Весенний призыв

                Пролог.

       Армейская служба не прельщала Сашку, как и многих его сверстников, предпочитающих свободу уставным отношениям. Попытки работников военкомата склонить его после окончания школы к поступлению в военное училище, не увенчались успехом, так как он не видел в себе соответствующих задатков, о чём после долгих уговоров прямо ответил её работнику, в чине майора, на его вопрос о причине Сашкиного несогласия. После чего майор, с сожалением, заключил:
  - что ж, не хочешь быть офицером, будешь солдатом!
   "Время покажет!" - подумал Сашка, надеясь, что поступление в ВУЗ освободит его от службы в армии. Однако, поступить на дневное отделение ему не удалось, только на вечернее, что не омрачило его, так как не очень прельщало "тянуть" на стипендию. Вечернее отделение позволяло учиться по мере своих возможностей, при этом  обеспечивать себя,  живя вдали от дома, но не освобождало от срочной службы в армии. Уже в марте следующего года, в период второго семестра обучения, он получил повестку из военкомата для прохождения медкомиссии  и  понял, что подошло время его службы в армии. К этому времени он уже перешёл из цеха, где был оформлен слесарем, в заводское КБ лаборантом, открывавшее ему возможность работы по получаемой в ВУЗе специальности. Его руководитель в КБ, увидев Сашкино заявление  об  увольнении, в связи с призывом в армию, поспешил к начальнику отдела с целью получения для Сашки отсрочки призыва, однако вскоре вернулся огорчённый, сообщив Сашке, что у того нет такой возможности. Сашка его успокоил, заявив, что настроен своевременно  отслужить,  и не рассчитывает на отсрочку от службы.
        В ВУЗе Сашке пошли навстречу, досрочно приняв у него экзамены за второй семестр, с завершением  первого курса обучения.
       Перед явкой в военкомат с вещами, он решил навестить родителей. Ранним утром, в день отъезда к ним, он, захватив свой скарб и прихватив с собой букет сирени, которую ему благосклонно позволили срезать соседи во дворе дома, где он снимал жильё, попрощался с 82-летней хозяйкой квартиры, планируя своё возвращение непосредственно в день явки в военкомат.
        Дорога домой сложилась благополучно.  Уже имея опыт экстренных перелетов,  он, по прибытию в Москву, перебравшись из Внуково в Шереметьево, не задумываясь купил билет на рейс в своем направлении на первое ближайшее число, с которым пошёл на посадку, в надежде на наличие  мест неиспользованной брони. Такой совет, как-то дала ему работница аэропорта, поведав существующий порядок, позволяющий воспользоваться неиспользованной резервируемой бронью. Стоя у трапа самолёта  рядом с разнаряженным молодым, уволенным в запас военнослужащим, таким же соискателем свободного места, как и он, на кителе которого под комсомольским значком блестела латунная  подложка, в виде шлейфа с взлетающим самолётом, с нетерпением ожидали  решения бортпроводницы. Она, устремив взгляд на сверкающую подложку значка, промолвила:
   - подари!
Парень смутился и замялся.
Она молча взяла у Сашки билет и невозмутимо произнесла:
   - проходи.
       В этой пикантной ситуации, Сашка, которому служба ещё только предстояла, испытывал противоречивые чувства неловкости и безысходности. 
      
      Так, проведав родных, он в назначенный день прибыл с вещами в военкомат для прохождения службы. Однако, там его ждало разочарование, разрушавшее скрупулёзно составленный им план. Поступившее указание,  оставив вещи,  явиться на следующий день, не входило в его планы, о чем он поведал работнику военкомата, и чем вызвал серию шуток призывников.  Ничего не оставалось, как снова ехать на квартиру к хозяйке для ночлега.
   На следующий день, тот же офицер, собрав  приписные свидетельства призывников, с фотографиями двух, а то более летней давности, вглядывался в них,  сличая их лица с фотографиями.
      - Ты, что, вместо брата пришёл? - неожиданно строгим тоном спросил он полнотелого и круглолицего с небольшими усиками призывника.
  Тот оторопел.
  Однако, офицер, без тени шутки, допытывал призывника.
   Не выдержав, Сашка тоже взглянул на фотографию призывника и понял обоснованность сомнений офицера, потому как с фотографии "смотрел" молодой худощавый паренёк. 
     Военкоматовский автобус за несколько минут довёз их до областного военкомата.
               

                Призыв
 
   Во дворе областного военкомата  было многолюдно и шумно. Призывники, прощающиеся с родственниками на период службы, выслушивали последние наставления, пожелания и  просьбы, типа: «Служи хорошо!», «Слушайся командиров!», «Не забывай писать!».
         Однако, поступившая команда провожающим покинуть двор, заставила их, после последних прощальных слов, объятий и поцелуев, постепенно освободить его и сосредоточиться у массивных решетчатых ворот на входе, единственного места, откуда можно было наблюдать за происходящим. Наиболее отважные из них, для лучшего обозрения, вскарабкались на ворота, и со стороны двора смотрелись, как обезьяны в клетках. Сашку никто не провожал, так как за год учебы и работы он ещё не приобрёл близких друзей.
         После построения в несколько колонн, примерно по пятьдесят призывников в каждой, наступила томительная пауза. Еще при построении возникло соперничество между двумя призывниками за место в колонне. Они оба были достаточно рослые.  Правда, один был выше ростом, но худощавее, сутуловатый и русоволосый, коротко остриженный, с торчащим острым, с горбинкой, носом.  Он постоянно балагурил. Второй был темноволосый и более плотный. После небольшого противостояния, они быстро пришли к соглашению, что лучше создать тандем, чем противостоять один другому.Сашка оказался в одной колонне с ними. По колоннам пронесся слух о службе в Подмосковье. Это приподняло настроение призывников.
Наконец поступила команда приготовиться. Ворота во двор открылись и колонны, одна за другой, двинулись в сторону выхода.
        – А,  давайте,  затянем канареечку! – раздался возглас из колонны.
Его призыв подхватили и под многоголосый, хоть и нестройный  хор: «СОЛОВЕЙ-СОЛОВЕЙ, ПТАШЕЧКА, КАНАРЕЕЧКА ЖАЛОБНО ПОЕТ…», колонны браво прошли мимо провожающих. Короткая дорога, соединяющая военкомат с вокзалом, быстро привела их на платформу, где уже стоял пассажирский поезд, и колонны произвели посадку, каждая в свой вагон.
Посадка прошла довольно быстро. Балагур, занявший место в соседнем от Сашки купе центральной части вагона, сразу извлек из-за пазухи  грелку с жидкостью. Тут появился его компаньон.
        – Где ты был? – накинулся он на Балагура.
        – Мне при посадке дали по морде, – возмущался он – а тебя  рядом не было!
        – Так от тебя не поступало никакой информации – невозмутимо ответил Балагур, успев за это время раздеться до майки и взгромоздиться на обеденный столик, чем шокировал окружающих.
        – Я девица Роз-Мари! Не подходите ко мне, я обнаженная – завопил он, натягивая майку на ноги и прикрывая ею грелку, при виде проходящего по вагону майора, свирепо глянувшего на него.
Купе «гудело» за полночь. Бренчала гитара, а заунывный мальчишеский голос пел:
        – Если очень любишь, значит подождешь, эти две зимы и два лета!
        Ранним утром, когда поезд уже был на подходе к столице, Балагур ходил по вагону и собирал свои растерянные вещи. По прибытию в Москву, он, в сером заношенном пиджаке, с обрезанными выше локтя и подпаленными по краям рукавами, из-под которых выступал серый, потертый свитер, в числе первых вышел на перрон. «Споткнувшись», он растянулся на платформе, выронив свой перевязанный веревочкой маленький старый фибровый чемоданчик.
        – Вещички растерял – громко произнес он, собирая нехитрые вещички, выпавшие из раскрывшегося чемоданчика. Покидав в него мыло, зубную пасту и полотенце, стянув его бечевкой, он взял его под мышку и гордо зашагал по перрону с высоко поднятой головй.
          На одной из подходящих к вокзалу улиц их ожидали бортовые машины, покрытые тентом, и военнослужащие, направленные для дальнейшего сопровождения пополнения. Погрузившись и разместившись   на установленных в кузове машины скамейках, двинулись в неизвестном для призывников направлении. Военнослужащие, часть из которых  так называемые «дембеля» - солдаты, оканчивающие службу и готовящиеся к увольнению в запас,  были заинтересованы в гражданской одежде и сразу стали приглядывать её на призывниках, с предложением об обмене на тряпье, которое кое-как могло прикрыть наготу. Один из дембелей подсел к Балагуру, панибратски приобняв его.
         – Слушай, корешок! – обратился он к Балагуру.
         – У тебя «корочки» ничего! Давай, поменяемся! – продолжил он.
         – У меня? – удивленно ответил Балагур.
         – Ну, да, у тебя! –  уже не так уверенно повторил дембель.
         – Пожалуйста! – ответил Балагур, закинув ногу на ногу, щиколоткой на колено, представив на обозрение свою обувь. Все обмерли, в том числе и дембель, а потом грохот дружного смеха оглушил все вокруг. Обувь  оказалось без подошвы!
         – Ну, ты даешь! – сконфуженно улыбаясь, промолвил дембель.
          Примерно через час езды машины остановились. Призывники поспрыгивали с машин, полагая, что уже прибыли на место службы. Построившись, под руководством  сопровождающих их офицеров и солдат, они прошли по дороге, огороженной с одной стороны высоким массивным забором, окрашенным в желтый цвет. Не доходя до ворот в заборе, призывникам встретилась ещё достаточно молодая женщина, шедшая им на встречу по тротуару.
         – Смотрите, в последний раз! – раздалось в колонне.
         Зайдя на территорию части, они шли, озираясь по сторонам, пока не оказались в большом просторном помещении, напоминающем спортзал. В нем они провели более двух часов, недоумевая о причине содержания их там. Наконец, кто-то из сопровождавших их сказал, что ждут «покупателей», представителей из войсковых частей за пополнением. Что значит покупателей, возмущались призывники.
        – Так, уж, принято их называть – спокойно ответил сопровождающий.
        – Развезут вас по полкам, а полков тут видимо-невидимо! – продолжил он.
   И действительно, количество призывников постепенно стало уменьшаться.
        Дошла очередь и до Сашки с Балагуром. Он и еще полтора десятка призывников разместились в автобусе, прибывшем из части. Сопровождавший их сержант с удовольствием отвечал на вопросы о предстоящей службе.
        –Кто попадет в РТЦН, служить будет легче – поведал он.
        –А что такое РТЦН – последовал вопрос.
        –Радиотехнический центр наведения – это интеллигенция – ответил он.
        – А кто попадет на пусковые установки, то физическая нагрузка будет больше, потому что их содержать нужно в чистоте и порядке, как «котовы я…ца»! – продолжал он.
        Автобус прибыл к КПП части. По прибытию их сразу направили на санобработку в баню, где сначала подстригли под машинку. Этот процесс вызвал немало смеха. Старшина, производивший стрижку, начинал её со лба, поэтому все на какое-то время превращались в облысевших старичков, у которых остатки волос обрамляли лысину. После стрижки, он аккуратно сантиметром измерял объем головы призывника и сообщал ему размер для запоминания и использования при выборе головного убора.
        Для призывников оказалось полной неожиданностью, что гражданскую одежду можно отправить посылкой домой.Сашка по совету старшины решил переслать свой повседневный костюм, с которым он уже мысленно распрощался. После бани, старшина, критически оглядывая каждого, подбирал размер одежды. С обувью было проще, так как все знали свой размер обуви. Показав, как пользоваться портянками, он проконтролировал правильность обертывания ими ступни и остался доволен. Переодевшись в форму, они вышли из бани и построились на аллее. Теплый майский ветер ласкал  их стриженые  головы. Впереди их ждали два года службы.

                Карантин

       Новобранцам предстояло пройти курс молодого бойца, именуемый "карантином", в войсковом приёмнике части, размещённом в одноэтажном приземистом помещения клуба части, занимавшей площадь  не более четверти квадратного километра с одноэтажными постройками.  В актовом зале клуба располагалось спальное помещение, с установленными в нём двумя шеренгами двухъярусных кроватей и промежутком между ними для построения. Залу предшествовал  вестибюль, в смежных помещениях с которым соседствовали учебный класс, бытовая комната, каптерка и санитарные службы.
       Каждое утро, в 6 часов, начиналось с пронзительной команды:" Подъём! 45 секунд!", после которой вскочившие со своих постелей призывники, начинали спешно одеваться и устремлялись к месту построения в проходе спального помещения или вестибюле, на ходу застегивая пуговицы, ремень и поправляя гимнастерку. Командир отделения придирчиво оглядывал всех, выдавая замечания, после чего следовала команда:"Отбой! 45 секунд!", и все срываясь с места, на ходу расстегивая пуговицы и снимая ремень, мчались к своим койкам. Так продолжалось два-три раза, затем, после пятиминутного туалета,  следовала команда: "выходить строиться на зарядку!" Новобранцы спешно строились на площадке для построений (плацу) перед зданием клуба,  ограниченную с противоположной стороны клуба таким же одноэтажным зданием штаба, справа дорогой ведущей в гараж части, за которой располагалась одна из казарм, а слева солдатской чайной, за которой располагались склады, подсобное хозяйство части и караульное помещение. После пробежки по территории части, новобранцы строились на плацу для физической разминки. По окончанию зарядки наступало время утреннего туалета и уборки спального помещения. Командиры отделений строго и придирчиво следили за аккуратностью заправки постелей, требуя соблюдения ровной поверхности от бесформенного не стеганого ватного матраца, придания ему аккуратной формы параллелепипеда,  отсутствия складок на поверхности байковых одеял, служащих покрывалами. Затем следовало построение, ознакомление с распорядком дня и завтрак.
       Столовая представляла собой также одноэтажное здание с просторным залом и кухней, с разделяющей их стеной с проёмами окон в ней для раздачи пищи и приёма использованной посуды. Параллельно стене стояло четыре ряда длинных столов, с каждой стороны которых стояли скамейки, на которых размещалось по пять человек. Столы были уже накрыты служащими наряда по кухне, поэтому сразу после размещения на своих местах служащие могли приступать к приёму пищи. Система организации питания была схожа на систему питания в пионерских лагерях. В рацион питания в основном входили каши из круп, кусочек свинины со своего подсобного хозяйства, двух цельных кусков пшеничного форменного хлеба (кирпичика), четырёх кусочков рафинированного сахара и 20 грамм сливочного масла, которое делил командир отделения на своё усмотрение, вызывавшее больше всего вопросов у служащих. В последствии, Сашкин сослуживец подал рацпредложение на пресс-форму, делящую масло, решившая проблему делёжки.   После приёма пищи и сноса посуды в окно мойки, следовала команда: "Встать! Выходить строиться!" Далее каждое отделение до обеда проводило занятие согласно оглашённому утром расписанию.
      В основу занятий входили: строевая подготовка и изучение уставов, являющихся основополагающими в военной службе, основанной на подчинении, занятия по боевой и физической подготовке, заключающиеся в изучении методов радиационной и химической защиты с практическими занятиями, кросс на стадионе и по бетонке, ведущей на станцию, упражнения на перекладине и брусьях, преодоление полосы препятствий. Сашке сложнее всего давалась физическая подготовка. Не имея природных данных, ему сложно было укладываться в установленные нормативы. Он с неподдельной завистью смотрел на худощавых жилистых сослуживцев, подтягивающихся более 10 раз, что было для него недосягаемо. Однако, тренировки давали свои результаты и он, хоть и с трудом, стал укладываться в установленные нормы.
      После обеда снова следовали занятия, а после ужина наступало личное время, которое уходило на подготовку к следующему дню, заключавшегося в подшивке свежего подворотничка и латании старой формы, которой обеспечили призывников, вместо новой. Зенитно-ракетный полк, в котором оказался Сашка, готовился к поездке в октябре на полигон, для проведения контрольных стрельб, и его командование решило приберечь новую форму до поездки. К концу мая войсковой приёмник пополнился призывниками из Средней Азии, Кавказа и Прибалтики.
      Постепенно новобранцы втягивались в армейский режим, несмотря на постоянную "муштру". Сложно давалось запоминание армейских уставов, определяющих порядок взаимоотношений и организации внутри армейской службы, несмотря на несложность их формулировок, в виду их непривычности и обилия.Казалось, что их запомнить невозможно. Тем не менее, уже к окончанию первого года службы, в виду постоянного упоминания их при заступлении в наряды внутренней и караульной службы, все довольно хорошо знали их. Что касается остальных дисциплин, то нагрузки были посильными, больше всего угнетала подневольность. Сашка, неся службу дневального во внутреннем наряде на входе в вестибюле, не мог понять, должен ли он постоянно "козырять" сержанту-командиру отделения, беспрестанно проходившего мимо него, контролировавшего исполнение своих приказаний подчинёнными. Через некоторое время Сашка решил, что со стороны это выглядит нелепо и, однажды, не приложил руку к пилотке, за что сразу получил замечание.
       Во время одной из тренировок "Отбой-Подъём 45 секунд!" перед отбоем, когда его отделению была дана команда "Отбой, 45 секунд",  он столкнулся в дверях с сослуживцем, отделение которого спешило на построение в вестибюль по команде "Подъём, 45 секунд!",  Удар головой сослуживца пришёлся Сашке в переносицу. В глазах у Сашки потемнело, а во рту он сразу почувствовал вкус хлынувшей крови. Инцидент прервал процесс "учёбы".  После осознания случившегося в сопровождении командира отделения забежал в умывальник, где выплюнул заполнившую рот кровь. Несмотря на её обильность , кровотечение через время прекратилось, и Сашка без оказания медицинской помощи лёг отдыхать. На следующий день его осмотрел полковой врач, лечивший всех, по ходившей о нём молве, зелёнкой, и направил его на консультацию в окружной госпиталь, где после осмотра оставили всё, как есть, с возможностью дальнейшего продолжения службы. Неожиданно у Сашки проявились боли в желудке, однако после приёма пары пакетиков аскорбиновой кислоты, по предписанию фельдшера части, боли прошли и больше не беспокоили Сашку в течение последующей службы.
      Для новобранцев было странным, что расходы на бытовые нужды, материал на подшивку воротничков, крем для обуви ложились непосредственно на них, а не обеспечивались государством, при солдатском жаловании в три рубля восемьдесят копеек. Однако, смирились и с этим. Окончанию курса молодого бойца, перед переводом в боевое подразделение, предшествовали стрельбы из закрепленного стрелкового оружия и присяга. В качестве стрелкового оружия в их части служил самозарядный карабин Симонова (СКС) с десяти зарядной патронной обоймой  калибра 7,62, довольно простой и надёжной конструкции, самой неприятной процедурой по уходу за которым была его чистка и смазка.
       Накануне окончания карантина с призывниками встретился замполит части, поведавший, что подразделениях совсем другая жизнь, там нет той "муштры" и требования подъёма за 45 секунд, чем успокоил новобранцев, не знавших, что их ждёт в подразделениях.
      Как упоминалось ранее, Сашка попал в часть ПВО, зенитно-ракетный полк, обслуживавший две системы - одна по низколетящим целям, вторая основная - по высоко летящим одиночным и групповым целям, о которой было известно, что она состояла из пусковых и радиотехнического центра наведения (РТЦН), и Сашка естественно хотел попасть в него, учитывая свою увлеченность и знания. Однако, командир отделения, набиравший новобранцев для службы в РТЦН, по дошедшим до Сашки слухов, не включил его в список. Сашка встал перед выбором, или смириться с судьбой или повлиять на неё. И он выбрал второе, подойдя к  молодому офицеру, ответственному за карантин, изложил свою просьбу, с его логичным обоснованием. Офицер не дал ответ сразу, сославшись на необходимость обсуждения этого с командиром отделения, и Сашка не был уверен в положительном решении его обращения, однако, через пару дней, при оглашении распределения, он услышать свою фамилию в числе отобранных для службы в РТЦН. Оставалось только оправдывать оказанное ему  доверие.

                В подразделении

       Сашку всегда поражала армейская неразборчивость в подборе призывников. В отобранных для службы на станции, мало кто до этого увлекался радиолюбительством, а техника на станции была для них в диковинку. По всей вероятности руководствовались извечным армейским принципом:"Не знаешь - научим! Не хочешь - заставим!"
      Станция, расположенная в трех километрах от городка, произвела на Сашку впечатление своей фундаментальностью. Большое сооружение, накрытое бетонным саркофагом, покрытым поросшим дерном, совсем было не похоже на передвижные установки, которые ему приходилось видеть в кинематографе. Достаточно просторные помещения станции с аппаратурой больше напоминали научный центр, нежели боевую станцию.
      После ознакомительной экскурсии по станции, всех новичков закрепили за обслуживаемыми системами. Сашку прикрепили к расчету, обслуживающему аппаратуру системы селекции движущихся целей (СДЦ), с аббревиатурой АКЮ, в группе приемопередающих устройств. Лейтенант, курировавший войсковой приёмник, был стажёром на аппаратуре системы активных помех этой же группы, расположенной в смежном зале, в который вёл открытый  проход мимо аппаратуры СДЦ. За проходом располагался пульт управления станцией и был постоянно на виду у Сашки.
    Расчёт, в который попал Сашка состоял из его командира, в чине старшего лейтенанта,  невысокого роста круглолицего пухлого мужчины, с залысиной, прикрытой прядью каштановых волнистых волос, выглядевшим лет на тридцать пять, и двух солдат срочной службы. Один из них был родом из Крыма, достаточно рослый и худощавый, но крепкий и жилистый. По его словам, если бы не армия, то уже играл бы за симферопольскую "Таврию". Второй пониже, но тоже достаточно крепкий парень, до армии работавший регулировщиком на московском "Рубине", где с его слов он регулировал цветной телевизор для Брежнева. Бывший регулировщик, призванный на полгода раньше Сашки, в конце ознакомительного дня показал Сашке, где находятся принадлежности для уборки помещения, с пояснением объёма ежедневной уборки, в заключение добавил:
   - я полгода от убирал , теперь твоя очередь.
  Сашка спокойно воспринял новость, не видя в ней ничего неестественного.
Как уже говорилось часть готовилась к поездке на полигон и все было сосредоточено на этом.
     Система СДЦ, за которой закрепили Сашку, была предназначена для подавления пассивных помех, создаваемых летящими объектами посредством сбрасывания отражающих радиоволны предметов, в виде фольги. В результате экран локатора засвечивался, маскируя цель. Аппаратура системы работала на использования эффекта Доплера, различающего сигналы по изменению частоты отраженного сигнала от цели и помехи, движущихся с разными скоростями. В результате сигнал от помехи  компенсировался, оставляя неизменным сигнал от цели.  Несмотря на то, что аппаратура была ещё на лампах, она успешно реализовывала поставленную  задачу. Сашке, в силу его увлеченности радиолюбительством, изучение аппаратуры приносило интерес и давалось не сложно.
      Буквально через месяц учёбы проводилась аттестация пополнения, по итогам которой присваивалась категория классности. Всем была присвоена 3 квалификационная категория, дававшая молодёжи заступить на боевое дежурство.
     Как выяснилось, часть заступила на боевое дежурство ещё в 56 году прошлого столетия, а старожилы помнили, как 1 мая 1960 года они в белых рубашках, покинув праздничные столы, по тревоге бежали на станцию, в связи с пересечением границы американским самолетом, пилотируемого Пауэрсом. Однако,для несения боевого дежурства на аппаратуре СДЦ допускались служащие только со 2 классом квалификации,и не случайно, так как о сложности аппаратуры системы СДЦ ходила такая присказка:
    "Под Москвой на ровном месте,
     Стоит станция Б200.
     Но у станции есть грех.
     Нет защиты от помех.
     Этот грех исправили,
     АКЮ поставили.
     АКЮ, АКЮ,
     Погубило жизнь мою!"
     Поэтому Сашке, для заступление на боевое дежурство предстояло пройти ещё одну аттестацию, накануне поездки на полигон. Следует отметить, что на боевом дежурстве у солдатам было вольготней, нежели в городке, за несколько километров от станции, поэтому все стремились попасть на него.
       Одним из испытаний для служащих было несение нарядов внутренней, караульной службы и по кухне. Если наряды внутренней и караульной служб были неприятны прежде всего  прерывистостью сна, то наряд по кухне еще и физической нагрузкой. Убрать и перемыть всю посуду за личным составом части в 400 человек наряду в количестве 5 солдат, требовало не только быстроты и сноровки, но и находчивости. Так, для обезжиривания посуды собирали все остатки горчицы со столов, что существенно ускоряло процесс мытья посуды. Несмотря на не привлекательность наряда по кухне, находились и такие, которых он не страшил и они добровольно соглашались на него для "поправки своего здоровья". Наряды в дежурной смене, где был ограниченный контингент, были более щадящими.
      Что касалось питания, то оно не отличалось особым разнообразием, однако по праздникам,в качестве соления, вместо соленых огурцов давалась селедка, а вместо чая - какао. В такие дни служащие к праздничному столу добавляли печенье и другие сладости, купленные в солдатской чайной, в которой наряду со сладостями, можно было приобрести и мясные продукты, однако в виду ограниченной платежной способности, ограничивались в основном сладостями.
      На следующей аттестации, проходящей в сентябре, Сашка благополучно сдал на второй класс и у него открылась перспектива допуска на боевое дежурство, тем более, что крымчанин готовился к увольнению в запас. Он был доброжелателен к Сашке. У него было несколько спортивных разрядов по лёгкой атлетике. Никогда ранее  не стоявший на лыжах, он сразу выполнил норматив 2 спортивного разряда на проходивших в части соревнованиях. Его земляк, сержант из группы электро обеспечения станции, темноволосый и круглолицый, рослый и плотно сложенный красавец, с румянцем на щеках, периодически навещал его. При этом периодически подтрунивал над нашим командиром:
   - товарищ старший лейтенант, когда вы уже познакомите меня со своей женой?
   - тю, ёптуть, чего захотел! - недовольно бурчал командир.
   Приближалось время контрольных стрельб. Командование решало кого включить в основной расчёт, Сашку или его более старшего сослуживца. Неожиданно выбор пал на Сашку. В виду нормальных отношении с сослуживцем, недоразумения у них не было.
     По пути на полигон, занявшего несколько суток, личный состав, ехавший в теплушках, в отличие от офицеров, ехавших в пассажирском вагоне, для обогрева топил буржуйку посреди вагона в торцах которого находились нары, как и у фронтовиков четверть века назад. На одном из полустанков, в ожидании пока их вагоны подцепят какому-нибудь попутному составу, желавщие подышать спустились на полотно. Сашкин командир расчёта беседовал с прапорщиком-связистом. Сашка прислушивался к их беседе, изредка вставляя свои комментарии.
   -грамотные у тебя подчинённые - отметил связист.
   Сашкин командир зарделся и важно произнёс:
   - а, я ему сказал, что если получит отличную оценку на полигоне - поедет в отпуск.
     Сашка запомнил этот разговор. Буквально накануне отъезда на полигон он получил письмо от отца, в котором тот извещал о свадьбе сёстры, намеченной на вторую половину ноября, и Сашка сожалел, что не сможет попасть на неё.И тут неожиданно выпал шанс, которым можно было воспользоваться. Однако, впереди ещё предстояло испытание на полигоне, от результатов которого зависело многое,  в том числе возможность получить внеурочный отпуск.
    Полигон, расположенный в степной местности , одновременно обслуживал испытание нескольких систем, как стационарных, так и передвижных. Прибывший личный состав был размещён в четырёхэтажной кирпичной казарме из красного кирпича. Станция располагаясь поблизости, поэтому расчету РТЦН ездить на позиции не приходилось,  а вот пусковые находился в степи и обслуживающий их расчет доставляли автобусом.
   Личный состав экзаменовался по трём составляющим: проведение регламентных работ, знание материальной части и практической работе. Сашке удалось справиться с волнением и в результате получил положительную оценку.

                Отпуск и дальнейшая служба

        На обратном пути, неожиданно для многих, в  вагоне было проведено комсомольское собрание по обсуждению кандидатур наших сослуживцев, изъявивших желание вступить в партию. Один из кандидатов уже готовился к увольнению в запас, второй - сержант и командир отделения, которому оставался год службы, отсыпался после очередного наряда внутренней службы. Его разбудили, он, с запасным лицом, поднялся,   а после объявления темы собрания, снова лег спать, поэтому начали с обсуждения кандидатуры старослужащего солдата. После чего вернулись ко второй кандидатуре и стали будить спящего сержанта, отличавшегося  рассудительностью  и требовательностью к подчиненным, отказывавшегося подниматься. Возникла неловкая ситуация недоразумения происходящего. Все понимали, что представление его кандидатуры не могло произойти без его согласия, поэтому поведение сержанта вызывало у всех удивление. Наконец поднявшись,в он невменяемом состоянии прошел к выходу вагона, безразличным взглядом обвел сослуживцев, а затем вернулся на своё место и снова завалился спать. Все были шокированы его поведением. Однако, оценивая его состояние, все отнесли это к индивидуальным особенностям его организма и собрание завершилось, без обсуждения его кандидатуры, никак не отразившись на его дальнейшей службе. У Сашки, которому секретарь парторганизации части, также настоятельно предлагал подумать о вступлении в партию,и знавшего процедуру выдвижения кандидатов,складывалось впечатление о симуляции состояния невменяемости сержантом и возникал немой вопрос:"Зачем сержант давал согласие на предложение вступления в партию? А, потом передумал и нашел своеобразный способ отказаться?" Сашка не "видевший" себя в этой структуре, на предложения секретаря парторганизации части согласия не давал, хотя секретарь надежду не терял и, при каждой встрече с Сашкой, напоминал ему об этом.
    Следует отметить, что у Сашки отношения с этим сержантом не складывались, хотя они и мало сталкивались по службе, поэтому это в целом не отражалось на Сашке.
    Однако,именно на обратном пути с полигона, когда Сашке, поднятому среди ночи при смене дневального, пришлось растапливать затухающую  буржуйку, топившуюся углем, между ними возник конфликт. Сашка, не имеющий опыта топки углём, никак не мог растопить печь.  Имевшиеся отсыревшие  поленья для растопки плохо горели, а сержант, вместо помощи,  будучи старшим наряда, постоянно упрекал Сашку в неразумности. Выручил старший сослуживец из Кривого Рога,с которым у Сашки были хорошие отношения.  Не выдержав постоянного бурчания сержанта, он слез с нар и, оценив ситуацию, достал из кармана перочинный нож, которым настрогал щепы с поленьев и вкинул её в буржуйку. Язычки пламени быстро обволокли щепу и через несколько минут буржуйка загудела от потока пламени.
      Следует отметить, что на обратном пути, после стрельб, в вагоне была спокойная и не напряженная  обстановка, все ждали возвращения в часть, многие из служащих сразу по прибытию увольнялись в запас. И, если в пути на полигон в вагоне царило приподнятое настроение и коллектив развлекали служащие игрой на музыкальных инструментах: скрипке и гитаре, то на обратном пути настроение было у всех минорное. Старослужащие, уединившись на нарах, играли в карты, что было замечено придирчивым офицером, возведшего это в ранг государственной измены, пригрозив, что никто из игравших не будет уволен в первую партию. Один из них, рослый, темноволосый и кареглазый  скрипач, уроженец Бельц, развлекавший всех своей игрой на скрипке, по имени Аркадий, принадлежал к богом избранной нации. Он за время службы "умудрился" жениться на дочери генерала в Москве.  Рассказываемые им  анекдоты, высмеивали не евреев,как обычно, а наоборот. На фоне недавнего арабо-израильского конфликта, его анекдоты выглядели примерно так:
На линии соприкосновения с израильской стороны раздается возглас:
    - Саид! А, Саид?
    - Что? - Саид выглядывает из окопа.
Звук выстрела - Саид сражен. Арабы прибегают к аналогичной тактике.
    - Абрам! А, Абрам!?
В ответ молчание.
Затем с израильской стороны раздается возглас:
    - кто спрашивал Абрама?
    - я, поднимается голова с арабской стороны и следует звук выстрела.
    Высказанная офицером угроза, непосредственно касалось Аркадия, рассчитывавшего ноябрьские праздники встречать в семейном кругу. На сомнения сослуживцев, он говорил:
    - я уволюсь в первую партию, каким бы разгильдяем не был!
          Во второй половине дня 4 ноября эшелон прибыл на Павелецкий вокзал, где личный состав после разгрузки был перевезен на Киевский, для последующего проезда на электричке до Нары. На перроне царила предпраздничная обстановка. Несколько захмелевших молодых мужчин пренебрежительно поглядывали на массу в серых шинелях, пытались по иронизировать над над ней. Один из них, увидев Аркадия, непринужденно прижавшего футляр со скрипкой к телу локтем руки, засунутой в карман шинели, произнёс:
    - ребята, а кто тут из консерватории?
    - Я, из консерватории, а что? - с  вызовом произнёс Аркадий.
Оценив обстановку, молодой человек быстро изменил тон:
    - я просто хотел поздравить всех с праздником.
    - Ну-ну!  - с усмешкой ответил Аркадий.
     По возвращению в часть, буквально на следующий день, состоялось увольнение первой партии. Сашка наблюдал эту процедуру впервые. Увольняемые в парадной форме  стояли в составе своих подразделений на утреннем построении части. Был зачитан приказ, после построения автобус части доставил их в Нару.
     Сашка был зачислен в расчет боевого дежурства, которое было прервано, в связи с поездкой полка на полигон, а его зону на этот период перекрывали смежные полки. Аркадий, также приказом был внесён в состав боевого расчета, и вместе с Сашкой прибыл на станцию, непосредственно с торжественного построения.  Однако, уже перед обедом он вместе с офицерским составом покинул станцию. Находившиеся в части сослуживцы в последствии рассказывали, что в районе 10 часов утра, к КПП части подъехала черная "Чайка", и, вылезший из неё генерал-лейтенант прошёл на КПП. Аркадий, прибывший автобусом, после сдачи оружия и получения документов, отбыл с тестем.
     По прибытию на станцию, в разговоре с командиром расчета, Сашка напомнил ему  о данном обещании, что для того было неожиданностью. Сашка изложил ситуацию, в которой объяснил, почему отпуск требовался именно сейчас. Командование оказалось в сложной ситуации, предоставление отпуска через полгода службы было исключительным случаем, поэтому Сашку пытались убедить в этом, предлагая ему отпуск через полгода в летний период, мотивируя тем, что в связи с поездкой на полигон, пришлось задержать отпуск другим военнослужащим. Сашка с пониманием относился к их доводам, не меняя своей позиции. Однако, командование оставалось непреклонным, и Сашке оставалось смириться с его решением. Вдруг, неожиданно перед окончанием дежурной смены его позвали к телефону. Звонивший из городка командир группы сообщил, что Сашке направлена замена и, по прибытию в городок ему необходимо оформить документы для отпуска. Так, благоприятное стечение обстоятельств позволило Сашке своевременно прибыть на свадьбу сестры, на радость родителям и сестре, где он провёл около 10 дней. Не помня за собой, чтобы он ранее мыл посуду в доме, вдруг обнаружил, что такая потребность появлялась сама собою при виде немытой посуды. Ещё при отбытии в отпуск, кто-то из сослуживцев аккуратно подшил Сашке подворотничок кителя, используя для сохранения его формы рыболовную леску. При проводах, брат мужа сёстры, прошедший службу заметил:
 - через леску шьёшься, солдат?
Сашка скромно промолчал.
      По возвращению в часть, после увольнения в запас крымчанина, до пополнения расчета, Сашка попеременно с москвичом меняли друг друга в дежурной смене. 
      Перед Новым годом  в расчет, вместо крымчанина, был зачислен новобранец невысокого роста, коренастый паренек, родом из Александрии с Кировоградщины, успевший до армии поработать помощником машиниста роторного экскаватора в железорудном карьере.   На вопрос Сашки, увлекался ли тот радиолюбительством, новобранец ответил, что не увлекался, но телевизор чинил. Сашка удивился, ведь несмотря на свой радиолюбительский багаж, он не решался на ремонт телевизора, в виду недостаточности знаний.  После знакомства и вводного ознакомления новобранца с аппаратурой, Сашка передал ему "эстафету" по уборке помещения.
      После Нового года, москвича неожиданно перевели в другой полк, готовящегося к поездке на полигон и нуждавшегося в операторе системы СДЦ. Так Сашка остался один для несения боевого дежурства.
     С Сергеем, так звали новобранца, у Сашки сложились хорошие дружеские отношения, на доброжелательности и взаимопомощи. Первоначальное мнение о его уникальных способностях - не подтвердилось, всё стало на свои места. Без знаний исключительность  невозможна. Когда Сергей впервые заступал на боевое дежурство, Сашка решил его проинструктировать, на что Сергей его заверил:
    - если в нашем направлении будет лететь Б-52, я буду крутить на аппаратуре все ручки подряд, но в БЗ (водоем для охлаждения приемо-передающей аппаратуры, перед антенным павильоном станции) ему будет крышка!
     Самоуверенное заявление Сергея заставило Сашку усмехнуться. Однако до допуска Сергея на боевое дежурство Сашка бессменно был в составе дежурной смены. 
      После Нового года, находясь в дежурной смене, Сашка неожиданно заболел,. Головная боль и общее недомогание доставляли большой дискомфорт, поэтому сразу после завтрака ему разрешили постельный режим, в надежде на восстановление.   Начальник дежурной смены в чине капитана, был зам. командира Сашкиной группы, с которым у Сашки сложились доверительные отношения,  что сказывалось на  отношении к нему со стороны младшего командного состава. Однако, его состояние не улучшалось. Анатолий Иванович, так звали капитана, зашёл в спальное помещение и, присев на край Сашкиной кровати, спросил о самочувствии, а затем приложил ладонь к Сашкиному лбу, отметив, что он не ощущает у Сашки повышенной температуры.
      Сашка тоже её не ощущал, и ему была непонятна причина недомогания. Вечером, вместе с машиной из городка, доставившей ужин, прибыл фельдшер срочной службы, Сашкин ровесник. Измерив температуру, он заключил:
    - 38 и 5, собирайся, едем в медсанчасть.
    Сашку сняли с боевого дежурства и отправили вместе с фельдшером в медсанчасть, а его временно заменил командир расчета, уже знакомый Сашке по войсковому приёмнику лейтенант, сменивший прежнего командира расчета, получившего после полигона новую должность в другой части.
    Короткий период в медсанчасти, после подразделения, Сашке показался курортом. Ему сразу назначили лечение, с полдесятка различных пилюль три раза в день и постельный режим. На четвёртый день, почувствовав облегчение, Сашка уединился в какой-то каморке за чтением книги с повествованием о Петроградской стороне в двадцатые годы прошлого столетия, привлекшая Сашку близкой ему формой изложения. Несмотря на улучшение самочувствия,через некоторое время у него  появился небольшой кашель, которому он сначала не придал ему значения. Кашель с каждым днём усиливался и, когда через шесть дней он вернулся в состав боевого расчёта, кашель его уже просто "душил" по ночам, что в спальном помещении на 25 военнослужащих было неприемлемо. Сашка понимал это и выходил в каптерку, чтобы в "волю" откашляться, а затем возвращался назад. За все время ни разу не прозвучало, ни одного упрека от сослуживцев. Это продолжалось около месяца, на этот период по указанию Анатолия Ивановича он был освобожден от несения нарядов. Однажды, после сильного приступа кашля, он внезапно уменьшился, исчезнув за несколько дней.
  Сблизилась весна, окончание первого года службы и осознание, что вот-вот, и половина службы будет позади. По мере привыкания к несению службы, появилось больше свободного времени, и Сашка, ранее не очень любивший читать, увлекся чтением. Не смотря на то, что в библиотеке части литература была больше на военную тематику, он с удовольствием ознакомился с мемуарами Рокоссовского, под скромным названием "Солдатский долг" и очень увлекательную книгу американского автора о военнослужащих США в юго-восточной Азии в период 40-50 годов прошлого столетия. Сашке, проходившему службу, было интересно узнать о порядках в других армиях. Для себя отметил, что порядок в армиях мало отличается друг от друга, что в принципе естественно, ведь принцип армии основан на подчинении.
   Одновременно шли занятия по военно-технической, политической подготовке и физической подготовке.  Предстояла очередная аттестации на классность, где Сашка планировал  повысить свой уровень до 1 класса. На политзанятиях, капитан, в своё время "заложивший" картежников по возвращению с полигона, поднял вопрос об идейно-политической неустойчивости молодёжи, приводя различные примеры. Так с его слов , положительно характеризуемый подчинённый ему сержант, во время доверительной беседы перед увольнением в запас, заявил ему, что после увольнения выпишет всего одну газету, устраивающего его формата, а почтовый ящик прибьёт на двери туалета.
 - Что можно ожидать от работника на заводе, если его мысли о том, как он будет развлекаться после работы?
    Сашка добросовестно писал конспекты, и политическая подготовка его не отягощала., так как со школы с интересом изучал общественно-политические науки, для понимания происходящих процессов.
    Однажды, сослуживец поведал Сашке о заметке, опубликованной в окружной газете "На боевом посту", где упоминался Сашка со своим сослуживцем. Заметка называлась "С рефератом к воинам" и начиналась: "Вечером в Ленинскую комнату в/ч... вошел старший лейтенант Г. Он обратился с рефератом к воинам. Рядовые О. и П. откликнулись на его обращение..." Под заметкой была опубликована фамилия секретаря комсомольской организации части. Ни Сашка, ни его сослуживец не могли припомнить ситуации, опубликованной в газете, что породило у Сашки недоверие к прессе. Хотя было понятно, что информацию для печати дают корреспонденты с журналистами, от материала которых зависит достоверность прессы. На публикацию в газете очерка об офицере подразделения, размещенной на её передовице, командир РТЦН, отмечая этот факт, на построении личного состава станции с иронией отметил:"Хотя, капитан Н. многое о себе сам прочитал впервые, публикация в окружной газете о нашем офицере - большая честь."   
    Служба шла своим чередом. Ежедневные походы строем на станцию и обратно, не частые тревоги, кроссы и наряды стали обычной жизнью для Сашки и его сослуживцев. Сашка, которому кроссы давались нелегко, однажды отличился, прибежав вторым, правда это было единожды.
    При поступлении весной следующего года нового пополнения, Сашкин расчет, несмотря на ожидания, не пополнился. Во время ознакомительной экскурсии призывников по станции, командир РТЦН, ознакамливая их с системой СДЦ, отметил:
    - эта система сложная и из вас никто на неё не попадет.
   Сашку, наблюдавшего за экскурсией со своего рабочего места, заявление командира станции удивило, так как этот призыв отличался от предыдущих наличием в его составе большого количества призывников, окончивших ВУЗы, не имевших военных кафедр, что предопределяло их выпускникам проходить срочную службу в армии в течение года, вместо положенных двух лет. Их прибытие ознаменовалось своеобразным ультиматумом вошедшему в систему требованию  отбоя в течение 45 секунд. После первоначального шока, командование нашло убедительным недоумение призывников по поводу временного норматива для отбоя, как не влияющего на боеспособность воина, и отменило его. Поэтому Сашка полагал, что образованные призывники способны разобраться в аппаратуре системы СДЦ.
      Тем не менее в расчет добавили призывника, молодого паренька из Орехово-Зуева, однако через неделю его определили на должность работника секретной части, заведующего секретной документацией,хранящейся на станции, металлическая каморка которого находилась в углу прохода напротив аппаратуры СДЦ. Первоначальное знакомство, а в последствии соседство, переросло в приятельские отношения.   Поэтому Сашка с Сергеем, так и остались вдвоём ещё на полгода. В дальнейшем со многими вновь поступившими выпускниками ВУЗов, которые были старше его, у Сашки сложились хорошие отношения.
      На проходящей весной аттестации, он защитил первую категорию классности и  был удостоен знака "Отличник Советской Армии". Неожиданно для себя он обнаружил свои фотографии на стендах наглядной агитации подразделения. Вроде бы всё складывалось хорошо, оставалось дослужить один год. В беседе с сослуживцами, Сашка, как-то обмолвился, дескать дошли до вершины и надо спускаться так, что бы не свернуть себе шею. Похоже, эти слова для него стали пророческими.

                Падение.

       Всё началось с письма родителей, извещавших, что сестра, окончившаяся институт, пока её муж находится на военных сборах, самостоятельно едет через Москву к месту своего назначения. У Сашки возникло желание встретиться с ней. В связи с тем, что Сашкина часть дислоцировалась в "глухом" месте, вдали от крупных поселений, неподалёку которой находилась только деревня и соседняя войсковая часть,такая форма поощрения, как увольнительная на день, отсутствовала. Правда служащим, родом из Москвы, давалось увольнение из части на двое суток, для проведывания родных. Такого рода увольнением и решил воспользоваться Сашка для встречи с сестрой, имея родственников в Москве. С соответствующей просьбой он обратился к своему командованию. Однако, командование, озабоченное своими проблемами не вняли просьбе Сашки.
         Вместо этого, Сашку, вместе с группой сослуживцев направили на уборку картофеля для нужд столовой в дальний подшефный совхоз за 70 км от части. Стояла прекрасная августовская погода. На месте Сашка впервые столкнулся с копкой картофеля вилами. Первоначальное удивление сменила осознание практичности метода, при котором вилы легко проникали в почву и также легко выворачивали куст. Работа спорилась, а сослуживцы уже с ориентировались на местности с целью приобретения спиртного, уговорив работников совхоза. В часть они вернулись в "приподнятом" настроении, хотя и  без явных внешних признаков опьянения. И все было бы нормально, не встреться Сашке сослуживец, увлекший Сашку на дальнейшие приключения с посещением близлежащей деревни и приобретения там самогона. Закончились их похождения задержанием и заключением на гауптвахту части. На следующий день, несмотря на выходной, их доставили в штаб части, к заместителю командира полка по технической части, исполняющего обязанности командира полка,на время его отпуска.
     В кабинете командира полка находились почти все штабные офицеры, включая командира РТЦН. Сослуживец, уже имевший опыт подобных взысканий, предупредил Сашку о необходимости отрицания самовольной отлучки в деревню и приобретения там самогона. Разбор начался с дознания нарушителей.  Присутствующие не верили легенде нарушителей, отрицавших  самовольную отлучку в деревню и приобретения там самогона, ссылаясь на улики - изъятую у нарушителей флягу, источающую запах самогона. Заместитель командира по химической защите неистовал, заверяя, что фляга источает запах Васильчиновского самогона, который по его словам продавцы, для крепости, настаивали на курином помёте,   что свидетельствовало о его "знакомстве" с ним. Взяв флягу, он поднёс её к носу сослуживца, беспрерывно вопрошая:
     - чем, пахнет?! Чем?!
    - Ни чем - невозмутимо ответил сослуживец, заставив Сашку невольно усмехнуться.
      В процессе обсуждения меры наказания, взявший слово командир РТЦН, вынес на обсуждение  вердикт, в котором предложил Сашкиному сообщнику дать 10 суток гауптвахты, а Сашку взять на поруки, учитывая, что он в составе усиления боевого расчёта.
          Это вызвало неожиданную реакцию замещающего командира:
       - как, в усилении?! Это же отягчающее обстоятельство! - заключил он.
      Так сложилось, что последнее время Сашку, если он не был в составе боевого расчёта, то его неизменно включали в усиление расчёта, и для него было неожиданным, когда накануне в усиление был включён его сослуживец. Дело стало принимать неожиданный оборот. Сашка полагал, что командир хочет произвести демонстрационное наказание в назидание остальным. О том, что он в составе усиления боевого расчета, ему было неизвестно. Однако командир отрицал это, утверждая, что Сашка должен был предполагать его, в виду постоянства своего назначения.Конечно же, командир лукавил. Меры к нарушителям, на которые он ссылался,касались непосредственно состава боевого расчета и не касались Сашки. Однако, понимая, что многое зависит от трактовки, Сашке пришлось "вытащить" единственный имевшийся у него козырь.
        - Если все знали о том, что я в усилении, на каком основании меня отправили в подшефный совхоз за 70 км, что не позволяло мне обеспечить регламентируемое 15-ти минутное прибытие в состав боевого расчета?
       Наступила пауза. После непродолжительного молчания командир изрек:
     - пусть и у нас звёзды упадут, но я этого так не оставлю.
     Далее он стал настаивать на вызове Сашкиных родителей. На заявление Сашки, что в этом нет необходимости, так как они в вскоре планировали проведать его, отреагировал:
   - вот, мы, и ускорим их приезд!
       Из штаба в караульное помещение, где размещалась гауптвахта, их сопровождал командир расчёта Сашкиного напарника, ещё молодой лейтенант, недавно принявший командование расчетом системы передатчиков. Предстояло проведение годовых регламентных работ, с которыми ему ещё не приходилось сталкиваться, и он выговаривал сослуживцу:
 - вот, предстоят годовые регламентные работы, ты же их уже делал, а теперь кто их будет делать? С чего их начинать?
    - С конца - буркнул напарник.
      Понимая, что предъявляемое Сашке обвинение является не корректным и обоюдоострым, Сашка, тем не менее, не исключал попыток исполнения угроз со стороны командования, хотя и осознавал их несостоятельность. Проведённое расследование подтвердило необоснованность предъявляемых Сашке обвинений, и к нему была применена мера наказания, лишь в виде ареста на десять суток.  Проведя десять суток на гауптвахте, Сашка вернулся в подразделение уже с иной мотивацией, хотя на гауптвахте у них были, благодаря его сообщнику, достаточно льготные условия.  Уже имея опыт пребывания на гауптвахте, будучи рослым и напористым, его напарник добивался того, что караульные запирали их в камеру только на ночь и на время проверки караула. Всё остальное время они были вне камеры, питались вместе с караулом. Сослуживцы поддерживали их морально.
      Приехавшие вскоре по вызову из части Сашкины родители, не стали объектом воздействия на них со стороны командования, а зам. командира Сашкиного подразделения, во время событий находившийся в отпуске, посетовал родителям на своё отсутствие:
   - если бы я был на месте, ничего бы этого не было.
Хотя Сашка в этом сомневался, так как дело получило огласку, после которой повлиять на его ход было не возможно, как это не удалось и начальнику РТЦН, предлагавшего взять Сашку на поруки.
    Однако, как говорится:"Хорошо то, что хорошо кончается!".
          Сашка начал дослуживать, понимая, что всё, что он мог, уже достиг, и оставалось только ожидать увольнения в запас. Хотя ещё одну задачу Сашка себе поставил - это получить квалификацию техника по обслуживанию радиотехнических устройств, которая могла пригодиться ему после увольнения со службы.
       

               Дальнейшая служба и увольнение

     Правда, уже после возвращения в подразделение, его неожиданно вызвал начальник особого отдела. Несмотря на то, что он общался с Сашкой довольно деликатно, в его затенённом шторами прохладном кабинете, он чувствовал себя очень неуютно. "Особист" спросил не знает ли он некоторых моментов в поведении сослуживцев, интересовавших его, а также коснулся разговора с сослуживцами в караульном помещении, во время отбывания взыскания на гауптвахте. Из его вопросов, Сашка понял, что он хорошо осведомлен о ситуации с дисциплиной в подразделении и о содержании разговора в караульном помещении, а Сашке трудно было заподозрить в осведомительстве, кого-либо из сослуживцев. На ненавязчивое предложение "особиста" сообщать ему об интересующих его моментах, Сашка ответил отказом. На прощание "особист" попросил не разглашать их разговор во избежание неприятностей в отношениях с сослуживцами.
          Сашка начал дослуживать, понимая, что всё, что он мог, уже достиг, и оставалось только дожидаться увольнения в запас. Хотя ещё одну задачу Сашка себе поставил - получить квалификацию техника по обслуживанию радиотехнических устройств, которая могла бы пригодиться ему после увольнения. "Потекли" однообразные дни , с проколом иглой каждого прожитого дня в карманном календаре, хранимым в нагрудном кармане кителя вместе с записной книжкой.
           Неожиданно Сашка увлёкся изобретательством. Наличие времени в течение плановых занятий и  имевшаяся база знаний позволила ему более конструктивно подходить к решению возникавших на аппаратуре проблем. Так у него возникла идея использовать полупроводниковый генератор для диагностики емкостей в аппаратуре, а также  элементарный коммутатор для проверки исправности кабелей, за которые Сашка получил денежное вознаграждение, на которое он, готовясь к увольнению, планировал приобрести гражданскую одежду.  В общении с сослуживцами, в большей части курящими, он неожиданно пристрастился к курению, полагая, что по увольнению в запас, беспрепятственно распрощается с этой привычкой. Однако,  впоследствии, несмотря на то, что он не стал курильщиком, эта привычка долго преследовала его.
      При проведении очередных регламентных работ он обнаружил, что один из основных контролируемых параметров, в форме прямоугольного импульса , изменил  форму своего окончания на пологий спуск с волнистым окончанием, вместо крутого спада. С таким проявлением Сашка столкнулся впервые и причины ему были неведомы. В виду отсутствия техника-командира системы, он обратился к зам. командира группы, с которым у Сашки сложились доверительные отношения. Ещё в самом начале службы, он застал Сашку личное время моющего пол возле аппаратуры, обслуживаемой им системы, что изумило и предопределило его отношение к Сашке, которого он панибратски называл Шуриком.
        - Шурик,ищи замыкание - коротко посоветовал он Сашке.
       Сашка озадачился. Посмотрев схему, в которой контролируемый сигнал уходил в другую систему, он вышел в ней на коммутационный блок, к контактам которого подходила цепь, исследуемого импульса. Осматривая блок, он увидел , что изоляционная трубка, в месте соединения проводника контролируемой цепи надета на два контакта коммутационного реле, непосредственно на запаянный контакт цепи и соседний  свободный контакт. Анализ схемы свидетельствовал о несоответствии монтажа, замер сопротивления между не связанными конструктивно контактами реле показал сопротивление около 500 Ом, что и явилось причиной искажения формы контролируемого импульса. Сашка был изумлен. Он стал свидетелем заводского брака, не проявлявшегося многие годы. После устранения несоответствия, импульс приобрёл первоначальную форму.
      Доверительные отношения сложились у Сашки и непосредственно с командиром группы приёмопередающих устройств, в состав которой входила система СДЦ, человеком, как выяснилось, достаточно открытым, несмотря на свою должность и звание. Как-то он поинтересовался у Сашки с сослуживцами об отношениях царящих в казарме и был удивлён, отсутствием всяких солдатских проказ, свойственных во время его учёбы в училище. В отличие от "художеств" зубной пастой в пионерских лагерях, озвученные им проказы выглядели жестокими. В ответ на нашу неосведомленность, что такое "балалайка", он поведал, что такая "шутка", когда спящему между пальцев рук вставляется узкая полоска бумаги и поджигается. Далее действия спящего напоминают игру на балалайке. Ещё более жутким выглядел "велосипед", когда полоски бумаги вставлялись между пальцами ног. Скорее всего эти забавы пришли из прошлого и не были изобретением его сослуживцев.  Выяснилось, что он не мечтал о карьере военного, учась на 2 курсе текстильного факультета  института, когда в 1952 году его с другими студентами перевели   в училище ПВО. Так началась его карьера военного. В дальнейшем Сашке неоднократно приходилось встречаться с людьми с подобно судьбою.
    В самом начале службы в подразделении, на Сашку произвёл большое впечатление командир РТЦН. При первом посещении станции новобранцы обратили внимание на дверь с надписью: "Командир РТЦН. инженер-подполковник К", расположенной в центральной части станции. В приоткрытую дверь, с левого бока от входа небольшого кабинета,  за письменным столом  был виден уже не молодой, темноволосый, со строгой  армейской стрижкой, плотной комплекции человек, разговаривавший по телефону. Он был без кителя, в светло-зеленой форменной рубахе, мягко гармонирующей с голубым фоном панелей кабинета. Новобранцы ещё не знали, что это их будущий командир подразделения. Его отличала внешняя солидность и интеллигентность. На правой стороне кителя у него был "поплавок" , отличавшийся от стандартного надписью "АРТА", свидетельствующий об окончании им артиллерийской академии в Харькове. Он был краток и лаконичен в уставной риторике, как офицер, и образен в высказываниях, как командир и воспитатель. Он был хорошим психологом. Напутствуя своё подразделение перед полковыми соревнованиями по различным дисциплинам, он констатировал, что в силу численности подразделений, их потенциальные возможности равны, а, следовательно, победу одержит то подразделение, которое будет лучше на неё настроено. При проверках казарменного помещения,  после выдачи замечаний, на выходе из помещения, неизменно заключал:
    - и, пыль на лампочках протрите - зная, что их никто никогда не протирал в виду трудно доступности к ним.
        На сетование сослуживцев по поводу армейской "показухи", выражавшейся в наведении порядка в помещениях и территории накануне различных проверок, вплоть до покраски пожухшей травы на газонах, он невозмутимо заявлял на построении:
       - не вижу в этом ничего предосудительного! Ведь, когда к вам приходят гости, вы не ведёте их в сарай, а показываете лучшее, что у вас есть.
       Был предупредителен. Накануне армейской проверки, обращаясь к офицерам подразделения по поводу требуемой формы одежды на предстоящих учениях,в которой у офицеров был разбой, в связи с переходом на новую, во избежание недоразумений,  со свойственным ему юмором,  отметил:
        - обращаю ваше внимание - форма одежды: китель - зеленый, бриджи в сапоги - синие, если кто сомневается в цвете, пусть зайдёт и уточнит у соседа. 
        Армия является зеркальным отражением общества и, естественно, его пороки находят отображение в армии. Одним из них является мелкое воровство. Особенно его трудно представить в коллективе, где люди волею судьбы вынуждены в течение какого-то периода жить вместе, бок о бок, беспрерывно контактируя друг с другом.  По проявлению таких случаев он немедленно выступил перед подразделением с предостережением о подобных действиях.
        - Всё начинается с малого, а заканчивается печальными последствиями, имейте это в виду - в заключении констатировал он.
           Все это вызывало у сослуживцев уважение к нему.
     Оставались два-три месяца до окончания службы и увольнения в запас. В подразделении произошли существенные изменения. Начальник РТЦН пошёл на повышение, получив новую должность, он отбыл по новому месту службы. Его место занял майор, с характером служаки. Среднего роста, придирчивый и вечно чем-то недовольный, он не снискал уважения у Сашкиных сослуживцев. Особенно он заинтересовался Сашкой, подозревая в нём потенциально небезопасного элемента, о чем открыто заявлял перед строем сослуживцам. Сашка к этому относился спокойно, не давая ему повода скомпрометировать себя. К тому времени он уже благополучно прошёл аттестацию на мастера и получил квалификацию техника по обслуживанию радиотехнических устройств, а его жалованье возросло до 36 рублей в месяц. Однако, командование подразделения, в связи со скорым его увольнением, открыто демонстрировало  безразличие к нему. В конце марта, накануне увольнения, его вместе с несколькими сослуживцами откомандировали для проведения ремонтных работ в штаб корпуса, находящийся в районе аэропорта Внуково, для чистки вентиляционных шахт в домах офицерского состава (ДОС). Здесь он снова столкнулся с армейской самодеятельностью, т.к. при отборе бригады не было предъявлено требований к владению строительными специальностями. По всей вероятности в часть пришла разнарядка отправить определённое количество военнослужащих, командование части исполнило приказ. Как выяснилось, в вентиляционных трубах домов офицерского состава, построенных ещё 50-х годах прошлого столетия, птицы свели гнезда, перекрыв циркулирование в них воздуха.  Предстояла задача их разобрать до уровня размещения гнезд и, после очистки, сложить заново. Для разборки, особых навыков не потребовалось, а для сборки необходимы были каменщики, которых не оказалось. Поэтому сборку вели ребята из сельских районов Западной Украины, которым до армии приходилось сталкиваться с печными работами. Первый выход на покатые крыши, на которых ещё лежал снег, производили с осторожностью и опаской, а после, с приобретением опыта, уверенно и даже беспечно. Не имея ни строительных навыков  ни специальности, Сашка выбрал для себя функцию доставки раствора на крышу. С крыши его взору открывались с одной стороны панорама для обозрения захода самолётов на посадку, с периодичностью в несколько минут, с другой тротуары военного городка с элементами гражданской жизни, с ностальгией, отзывавшейся в Сашкином сознании.
         На подходе был май, и увольнение в запас, к которому тщательно готовились сослуживцы. Его призыв был последним в части до перехода на новую парадную форму, что осложняло подготовку обмундирования для увольнения. Увольняемые ранее, забирали то, что им более подходило по размеру, оставив  форму лишь больших размеров, абсолютно не подходящую Сашке, поэтому он решил увольняться в хлопчатобумажной (х/б) форме. А так как его повседневная х/б форма уже не имела доска, то решил достать её у служивших у них офицеров, получавших, но не носивших её. Сослуживцы были заняты пошивом гражданской одежды в ателье соседней крупной части, в общем  городке с которой было 8 четырех подъездных пятиэтажных ДОСов для офицеров части, универмаг и дом быта. Повышенное жалованье позволило Сашке сшить брюки и приобрести гражданскую одежду, зам. командира группы помог приобрести модный по тем временам портфель. Подготовил Сашка и "дембельский" альбом, с фотографиями сослуживцев. Оставалось дожидаться увольнения.
       В конце апреля стали составляться списки для увольнения. До Сашки дошёл слух, что новый командир станции при обсуждении списков заявил, что Сашка будет уволен в конце июня последним. "Последним - так последним!" - подумал Сашка, не ропща на судьбу, спокойно принимая это заявление командира.
     Год Сашкиного увольнения из армии ознаменовался потеплением отношений с нашим стратегическим противником США, а на вторую половину мая с 18 по 28 число, был назначен визит президента этой страны в Москву, поэтому в части 15 мая торжественно проводили очередную группу Сашкиных сослуживцев, после чего следовала пауза до конца месяца. На торжественном построении Сашка смотрел на счастливые лица сослуживцев, не ощущая никаких эмоций. Более того, Сашка был включён в состав дежурной смены для несения боевого дежурства. Так прошло ещё две недели. Сашка полагал провести в составе смены до конца следующего  месяца, как неожиданно в середине дня этого последнего майского дня прибежал сослуживец с сообщением, чтобы Сашка срочно подошёл к телефону для связи с командиром группы, звонившего из городка.  Взяв трубку, он услышал голос командира группы:
- принято решение о твоём увольнении. Сейчас собирай свои вещи и служебным автобусом с офицерами выезжай в городок. Документы уже подготовлены, зайдешь в строевую часть  для их оформления и получения, после чего можешь отбывать по назначению.
      Несмотря на чрезвычайность сообщения,  Сашка воспринял его достаточно спокойно, в силу его неожиданности. Но он осознавал, что его служба подошла к концу, хотя и вопреки установленной традиции торжественных проводов, тихо, незаметно, буднично. Однако, Сашку такой вариант как раз устраивал, без помпезных проводов.   
       Он понимал, что его увольнение - это результат давления командира группы на начальника станции, считавшего незаслуженным такое отношение к Сашке.
      Прибыв в городок и сдав оружие, он направился в штаб для оформления документов. Зайдя в каптерку, переоделся в новое х/б, сдав старое, взял портфель и сложил в него свою гражданскую одежду, альбом туалетные принадлежности. Часть фотографий, с не уставной формой одежды, он положил потайной нагрудный карман офицерского х/б и вышел из казармы, где увидел шедшего ему навстречу начальника особого отдела. Сашка стушевался, не зная, что из этого может последовать. Успокаивало наличие увольнительных документов. "Особист", оценив внешний вид Сашки, поинтересовался:
    - на дембель?
    - Да - ответил Сашка.
    - Почему в х/б?
      Этот вопрос меньше всего ожидал Сашка, ведь такой прецедент уже был, и Сашка напомнил об этом особисту, имея в виду Балагура, уволившегося в х/б, естественно в первую партию, не вызвав вопросов ни у кого из командования части.
      - Что же ты равняешь? Этот пройдоха пройдёт сквозь всё - резюмировал особист.
      Сашка промолчал. Особист вдруг поинтересовался:
     - а, почему у тебя нет значков?
     Сашка не знал, что ответить на этот вопрос. Значки были в дефиците, кто и как их доставал, Сашке было неизвестно, да и к тому же у него и не было достижений для их получения. У него никогда не было даже заслуженных значков классности, а он спокойно обходился без них. Однажды в каких-то ведомостях он неожиданно увидел  свою фамилию, извещавшую наличие у него второго разряда по стрельбе. Тогда он сильно удивился, потому как он принимал участие только в одной стрельбе из карабина ещё в войсковом приёмнике, где сильно волновался. Он понимал, что это скорее всего формальный отчёт, и не придавал ему большого значения. О награждении его знаком отличник Советской армии, без вручения самого знака, он со временем просто забыл.
   Неожиданно, порывшись у себя в кармане кителя, особист вытащил значок 2 спортивного разряда и со словами:
     - давай я прикреплю тебе этот значок и потянулся к Сашкиному кителю. Сашка попытался возразить, опасаясь, что во время крепления значка он почувствует наличие в потайном кармане пакета с фотографиями и изымет их. Однако особист был непреклонен, и Сашке пришлось покориться. Он постарался не выдавать своего волнения, а удовлетворенный особист отметил:
   - вот, так-то лучше!
   - Хорошо, спасибо, у меня как раз числится второй разряд по стрельбе - прокомментировал его действия,  успокоившийся Сашка. Особист доброжелательно напутствовал Сашку, который был рад, что все обошлось благополучно, и направился в сторону КПП.
      Он никогда не мог предположить, что таким будет его увольнение.

                Эпилог.

        Выйдя за ворота части, Сашка, по предварительной просьбе командира группы, зашел к нему домой, где  после небольшого общения в кругу его семьи и прощания с ним, сел на рейсовый автобус,отвезший его в Нару. Оттуда на электричке он проехал на Киевский вокзал Москвы. Отвыкший ездить поездами, он прибыл в аэропорт Внуково, в надежде не задерживаясь в нем, вылететь по месту учебы и работы.  Однако, в виду отсутствия мест, решил вернуться в Москву, для проезда поездом, где взял билет на поезд, отправляющийся из Москвы около полуночи.
      Когда в ожидании поезда, к курящему у входа Сашке подошёл патруль, то Сашка опасался только замечания по форме одежды. Однако, невысокого роста офицер,в чине старшего лейтенанта, проверив Сашкины документы, спросил:
     - на каком основании у вас на форме значок 2 разряда, не записанный в военном билете?
     - Подарили - ответил Сашка, непроизвольно выпуская дым в глаза офицеру.
   К счастью он никак не отреагировал на дым, но потребовал:
     - вы должны его снять!
     - Подарок начальника особого отдела - не удержался от комментария Сашка.
     - Снимайте, снимайте! - повторил  старший лейтенант.
    Сашка снял значок.
     - Давайте его сюда - потребовал офицер, протягивая руку.
    Сашка отдал значок, надеясь на завершение общения, однако,офицер продолжил:
     - почему нет значка "Отличник Советской армии", записанного в билете.
     - не выдали - ответил Сашка.
     - Такого не может быть! - заключил офицер, возвращая Сашке военный билет и напоследок откозыряв Сашке.
      Его попутчиками оказались такие же, как и он уволенные в запас военнослужащие, не преминувшие обменяться комплиментами при посадке в вагон с молодой проводницей, проверявшей на входе билеты. Один из них рослый простодушный "дембель", возвращавшийся со службы на Новой Земле.
      Забравшись на вторую полку, Сашка вскоре уснул.Сказались усталость и напряженность дня. Проснувшись утром, он увидел перед собой голову своего попутчика с Новой Земли,который  поспешил ему сообщить, что до прибытия поезда чуть больше часа и что вся братия уже давно находится в вагоне ресторане. Оценив ситуацию, Сашка решил, что действительно нужно поесть и поднявшись направился с попутчиком в вагон ресторан, где сидевшие за столиком попутчики делились своими армейскими историями. Из предлагаемых в меню блюд, Сашка остановился на яичнице, которую вскоре принесли в металлическом блюде. Болтающийся на недожаренном белке желток, свидетельствовал о неготовности яичницы, но так как Сашка в ресторане был впервые, то воспринял это как должное. Украшали яичницу две зелёных маслины. После нескольких неудачных попыток подцепить вилкой неподдающийся желток, Сашка, поняв свою безисходность, решил довольствоваться маслинами. Однако и тут его ожидала неудача, их твердость не позволила ему попробовать их. Проклиная ресторан, Сашка вернулся в вагон, где стал дожидаться прибытия поезда на конечный пункт. Скрипя тормозами, поезд с небольшими рывками остановился у платформы. Сойдя на платформу, Сашка очутился в людском "водовороте", возвращающим его к мирной жизни.