Пальяновы

               

 Жили Пальяновы в глухом таёжном посёлке. Семья простая, и ничем особенным не выделялась среди других. Отец, Андрей Иванович, происходил из «коренных сибиряков», русских переселенцев из северных губерний. Мать, Зоя Фёдоровна, – ненка-полукровка. Было у них трое сыновей, но никакого отношения к сказочным персонажам они не имеют. Мальчики, и внешне, и по темпераменту, отличались друг от друга. Старший Семен смугловатый, высокий для своих шестнадцати лет, обычно спокойный и пассивный пока не расшевелишь. Про таких парней говорят, что ему «толкач нужен». Иван младше Семена на год, и в противоположность ему светлый, небольшого роста, но крепкий и очень подвижный, как бы дополняя старшего брата, являлся тем самым «толкачом». Семён мог целыми днями бродить по лесу с отцовским  дробовиком, Иван же больше увлекался техникой. Третий, Вовик, на десять лет младше Ивана, объединял в себе отцовские и материнские черты.
Вова рос здоровым, жизнерадостным и любознательным ребенком, окружённый вниманием и заботой всей семьи.  Старшие сыновья в школе учились неважно, Семен даже оставался на второй год. В тот год, когда они оканчивали поселковую восьмилетку, весной возвращаясь с рыбалки, провалился под лёд отец. Сбежавшиеся на призывы о помощи поселковые мужики, спасти его не успели, но тело всё-таки нашли и вытащили.
 Организацию похорон взял на себя младший брат отца Александр, проживающий с матерью, и со своей семьёй здесь же в посёлке.
Мать и жена очень тяжело переживали смерть любимого человека. Сразу после похорон мать слегла, и её положили в больницу, а у жены появились первые седые волосы. За несколько дней молодая тридцатипятилетняя женщина сильно постарела, и стала выглядеть на все пятьдесят. Днём забота о детях и хозяйственные дела не позволяли Зое расслабляться. Но поздно вечером, когда дети укладывались спать в своей комнате, она оставалась одна, со своими горькими мыслями. Зная, что не сможет уснуть, она принималась что-то кроить, шить, либо чинить детскую одежду. Спать Зоя ложилась уже после полуночи, и долго не могла уснуть. Окончательно утомившись от тяжёлых раздумий, она не замечала, как засыпала. И тогда приходили страшные сны. То снились жестокие драки, где старшие сыновья кого-то избивали, а потом их сажали в тюрьму, то терялся Вовка, и она долго бегала, и не могла его нигде найти. Просыпаясь в холодном поту, и облегчённо вздыхая, что это только сон, она всё-таки вставала, и проходила в детскую комнату. Убедившись, что дети на месте, Зоя снова ложилась спать. Но всё-таки она нашла в себе силы выдержать этот тяжелейший удар судьбы. Выстояла, не сломалась и не опустила руки. На десятый день после смерти Андрея, Зоя пошла к заведующей детским садом. Заведующая внимательно выслушала её, и не только приняла Вовика в детский сад, но и ей предложила работать уборщицей. Зоя сразу согласилась, и впервые за эти дни улыбнулась.   
 Семён, с Иваном кое-как сдав экзамены за восьмилетку, тоже устроились на работу. Обоих приняли рабочими на звероферму.
 Не имея в детстве красивых и дорогих игрушек, с первой же зарплаты братья купили Вовику такие, о каких сами когда-то мечтали. А к первому сентября этого же года, Ваня подарил младшему брату букварь. Вот теперь главной игрушкой у Вовика и стал букварь. Он мог часами разглядывать картинки, аккуратно переворачивая страницы. Иван, с интересом, стал заниматься с младшим братом, и увлёкся. У Вовика оказалась замечательная память. Да и занятия в детском саду способствовали развитию ребенка. Вовик слово, в слово повторял и показывал, потом матери всё, чему его научил старший брат. Видя Вовины успехи, мать как-то сказала: « И в кого он у нас такой умный?”
– В отца пошел, – ответил Иван, – а мы с Сёмкой в тебя.
Мать обиделась: “Я, Ваня, до восемнадцати лет в чуме прожила. Читать, писать уже в замужестве научилась. А вы с Семеном целыми днями на улице пропадали, и я проверить уроки у вас не могла, потому что малограмотная. Отца только и слушались. Да видно мало он вас ремнем порол.”
– Да ладно мам, не обижайся, я пошутил. Я же люблю тебя. И отца тоже любил. Справедливый он был, и зря не наказывал.
– Тебя, то и надо было больше наказывать, как организатора всех проделок, а попадало чаще Семену, как старшему. Отцу некогда было с вами заниматься, он на лесозаготовках почти без выездов работал, нас содержал. И на машине, и на тракторе работал.
– Мам, я тоже умею на машине ездить.
–Умеешь сынок, умеешь…
–  Папа мне говорил, что в райцентре есть курсы шоферов. Но надо чтобы по окончанию курсов было восемнадцать лет, тогда можно получить права. Вот я и пойду перед армией.
– А Семен?
– Не знаю. Он как-то безразличен к технике. Говорит, после армии в лесничество пойдет обходчиком.
 Иван до того увлекся шефством над младшим братом, что меньше стал проводить времени со сверстниками, а потом и вовсе перестал встречаться с ними. Да и не было уже своей компании. Все его лучшие друзья уехали в райцентр в среднюю школу-интернат, продолжать учиться, а Семен подружился со старшими парнями. Живому и деятельному Ивану, не понравилось вечерами толкаться у клуба, и слушать разговоры «не о чём». Все ребята курили, а иногда и выпивали. Иван тоже начал курить, но, услышав от Вовы однажды: «Фу, Ваня, опять курил, не буду с тобой играть», – перестал. Всё своё свободное время, он теперь проводил с младшим братом; и играли, и занимались, а фантазии у Вани было предостаточно.
Так прошел год. К первому сентября семья решила, отдать Вовика в первый класс. К директору школы пошли втроём:  мать, Ваня и Вова.
Посмотрев свидетельство о рождении, директор удивилась: - Так ему шесть лет ещё?
– Шесть с половиной, – уточнил Вовик.
-– Это надо же, какие мы взрослые, – улыбнулась директор.
– А я уже читать умею.
– А не хвастунишка, ли ты?
– Умеет он, Ольга Павловна, и читать и считать, – вступилась за Вовика мать.
– А это мы проверим: ”Любовь Ивановна, – обратилась директор к присутствующей здесь учительнице начальных классов, – позанимайтесь с ребенком. А вы пока погуляйте”.
– А когда приходить? – спросила мать.
– Да вы посидите в коридоре, или на улице, на лавочке, мы вас позовем, –ответила Ольга Павловна.
В школу Вовика приняли. Учился он прилежно, и считался одним из лучших учеников в классе. Иван придет с работы, спросит: “Как дела, первоклассник?”
– А я уже сделал домашнее задание, можешь проверить.
А матери как приятно было видеть дружбу братьев, и успехи Вовика. И Ваня, изменился, стал более внимательным. А Семен (и старший ведь) всё больше вызывал беспокойство у матери. Придет после работы, покушает, и к друзьям.  Домой возвращается поздно, частенько подвыпивший и сразу спать. Мать пыталась с ним поговорить:
“Как дела, Сёма? Есть ли у тебя девушка?”
– Потом мама, завтра рано на работу вставать.
“ Не рано ли пить начал?”
– Да, погуляю маленько перед армией. Сейчас все так.
“ Сёма, ты сам по себе стал. Как не в семье живёшь.”
– Отстань. Дай поспать.
Мать чувствовала, что так постоянно быть не может, когда-то и у неё терпенье кончится. И  этот, долго вызревающий, гнойный нарыв прорвался.
Накануне Дня Советской Армии, Семен пришел домой раньше, и пьянее обычного.
–  Явился, бесстыжий! Полюбуйтесь на него! – с упреком встретила его мать.
–  Я зарабатываю, и пью когда захочу, а ты всю жизнь дома просидела!
– Ты как с матерью разговариваешь? – Иван встал со стула и шагнул к Семену.
– А ты не указывай старшему!
При слове “старшему”, Иван непроизвольно улыбнулся, что и вывело окончательно из себя, пришедшего “ на взводе” Семена.
Семен кинулся на брата и замахнулся, что бы ударить его, но более ловкий и трезвый Иван увернулся и нанес резкий удар в лицо нападающего. Семен отшатнулся назад, споткнулся о ранее им же опрокинутый стул, и с грохотом упал на пол.
– Так ему, Ваня! Дай ещё! – запрыгал на месте Вовик.
Мать, раскинув руки, бросилась между дерущимися сыновьями:
“Ваня! Сёма! Вы же братья!”
– Да успокойтесь все! – крикнул Иван. И уже вполголоса, но твердо, – Вова, иди в другую комнату.
– Уйди Вова! Уйди! Прошу тебя! – рыдала мать.
Вовик молча, и нехотя направился в другую комнату. Иван помог брату встать. Губы у Семена были разбиты до крови.
– Мам, принеси тазик с водой, – попросил Иван.
Мать принесла тазик и поставила на поднятый Иваном стул. Потом зачерпнула ковшом воды из ведра, и стала поливать Семену. Умывшись, Семен ушел в другую комнату, откуда тут же выскочил Вовик.
– Пусть побудет один, успокоится, – сказал Иван.
– Хорошо, – согласилась мать, и принялась за младшего сына:
– А, ты, Вова, почему так обрадовался, что Семена бьют? – спросила она строго.
Вовик опустил голову, потом украдкой глянул на Ваню. Иван промолчал, но смотрел осуждающе.
– Ну, так отвечай за свои поступки, – напомнила Вове мать.
– Так Ваня же бил, а ты меня ругаешь.
– Ваня с Семеном в твоём возрасте, случалось и дрались, но если кто тронет одного из них, второй, нераздумывая, бросался на обидчика. А ты обрадовался, что брат брата бьет.
– Я не обрадовался.
– Не ври, я всё видела.
– Ну…. все мальчишки дерутся, а Ваня как в кино, так двинул, что Семен улетел.
– А если бы Семен тебе двинул, куда бы ты улетел?
– Мама прости меня, я больше так не буду.
– Завтра у Семена попросишь прощения, а сейчас стань в угол. Часик перед сном постоишь, лучше помнить будешь.
К утру губы у Семена сильно распухли. Красивые материнские черты старшего сына обезобразили нелепо торчащие толстые губы.
– Прости Сёма, так получилось, – извинился Иван.
– И меня прости, пожалуйста, – сказал Вовик.
– Да я сам виноват, первый полез, пьяный был, не соображал.
– Ну, в клубе тебе с такими губами не стоит показываться, – заметил Иван.
– А я, и не собираюсь, – равнодушно согласился Семен. – Хотя, если спросят, скажу, что Настя засосала.
– Скажи, скажи, она тебе ещё добавит.
– Шучу, конечно.
 Теперь пора пояснить взаимоотношения Семёна с Настей, а также поведение Семёна в последние полгода.
Семён учился с Настей в первом классе. За неуспеваемость он был оставлен на второй год, и дальше продолжал учёбу в одном классе с братом. Настя симпатичная и коммуникабельная девчонка была одной из лучших учениц в своём классе. После окончания средней школы- интерната она поступала в `Медицинский институт, но не поступила, сказались сельская подготовка и серьёзный конкурсный отбор. В то время, молодёжь рвалась из сельской местности. Выпускники школы, не поступившие в институт, в большинстве случаев поступали в техникум, училище или просто устраивались на работу в городе. Настя же решила по-своему; вернулась в посёлок и устроилась медсестрой в больницу. Семёну Настя нравилась, а с годами всё больше. После возвращения Насти в посёлок, Семён стал видеть её каждый день в клубе. Настя легко и ровно общалась со сверстниками, но всё как-то поверхностно, серьёзных отношений у нее, ни с кем не было. Семёну хотелось погулять, поговорить с Настей наедине, но ей было совершенно неинтересно с ним. Разговоры у них не складывались, и для храбрости Семён стал выпивать с ребятами, тогда скованность исчезала, и он мог вести себя непринужденно. На день Советской Армии молодёжь решила собраться парами, каждый со своей девчонкой, а других не звать. Семён решился пригласить Настю, на что она ответила, что он что-то перепутал и никуда она с ним не пойдёт. Тогда он и напился, а остальное читатель уже знает.
После этого случая, Семен с работы  сразу же шёл домой. Делал все, что нужно по дому, и почти не разговаривал. Так продолжалось дней десять.
До получки… После получки, отдав значительную часть матери ( Иван отдавал все деньги) вечером ушел, ночью пришёл, и тихо лег спать. А дальше всё пошло по- старому. Нет, надо что-то делать, думала мать.    Однажды, в выходной день, когда Ваня с Вовиком ушли гулять, а Семен оставался дома, мать осторожно завела разговор:
“Сёма, а я ведь не всегда дома сидела, умела и зарабатывать.”
– Первый раз слышу. И где же ты работала?
– Охотилась, и в поселок заготовителям шкурки приносила.
– Белку в глаз что ли?
– Белку в глаз.

                Рассказ матери
   Мама у меня умерла рано. А отец, как мне сказали, был из спецпереселенцев, и я его никогда не видела. Все мамины родственники занимались оленеводством. Жила, я в семье её старшей сестры. Ни братьев, ни сестер родных у меня не было. С четырнадцати лет я стала самостоятельно ходить на охоту. Та зима, когда я познакомилась с вашим отцом, была у меня особенно удачливой. Перед новым годом я первый раз пришла, одна в посёлок, сдавать шкурки.
Ваша бабушка тогда приёмщицей в заготконторе работала, а отец осенью демобилизовался из Армии, и приходил ей помогать.
Когда я появилась, и выложила всё что принесла, оба застыли от удивления. А там было на что посмотреть. В основном конечно белка, но были и норка, и песец, и пара соболей. Приемщица, внимательно перебирая товар, спросила:
“Сама что ли настреляла?”
– Белку настреляла, а всё остальное в капканы попалось.
– А выделка, какая прекрасная.
– Тоже сама.
– Да, мне ещё по столько никто не приносил!
– Так это же Синильга, она зверей заколдовывает, – включился в разговор молодой симпатичный парень.
– Зоя меня зовут.
– А я Андрей, – немного подумал и добавил, – а Синильга тебе больше подходит.
 Мне он сразу приглянулся. Синильга, так Синильга. Нравлюсь, значит, если имя мне придумал. С тех пор я чаще стала приходить в посёлок. Принимала шкурки всегда мать, но и Андрей тоже был на месте, шутил, расспрашивал. В последний мой визит, проходящей зимы, мне очень не хотелось уходить, и я задержалась дольше обычного. А Андрей никогда не торопился расставаться. Мать уже закрыла контору и ушла домой. Тогда Андрей спросил:
“А сколько тебе лет, Синильга?”
– В июле восемнадцать будет.
– На День рождения пригласишь?
Я растерялась. Он, как и Ваня говорил, не то в шутку, не то всерьез. Посмотрела я ему в глаза и поняла, любит ведь. Страшно стало, и хорошо одновременно. Я совсем голову потеряла. А он смотрит, и улыбается:
“Ну, так как, позовёшь?”
–Уже позвала. Седьмого июля приходи.
 Я стала сбивчиво объяснять, где мы будем стоять летом.
– Понял, найду. Я же местный, – смотрит в глаза и улыбается, – а до июля ещё придешь?
– Нет. Я всё сдала. Скоро весна. Звери линяют. Так что, до июля.
Я засмеялась, и убежала.
 Седьмого июля  в день моего рождения, он пришел ещё до полудня. Бросилась я  к нему в объятья, и зацеловала, так уж заждалась, что и по ночам он мне снился.
Вышла тетя, сказала, что мужчину надо сначала поить, кормить, потом в постель пойдете.
Ох уж эта тётя. Я готова была сквозь землю провалиться.
Прежде чем садиться за стол, Андрей достал два обручальных кольца, и протянул то, что поменьше мне: “Померь”.
Кольцо подошло.
– Какой хороший парень, ещё не спал, а уже замуж зовет, – сказала тетя.
Ваш папа был у меня первым и единственным мужчиной.
На другой день утром мы ушли в поселок. С собой кроме денег, заработанных на шкурках и свидетельства о рождении, я взяла любимую собаку Пульку и мелкашку. Так и пришла в поселок, в сапогах и в сарафане. Иван всё предусмотрел. Договорился с директором школы на половинку дома, только что отстроенного для молодых учителей, с обещанием освободить по первому требованию. В эту временную квартиру он меня и привёл. Встречали нас его мать, и младший брат Саша. Отец у них, твой дед, как ты знаешь, погиб на фронте.
Мать приняла меня без радости, оглядела внимательно и сказала:
 “ Ты, Зоя, в первую очередь иди в магазин и оденься нормально, нечего позориться. А в сарафане своём будешь уборкой заниматься.”
 В магазин пошли вдвоём с Андреем, мать отказалась.
Выбирал, и подсказывал Андрей. Две продавщицы, только поглядывали, да посмеивались. А когда я переоделась, так и ахнули, а та, что постарше и высказалась молодой: “Вот тебе и дикарка!”
С лёгкой руки этой молодой продавщицы, меня так и прозвали поселковые бабы “Дикаркой”. Одни старались меня не замечать, а некоторые возненавидели.
Во всём поселке один только Саша и рад был нашему счастью. Ко мне он всегда относился как к сестре.
– А, что ты им мама плохого сделала, что у тебя и подруг-то никогда не было.
– Лучшего жениха увела. В послевоенные годы мужиков в поселке мало было. Андрей многим нравился. И какая-то дикарка всех обскакала. А этого женщины не прощают.
  В тоже лето, наняли людей, построили дом, и к осени переехали. Деньги у обоих были, да и мать его добавила.
На работу меня никуда не брали. Тогда мы с Андреем сходили к моим родственникам, и принесли: лыжи, капканы, и мою зимнюю одежду. У ненцев одежда зверем пахнет, а у русских человеком, потому я и стала самым удачливым охотником в поселке. Да ещё и Пулька очень умная собака у меня была, не то, что поселковые пустобрёхи.
 В ноябре приехали в поселок мои родственники, привезли в заготконтору много освежеванных туш оленей. Одну тушу, они завезли матери с Сашей, а две нам. Тетя сказала, что будут отсюда уходить, потому, что зима ожидается очень снежная, и оленям здесь не прокормиться. Уходить будут далеко, на север, поэтому всех старых и слабых оленей забили на сдачу. Закупили они продукты и уехали. С тех пор я их больше не видела.
 Я уже на пятом месяце была, а всё ещё ходила на охоту, пока не случилась беда.
Пулька залаяла, как обычно, когда загоняет белку на дерево. А потом выстрел, короткий взвизг и тишина. Убили! Ужас объял меня, и я быстро побежала в ту сторону. Пулька лежала, уткнувшись разбитой головой в окровавленный снег. Я стала приглядываться, где искать пулю, и тут второй выстрел над головой. Быстро спряталась за дерево, соображаю:
Убить хотел, или попугать? Похоже, что припугнуть. В меня ведь легче попасть, чем в собаку.
Хороший, думаю стрелок. И такая злость меня взяла.
Убью гада, не выйдет он у меня из леса, – мелькнула у меня первая мысль. У меня ведь не только собака, но и лыжи были лучшие в поселке, камусом подбитые. Только подумала, о мщении, и ты шевельнулся, как бы предупреждая: мама не делай этого. Силы оставили меня и я горько заплакала, прямо завыла на весь лес. Долго плакала. Потом подобрала Пульку, и пошла в поселок. Не стала даже отыскивать место, откуда стреляли, хотя это было сделать нетрудно. Вот так, Сёма, ты всю нашу семью спас.
– Мама, а почему ты раньше мне об этом не рассказывала.
– Мужчину должен воспитывать мужчина.
Рассказала я отцу, как Пульку убили, а, что и в меня стреляли, утаила.
– Ну и сволочь же! Позавидовал!  Найду я его, весь поселок переверну, а его найду! Немного подумал и добавил, – а ведь подозреваемых не так уж и много.
Я опять заплакала. Стала его уговаривать:
“Не надо никого искать. Рожать мне скоро. Пусть бог его накажет”.
– Не плачь. Успокойся. Не трону я его, только ради тебя и ребенка.
– Кого, его? Не надо никого подозревать, и рассказывать никому не надо, чтоб беда дальше не пошла.
– Хорошо. Забудем это. Ты только не плачь.
Похоронили мы Пульку за сараем со стороны огорода. А весной отец там рябину посадил.

– Мам, а я, между прочим, тоже хорошо стреляю.
– А пуля в пулю за пятьдесят шагов сможешь?
– Да ты что, смеёшься что ли?
– Нет, не смеюсь, Сёма. Тебе в Армию идти! – немного помолчав, добавила, – а я могла, и моложе, чем ты сейчас, была. По три пули за пятьдесят шагов всажу одна в одну, и иду на охоту. А ты мужчина, воин! Водку только пить научился!
Краской залило лицо Семёна от справедливых слов матери.
– А винтовочка у тебя жива? – спросил он тихо.
– Конечно. Спрятала я её после того случая, и с тех пор больше не доставала.
– Доставай мама! – с какой-то злой решимостью произнёс Семен.
– А вот волноваться здесь всегда вредно. Приготовился стрелять, сразу всё забыл. Есть только цель и мушка.
В тот же день Семен с Иваном ушли в лес, и оборудовали там себе стрельбище. Вначале ходили оба, и каждый день. Потом Ивану это надоело, а Семен ходил регулярно, пока не добился своего. Спичечный коробок по центру, три пули одна в одну, за пятьдесят шагов. Но и после этого он продолжал ходить на своё стрельбище ежедневно, и  три выстрела обязательно.
В конце мая этого же года, Семена призвали в Армию. В последний вечер в клубе Семен спросил Настю:” Провожать придешь?”
– Приду… Придем всех ребят провожать, – уточнила она для ясности, и как бы смягчая, спросила, – ну как, стрелять хорошо научился?
– Да научился! Пуля в пулю на 50 шагов! – расплылся в улыбке Семен.
– Молодец! И на лыжах ты отлично ходишь, – начала Настя, скорее для того чтобы поддержать разговор, но вдруг вздрогнула и глядя Семену прямо в глаза повторила: “ И на лыжах отлично ходишь, и стреляешь отлично. Это же биатлон!”
– Что?
– Спорт такой есть. Надо быстро проходить дистанцию на лыжах, и при этом поражать из винтовки мишени.
– Да?! Вот здорово! А в Армии?
– В Армии сейчас биатлон хорошо развивается.
– Ну, всё! Мне так в Армию захотелось!
– Просись в Свердловск, там лучшая трасса по биатлону.
– Хорошо, Настя! Спасибо, настроение подняла. Я пойду домой. Матери обещал сегодня пораньше прийти.
– До завтра.
– До завтра!
Вечером у Пальяновых были проводы. Провожать Семена пришли: бабушка, и дядя Саша с женой и сыном, ровесником Вовика. Мать накрыла богатый стол. Хорошо посидели и поговорили. Мать всплакнула.
– Не горюй Зоя. Такого орла вырастила. Ничего он не боится, аж светится весь, – заметил дядя Саша. – Вот будущие солдаты, берите пример со старшего брата!
В военкомате, Семён высказал свои пожелания, на что военком ответил: – А мы вас всех в Свердловск отправляем. Сначала в учебку, а там уже сам старайся, дерзай!
В учебке Семен пробыл около шести месяцев. Курить он бросил в первые же дни. В ноябре отобрали, в спортивную команду округа, группу из лучших спортсменов. В эту группу попал и Семен. Учитывая его успехи и пожелания, Семена определили в секцию биатлонистов.
Настя, в этот год, поступила в Свердловский медицинский институт.
Иван в октябре этого же года уехал в райцентр учиться на водителя.
Письма домой Семен писал регулярно, а отвечал на письма, как правило, Вовик, и делал это с удовольствием. Теперь он гордился старшим братом.
Насте Семен не писал, так как на прощанье она взяла с него обещание не писать и не доставать её. На занятиях биатлоном выяснилось, что берет Семен меткостью, и выносливостью. А техника и скорость оставляли желать лучшего. На это и был сделан упор, не так-то просто дотянуться до тех, кто с детства занимался лыжами у хороших тренеров. В эту зиму на серьёзных соревнованиях он так и просидел в запасных.
В апреле Иван получил водительские права, а в мае его призвали в Армию. Служить его определили в мотопехотную часть.
Мать с Вовиком остались одни. В третьем классе Вова стал усиленно заниматься лыжами. Иван писал редко. А Семен писал в основном про биатлон, и сообщал, что если ему предложат на сверхсрочную службу, то он согласится. Ответы писал Вова.
– А ты как Вовик относишься к тому, что Семен с нами жить не будет? – cпросила его как-то мать.
– Нормально отношусь. Семен будет великий спортсмен, это же хорошо!
– Ты тоже хочешь уехать от мамы и стать великим спортсменом?
– Нет, мама я всегда с тобой жить буду, но спортсменом тоже хочу стать. И ещё я хочу стать учителем, и приехать в поселок учить детей.
– Ну, спасибо сынок. А то я чувствую, что старшие здесь жить не будут. Иван тоже в Армию рвался. Говорил: “Хоть мир посмотрю. А то дальше райцентра нигде и не был. А потом уеду куда-нибудь на заработки. Водители везде нужны”.

 Семён усиленно готовился к отборочным соревнованиям.
Надо выиграть, во что бы то ни стало, – думал он. – Для чего же я столько тренируюсь?
 И вот этот день настал. Настроение с утра было приподнятое. Какое-то внутреннее чувство вселяло в него уверенность как никогда. Он ещё не понимал, откуда взялся такой подъём, но твёрдо верил, что всё будет очень хорошо. В индивидуальных гонках он попал в последнюю группу. Начавшийся с утра ветер постепенно усиливался, потом пошёл снег, и только к выходу последней группы снег прекратился, и немного стих ветер. Семён стартовал вторым. Трассу он хорошо знал, шёл уверенно, рассчитывая силы.  На трёх рубежах он не допустил ни одного промаха. Стрелял чётко с одинаковыми интервалами. У впереди идущего, похоже, дела складывались не столь удачно, потому и встретились они на четвёртом рубеже. Первый выстрел Семёна раздался почти одновременно с последним выстрелом соперника. Ещё четыре выстрела, и опять он поражает все пять мишеней.
Ну, теперь держись парень, – подумал Семен, наращивая скорость. Дистанция между спортсменами стала сокращаться, и определилась приблизительно в двадцати метрах. Этого разрыва и придерживался Семён значительную часть последнего круга.
Вот уже и на прямой участок вышли, осталось каких-то метров триста. Пора. Семён стал прибавлять скорость выжимая из себя все, что мог. Разрыв стал понемногу сокращаться, и  остановился на другом уровне. Соперник как почувствовал, и тоже прибавил скорость.
– Сёма!!! – звонкий голос прорвался сквозь гул многочисленных болельщиков.
– Откуда она здесь?
 В первом ряду размахивая руками, прыгала Настя:
“ Сёма давай! Сёма! Победи..и!!!! “
И Семён рванул. Он уже не чувствовал усталости. Он уже ничего не чувствовал. Видел только приближающуюся спину соперника. Вот и выровнялись. Обошёл. Отрывается. Неимоверный гул болельщиков. Финиш. Проскочил по инерции вперёд, и остановился, опираясь на палки. Сердце бешено колотилось, перед глазами всё плыло.
Только бы не упасть, только бы не упасть, стучало в голове.
А, Настя? Как она здесь оказалась? Чудеса!
Только отдышался и стал приходить в себя, а тут и она:
– Сёма, поздравляю! – Настя бросилась на шею победителя, так, что они едва удержались на ногах. В тот же миг фотовспышка, зафиксировала самый счастливый момент в жизни Семёна.
– Ты как сюда попала?
– Я учусь здесь, в Меде.
– Где?
– В Медицинском. Дома была после зимней сессии. Вовика встретила. Он мне всё про тебя и рассказал. Такой важный стал.
– Что-то он мне ничего про тебя не писал.
– Это я его попросила, не писать, чтобы ты не волновался, и тогда победишь. Так и получилось. 
– Узнаю Настю. Ты всегда была немного партизанкой.
И как бы в подтверждение слов Семена, она опередила его:
 “Ко мне в увольнительные не надо приходить, подруги не дадут прохода. Ты же теперь знаменитость. Лучше я к тебе буду приходить”.
– Согласен. Только приходи почаще.
 На эстафете Семён также выступил успешно. Кроме того, их команда заняла первое место, и Семён заслуженно был включен в сборную округа. Теперь началась подготовка к чемпионату страны. 
 Настя сдержала слово, и приходила. Сначала чаще. Потом конечно реже. Все попытки Семена объясниться, она прерывала, и ловко отводила разговор в сторону. Ночами Семён вспоминал встречи с Настей, мысленно проводя объяснения с ней. На очередную встречу, Настя пришла с явной неохотой.
Моё обещание приходить, превращается в какую-то повинность, – рассуждала она, но поздоровалась как всегда с лёгкой, приветливой улыбкой. А серьёзный разговор всё же состоялся в эту встречу. И начала его Настя:
“Нам ,Сёма, не надо больше встречаться”.
– У тебя есть парень?
– Нет у меня никого, и с тобой у нас ничего не получится.
– Почему!? Настя! Я же люблю тебя!
– Вот потому и не получится. Ты любишь, а я нет. Не вижу я тебя рядом с собой. Разные мы. И интересы у нас разные.
– Ну, есть ведь у нас что-то общее, – упрямо твердил Семён.
– Нету, Сёма, нету! Земляки. Вот и всё что у нас общее.
– А, я, Настя кроме тебя никого рядом не вижу.
Она вдруг разозлилась:” Очнись, Сёма! Тебе ещё двадцати нет! Красавец! Будущая спортивная знаменитость! У тебя ещё столько женщин будет”!
– Не хочу я других, да и не смогу.
– Сможешь, Сёма! Сможешь!...... Всё, прощаемся. – Настя, как бы смягчая разговор, чмокнула Семёна в щёку, и быстрым шагом направилась прочь.
 После ухода Насти Семён затосковал. Ночью  он долго не мог уснуть, проводя мысленные диалоги с Настей. На другой день, на тренировке, Семену с трудом удавалось сосредоточиться. У него уже не было той уверенности в себе. При спуске с  горы он упал и  получил серьёзную травму правой ноги. И это за несколько дней до выезда на чемпионат.
 Семёна положили в госпиталь. В первый день сделали рентген травмированной ноги, а уже на следующий день операцию. Позже на обходе Главный хирург сказал: Ничего страшного, будешь ходить, со временем и хромота исчезнет. А вот добиваться новых успехов в лыжных гонках, исключено. Парень ты молодой, физически развитый, выбери себе другой вид спорта. При выписке я дам подробные рекомендации, а там уже сам решай.
 Ещё через день, Семёну принесли письмо из дома. Это был ответ на последнее его послание, где Семён написал о своих успехах в отборочных соревнованиях, и о том, что встречается с Настей. Писал, как всегда, Вовик.   
Сначала шли восторженные поздравления и пожелания от себя и от                мамы. Потом, о том, что Ваня пишет редко, а мама обижается на него, и просила тебя повлиять на младшего брата. А в конце , явно дописано позже, Вовик добавил: “Мама каждый день стала молиться богу за нас, и рассказывает отцу о наших успехах”.
 Семён долго сочинял ответ, стараясь не огорчить семью. Особенно обстоятельно он описал беседу с Главным хирургом, а о Насте он не написал ничего. Но Настя каким-то образом узнала, что случилось с Семёном, и пришла к нему в госпиталь, представившись сестрой.
Принесла фрукты, конфеты. Расспрашивала, как всё случилось, извинялась, и просила простить, что накричала на него.
Семён ни в чём её не упрекал. Расспросил: Как успехи в институте? Что пишут из дома? Попрощались сухо. После ухода Насти, на Семёна нашло какое-то безразличие ко всему происходящему. На другой день, перед отправкой на чемпионат, к нему в палату пришли друзья- биатлонисты, Семён шутил, подбадривал всех, желал успехов. А после их ухода, долго раздумывал: Почему всё так быстро поменялось? Чем теперь жить? Ни Насти, ни биатлона. Он вспоминал детство, юность, мать, отца, братьев, винил себя в эгоизме, и недостаточной чуткости к близким людям. И первое, о чём он решил, это написать Ване. Брату Семён написал, всё как есть, ничего не скрывая и ничего не приукрашивая. На его удивление ответ от Ивана пришёл быстрее, чем из дома. Ваня от души сочувствовал старшему брату, поддерживал его морально, а также подробно написал о себе, и обещал чаще писать домой. Ответ из дома, сильно удивил Семёна, и в какой-то мере даже поставил в тупик.

                Письмо из дома
         Здравствуй Сёма! Мы желаем тебе быстрее поправиться, и приезжать домой, если тебя отпустят. Дальше я пишу тебе под мамину диктовку:
«Ты сынок не расстраивайся. Никто не знает хорошо это или плохо, что ты повредил ногу. Одному богу известно, что хорошо, а что плохо. Это был знак божий, предупреждение: (Не ходи туда). Через боль, душа очищается. Я молюсь за тебя. Да хранит тебя господь».