Скиталец ледяной пустыни

Во снах Он часто возвращался в прошлое, которое все никак не отпускало Его. Нельзя сказать, что сны Ему нравились. Скорее наоборот.
Ему снилась ледяная пустыня. Ледяная пустыня Его души, по которой Он скитался веками.
Темными ночами Он вспоминал ту боль, через которую прошел. Засыпал, во снах блуждая средь льда, просыпаясь в холодном поту, чтоб потом заснуть вновь. А были ночи вообще без снов, только со странным ощущением дыханья смерти за спиной. Только днем Он находил от этого покой. Но приходила ночь со своими жалобными вздохами и стонами. Иногда Ему становилось так жалко эту ночь, что Он шептал во мрак всякие утешительные слова. Тогда ночь вздыхала еще более грустно и замолкала. Снова приходил день, снова сменялся ночью. И ночь снова стонала от какой-то неведомой боли, и снова Он шептал утешения. Однажды ночь поведала историю о своей боли. Она рассказала, как сгорала от страсти к Солнцу, о том, как была отвергнута. О том, как поклялась никогда больше его не видеть.
Тут пришел Его черед рассказывать. И Он рассказал.
Он был там один, скован морозом. Но Он привык к боли. Он даже любил эту боль. Такую сладкую, такую нежную. Однажды ледяная цепь пронзила Его сердце. ТАКУЮ боль Он раньше не знал. Ему захотелось сойти с ума, провалиться в бездну безумия…
Наконец, заснуть и никогда больше не просыпаться.
Ничто не спасает.
Он молил безумие прийти, забрать, унести прочь умирающую душу. Он молился всем богам, которых знал, просил смерти. Но – нет, боги отвернулись от Него.
А потом Ему стало все равно. Просто умерла надежда на спасение. Осталась лишь Тьма.
Тьма… прекрасна.
Тьма… дарит покой.
Тьма… дает отдышаться.
Тьма ведет за собой.
Он стал мраком, тенью Тьмы, А может и самой Тьмой.
Его практически не осталось, Он почти исчез. Его стало так мало, что Он больше не мог согреться. И несговорчивая Судьба затеяла с ним игру. Он был на краю пропасти, еще чуть-чуть и упал бы.
Он метался, нигде не найдя покоя. В крови лишь яд. В сердце дрожь. Все люди спят, Он идет. Он не знал, кому доверять, кому рассказать про свою боль. Никто не хотел разделить с Ним его пытку.
Он мечтал о свободе, но не нашел.
Тем временем наступила ночь. В ледяной пустыне стало так холодно и темно, что Он испугался, снова почувствовав себя маленьким ребенком. Хотелось звать мать, но губы смерзлись, нельзя было издать и звука. Ужас и боль слились воедино, грозя разорвать в клочья.
Как вырвался оттуда, Он не помнит.
Ночь выслушала Его, напоследок сказав лишь одно: «Ты знаешь, о чем говоришь». Больше ничего. Да Он и не хотел возвращаться к этой теме. Снова все стало как раньше, только ночь не стонала. Она продолжала вздыхать, но как-то по-другому. Он не знал, что значили ее новые вздохи, но каждый раз продолжал шептать во тьму утешения…