Приметы

                За столом зашел разговор о том, что люди верят в приметы и один из нас,  40-летний спокойный брюнет с хорошо сохранившейся шевелюрой, сказал:
         - А вот у меня был один вообщем-то совсем не драматичный, но, по-моему, очень убедительный случай, после которого моя вера в приметы как-то постепенно совсем сошла на нет и вновь не возникала.
          Дело было в конце 60-х годов в Ленинграде. Я учился в Педиатрическом медицинском институте на пятом  курсе. Нужно сказать, что еще с последних классов школы и на всех предыдущих курсах института я совершенно свято верил в некоторые приметы, которые были абсолютно верными и сильно облегчали жизнь. Не каждый день, а только в сложные, критические дни под правую пятку нужно было положить пять копеек, и  тогда успех дела был обеспечен. Подбрасывание монетки ( того же пятака ) утром  в день экзамена четко указывало на будущий положительный или негативный результат ( сдашь или не сдашь ). Если твой собеседник правильно угадывал в каком у тебя звенит ухе ( а ты до этого загадывал желание), то желание обязательно исполнялось. И так далее. Имело также значение, какое количество сигарет оставалось в пачке – четное или нечетное. При четном числе задуманное дело удавалось и наоборот.
          В то время я очень сильно увлекался хирургией и, помимо частых дежурств мы с приятелем Серегой 1-2 раза в неделю оперировали в экспериментальной операционной на кошках, которых мы сами же ловили в подвалах институтских зданий. В тот вечер мы как обычно работали часов до девяти вечера, закончив, прибирались, потом покормили еще двух кошек, которые оставались на послезавтра и, наконец, решили напоследок покурить. В пачке болгарских сигарет “Stewardess” у меня оставались две штуки. Назавтра у нас должен был состояться очень каверзный зачет  по неврологии, поэтому, обсуждая эту тему с приятелем, я сразу еще с вечера положил пять копеек   в ботинок под правую пятку. Мой халат для экспериментов был очень грязный и, точно зная, что мне нужно будет взять его домой постирать, я переложил из карманов брюк все лежавшие там предметы – пачку сигарет, расческу, платок и особенно довольно громоздкие ключи от дома – потому что в карманах брюк во время работы они мешали.
            Наконец, закончив все дела в операционной, мы закрыли дверь, я положил ключи от операционной в карман, мы с приятелем дошли до метро и расстались на станции «Невский проспект». До дома я добрался где-то полдвенадцатого. Залез в карман -  ключей  от дома нет, есть только от операционной. А, черт! Они же остались в грязном халате!  Сунулся в портфель, но и халат я, оказывается, оставил висящим на вешалке в операционной. Ну, ладно, не беда, дома есть родители и они откроют. Но все оказалось гораздо сложнее. Дело в том, что в нашей двухкомнатной квартире я спал в большой из комнат, а родители – в маленькой. Отец, которому было тогда года 52, уже довольно сильно болел, но продолжал ходить на работу и вставал очень рано, а для этого ложился около 10 вечера и в этот важный для меня момент спал глубоким и невинным сном. Во сне он всегда очень сильно храпел. Мама давно привыкла к его храпу и крепко спала, но  при этом никаких других  посторонних звуков она совершенно не воспринимала. Дверь в их комнату была закрыта, и как я не звонил и не стучал кулаками и ногами в дверь, они не просыпались.
              Промаявшись так примерно минут сорок, я понял, что надо менять тактику. Деньги у меня были, поэтому я решил взять такси и быстро смотаться в институт и обратно за ключами, чтобы поспать хотя бы часть ночи перед учебным днем и зачетом. Стоянка такси была рядом с домом, но на ней оказалось довольно много народа, а машины подходили как-то очень скупо. Постояв некоторое время, и видя, что дело совсем не двигается, я попросился сесть на свободное место в машину, которая ехала  на Московский проспект до станции метро «Электросила».  Это было противоположное направление, чем мне на самом деле было нужно,  и только потом, высадив главных пассажиров, можно было бы поехать туда, куда мне следовало.
            Дело происходило в чудесную и теплую майскую ночь, в конце месяца, с пятницы на субботу. Главные пассажиры ехали из гостей к себе домой, и были сильно навеселе. Общее оживление царило в салоне, хотя водитель вел машину безукоризненно – песни сменяли одна другую, потом стали рассказывать анекдоты, один смелее другого. Одна из пассажирок спросила меня, куда я еду и, узнав, что на самом деле мне нужно на Лесной проспект, присвистнула от удивления, но продолжать эту тему не стала. Наконец, где-то в начале второго ночи мы доехали до нужного места на Московском проспекте, высадили веселую компанию, я пересел к водителю и сказал, куда нужно ехать.
          -«Слушай, парень, а ведь мы, наверное, не успеем к мосту - он разведется раньше! – сказал шофер. Честно говоря, о таком  важнейшем обстоятельстве в Ленинграде летом, как разведенные мосты, я просто забыл. Но деваться было некуда.
         -Ну, может, попытаемся подъехать к какому нибудь из мостов, который разводится попозже, к Литейному или Александра Невского? – робко спросил я и мы отправились.
             К чести водителя нужно сказать, что он гнал из всех сил. Когда мы пересекли Невский проспект, у меня сильно зазвенело в правом ухе, и я по привычке  спросил шофера:
            -«В каком у меня ухе звенит?»
              Он с удивлением пожал плечами, но все-таки после мгновенного колебания правильно ответил. Воодушевленный, я стал вглядываться в конец Литейного проспекта и где-то на пересечении с улицей Некрасова стало отчетливо видно, что мост начал разводиться.
          Мы подъехали к мосту. Его поднятая часть располагалась как раз у нашего брега и представляла как всегда величественное зрелище. Но на эту красоту мне смотреть было не очень интересно.
          -Ну, что будем делать? - спросил шофер.
           На счетчике было уже довольно много денег, но я только вчера получил стипендию, и хоть здесь мне повезло. Не оставалось ничего другого, как ждать, когда мост сведут обратно. Мы с водителем привалились на сиденья, чтобы немного полежать.
         Мимо проходил мужчина с женщиной и хотел взять нашу машину, но я ему сказал, что у нас еще есть куда ехать через мост. Мужчина взглянул на буднично тикающий счетчик и присвистнул:
          -Ого, а Ваша фамилия случайно не Крез?».
 Захохотав, они ушли. Наверное, я впервые за все это время улыбнулся, а до этого или мрачно молчал или отчаянно про себя матерился.
          В 4 часов 10 минут, мост, наконец, свели. Мы поехали мимо Военно-медицинской академии и дальше по Лесному проспекту. Вот и знакомый забор нашего института, откуда я пошел домой несколько часов назад. Калитка закрыта, забор довольно высокий и с острыми пиками-копьями. Когда я торопливо перелезал, одно из копий довольно чувствительно оцарапало мне внутреннюю поверхность правого бедра. Наверное, мне очень сильно повезло, но я не придал тогда этому никакого значения.
           Спустя несколько лет я дежурил по приемному покою в городе Череповце, и нам привезли мальчика 14 лет, который в аналогичной ситуации в полном смысле слова сел на такую пику-копье. Травма была ужасна – острие пронзило мошонку, мочевой пузырь и толстую кишку. Я вызвал заведующего отделением, и мы оперировали всю ночь. Я  в дальнейшем был его лечащим врачом и не забуду этого мальчика никогда. Послеоперационный период протекал у него с множеством осложнений, и он выписался глубоким инвалидом через 7 месяцев. Вряд ли у него потом были дети. А всего – одно неверно принятое  в спешке решение и неловкое движение еще ребенка.
          Прихрамывая, я дошел до операционной, вошел внутрь. Вот тот самый халат, вот ключи от дома. Забрав ключи, я пошел обратно. Вновь, уже спокойнее и осторожнее перелез через забор, сел в машину и мы поехали домой. Без четверти шесть я открыл дверь своей квартиры и на кухне увидел отца, который пил чай. Ложиться спать уже не имело смысла. Я умылся, поел и отправился опять на учебу.
          Серега очень долго хохотал, когда я ему рассказывал о своих  приключениях и путешествиях. Зачет я в этот день, конечно, не сдал. После этого приметы быстро потеряли для меня свое значение.