Глава 16. Банный день

       После болезни Маруся устраивала купание. Она грела воду в чугунах, ставила большое железное корыто посреди кухни, и, погрузившись в него кричала: «Хозяин, иди спину потри!», вздохнув и покачав головой от такой непосредственности и наглости, дед шёл исполнять просьбу. Мой отец, в такие моменты, подтрунивал и над дедушкой и над Муней, а та беззлобно огрызалась. Она намыливала голову большим куском серого хозяйственного мыла, отчего я приходила в ужас, смывала водой из большой алюминиевой кружки, весело фыркая и отплёвываясь. У неё было мало волос. Они были серые и редкие, и Муня собирала после мытья их в маленькую фигу на самой макушке. После купания она обязательно садилась пить чай с пряниками, которые называла жамками и с конфетами «подушечками». Чайная церемония для неё была делом святым, пила чай она из блюдца, сопя, отдуваясь и причмокивая, прищуренные маленькие глазки её удовлетворённо блестели. В такие минуты Маруся была - сама доброта. Я уже упоминала о том, к каждому празднику религиозному или государственному дедушка делал Марусе подарок, она мало, что из этого носила, а всё складывала в большой короб из под спичек, используя его, как сундук, но приятно все равно было. Ведь все любят получать подарки. Хорошо, что о ней заботились, сначала дедушка с бабушкой, потом мои родители, так должно было быть.
   Кстати, коль уж я затронула тему о купании, то расскажу о том, где мы и все остальные жители села мылись. В русских селах я не видела бань своих. В Украине или Белоруссии, другое дело. Сейчас пришли к выводу, что всё должно быть своё и в России тоже появились в частных владениях и на дачных участках рубленые или из современного материала бани, да не простые, а с сауной, бассейном и массажем. В нашем селе была старая баня, не отвечающая запросам населения. С одним помывочным залом и одним предбанником и маленькой, на три ступеньки парной. Это всё было жутко неудобно и люди с нетерпением ждали строительства новой бани, а пока...
   Шли в субботу мыться всей семьёй, ведя за руку маленьких детей и неся свои, домашние тазы для них. Сначала заходили женщины и дети, а мужчины, ожидая своей очереди, курили и рассуждали о политике и делах насущных. За столом дремала кассирша. И это мирное дремотное состояние, тихий разговор, как ни что говорило о предвкушении чего - то приятного, будоражащего кровь. Жаркий пахучий берёзовый веник, горячий пар и струи ледяной воды, кружка пенного холодного пива после бани, а дома чугунная сковорода с душистой, румяной картошечкой жаренной на сале, с хрустящим солёным бочковым огурчиком, с красным помидором, к которому прилип смородиновый листок, с крепким ароматным чаем и кусковым сахаром расколотым щипчиками в конце трапезы и неспешная папироска или цыгарка - самокрутка выкуренная после ужина на ступеньках своего дома. А затем чистая приятная постель, и возможность надеяться на что-то большее, ведь завтра - воскресенье. Так было каждую субботу, но однажды произошел случай, участником которого стал не один человек в селе, а как минимум - два десятка.
    Раздевшись мы с мамой зашли в баню и поставив на облитую кипятком полку таз, разложив мочалки и мыло, наполнив таз водой, мама принялась намыливать меня. Я же с интересом в это время смотрела по сторонам, приходя в ужас от смелости некоторых женщин, которые шли в парную. Выходили они оттуда красные, распаренные и окатывали друг друга холодной водой из шайки, при этом визжа. За водой горячей и холодной к крану постоянно выстраивалась небольшая очередь, которая быстро таяла и создавалась вновь. Контуры человеческих тел, были размазанными, неотчётливыми из-за густого пара, женщины мылись весело хохоча, наслаждаясь и нежась под струями воды, ведь дома в тазике, такого себе не позволишь. Иногда раздавались плаксивые голоса детей с жалобой на то, что мыло попало в глаза или вода в нос, но проблема быстро решалась. И вдруг раздался пронзительный визг, который, ещё не зная причины, подхватили остальные купальщицы. Визг перешел в хохот и, мы наконец-то узнали в чем дело. Был в селе невзрачный худенький и скрюченный мужичонка, который к тому же любил выпить - Федя Струков. Он тихо прошуршал мимо купающихся женщин, встав в очередь наполнил шайку водой, и приткнувшись в уголке стал быстро мыться, помня о том, что в прошлую субботу пива ему не досталось, решил схитрить и успеть вперёд мужиков. Своё появление в женском обществе, голышом, лично его нисколько не шокировало, так как женским полом он давно, из-за тяги к алкоголю перестал интересоваться, о чем последние конечно не знали и подняли этот страшный визг. Федю исхлестали мочалками и в пенки, голым, вытолкали из помывочного зала, он еле успел прикрыться шайкой, когда в таком гротесковом виде предстал перед мирно беседующими мужчинами. Те замолкли на минуту, не понимая что случилось, но вдруг почти одновременно до них дошёл коварный план Феди относительно пива, которого и так, по их мнению, привозили слишком мало. По глазам жертвы было видно, что он понял намерение мужиков - сейчас будут бить, и стал боком пятится к выходу, но не успел. Получив тумака и пенка под голый, тощий зад, отделавшись так легко потому, что не успел довести до конца задуманное в отношении пива, Федя рысцой через овраг и крапиву бросился бежать к своему дому, благо уже темнело. Интересно, что ни одному мужчине не пришло в голову в тот момент заступиться за оскорблённую честь женщин, всеми руководила своя личная корысть. В этот вечер, да и на следующий, день в сельпо, только и речи было, что о хитрости Феди. Хоть так прославился! Через несколько лет, когда я уже училась в первом или втором классе, наконец, построили баню. Там было два отделения, для женщин и мужчин. Руководила всем Симочка Агафонова - работник комунхоза, шумная и вездесущая женщина, которая в банный день, чувствуя свою незаменимость и значимость, металась, без стеснения от мужчин к женщинам и обратно, давая на ходу советы и беззлобно поругиваясь. Впрочем, это никого не задевало, известно ведь, что баня расслабляет и делает людей если уж не дружелюбнее, то явно спокойней и снисходительнее.