинокой.
  Еще более Великой стала эта стена за полгода до ее сноса. Случилась такая гадость, приправленная дрянью: по улице, где бытовал Корпус №43, начали шнырять орки. Эти твари носили человеческую кожу, куртки от спортивных фирм и избивали воздух дебильным хохотом. Быдло. Так их нарек мысленный шепот негодующих жителей. Орки делали тишину и покой района дырявым, как дуршлаг. Чем бы все закончилось, как вы думаете? Пока вы нажимаете несуществующую кнопку на свой вариант ответа, я скажу, что в дело вмешалась Стена. Одной ночью, когда орки вновь зашумели и принялись кромсать нервы спящих жителей, со стороны Великой Стены подозрительно зачавкало ломающимся кирпичом. Орки припрятали свой хохот и оглянулись на Стену №43. Через десяток секунд во всех окнах вспыхнул свет: в двух нижних рядах- белый, а в остальных- желтый. Окна были несколько расширены за счет выбитых кирпичей. И во всех них простирали свои края занавески аналогичных цветов. Белые окна напоминали полураскрытые оскаленные зубы. На желтых окнах у каждого были нарисованы по черному змеиному зрачку. Великая Стена казалась многоглазым и большеротым хищником. И, помимо света, вспыхнул многоголосый крик. Спящие материалисты сквозь сон пожали бы лошадиными плечами (потому что во сне фиг знаешь какие плечи бывают) и пронудили бы, что кто-то в огромном количестве забрался в дом и дал свободу творчества голосовым связкам на пустых коридорах. А Стенкофаны утвердили бы: "Стена недовольна. Она говорит оркам:"Брысь"!". Крик, сгущенный холодом кирпичей Стены и жаром пустующих коридоров, набросился многочисленными когтистыми голосами на орков, и те отрастили себе ноги и чемпионство по бегу и убрались восвояси. Больше тишину и покой жителей никто не обижал.
  Вы обратили внимание на словосочетание в предыдущем абзаце "за полгода до ее сноса"? Увы, так оно и было. Щупальца деловых осьминогов дотянулись до корпуса №43, прилепилась таджикскими присосками в виде гостарбайтеров (Ну и жесть я заметафорил!). Окна Великой Стены расширялись до самого неба, и вскоре Великой Стены не стало. Стенкофаны оплакивали кумира. В социальных сетях и фан-группах выкладывали некрологи и видеозаписи со смертью каменного поэта. Материалисты пожимали плечами и говорили, что еще одну старинную красоту снесли, опять какую-нибудь безликую дрянь построят. И Стенкофаны на этот раз были с ними солидарны. И все же они, проходя мимо огражденного праха кирпичей, ловили потусторонним носом, как доносилось далекое эхо красок и туши, которыми неизвестные люди сделали стену корпуса №43 Великой. Кто были те люди- никто не знал и не признавался.
  А Стену- ее помнят и любят. Не многие, но любят.
                Конец.