15666. Часть -1N. Солтыс

 

В Армию я пошел служить добровольно. После учебки, для прохождения дальнейшей службы, меня направили в маленький поселок на самой границе с Венгрией. Поселок назывался Вилок. В учебке ходили слухи, что это самый опасный город для службы.    
 
 На западной границе СССР  было всего четыре точки дислоцирования «королевских войск». В Прибалтике –Вэнспилс. В Белоруссии – Гродно. В Молдавии – Марандэны. И у нас на Украине - Вилок.
Со всех этих четырех позиций велось круглосуточное наблюдение за перемещением всего, что издает звуки в мире. Это было сердцем эфирной разведки. В каждой из этих точек были свои отличия, которые заключались в характерах командиров и условиями местности. О пгт. Вилок говорили: «Там жизнь, как на курорте, но для такой жизни нужно прожить всего пол года».
 В учебке я был не просто лучшим, а самым лучшим в боевой и политической подготовке. Поэтому при распределении у командования не возникало никаких вопросов кого послать на самый важный участок работы.
Приехав на место службы с группой молодых бойцов, которые, как и я, видимо, были лучшими в своем деле, я был шокирован сразу в день приезда. Пьяная, оголтелая толпа встречала нас радостными криками. Мои побратимы по несчастью, вопреки своему заносчивому виду в дороге, спрятавшись за мою спину, наблюдали за происходящим, делая вид, что они здесь ни при чем. После коротких словесных приветствий я попросил отпустить нас отдыхать, для того, чтобы завтра мы смогли доблестно защищать свою Родину. Под дружное ржание пьяных в доску солдат нас проводили в «кубрик».
На следующий день началась моя салажья служба.
Дедовщина была ужасная, а с учетом моего характера – невыносимая. Приходилось постоянно ловить момент для сна, так как времени на него совсем не оставалось. Все делать, что заставляли я не успевал. Смысла в этом не было. Все равно никто не разрешил бы идти отдыхать или заниматься своей работой. Поэтому выбирая из целой кучи приказов, что-нибудь менее мучительное я шел выполнять работу неторопясь, растягивая ее перекурами.
Так прошло несколько дней. За это время я успел побывать в самоволке и получить по зубам. Проспать несколько подъемов, за что снова получить по зубам. Покрасить боевую машину, посчипать травку на плацу, покосить бурьян в пределах расположения части, повысить свое боевое мастерство владением половой тряпкой и многое другое.
В перерывах между этими архиважными в жизни каждого салаги событиями я радовался цветущим абрикосам, которые в большом количестве росли в расположении нашей части, высоким и чистым небом, свежим, весенним, горным воздухом.
С нашим прибытием командование части затеяло ремонт казарменного корпуса. Это было своего рода дембельской работой для таких, как я пофигистов, которые считали службу в Армии долгом перед Родиной, но не перед командованием. Нас всех переселили в спортзал.
Должен сказать, что часть к которой я был прикомандирован состояла из четырех офицеров среднего звена, четырех прапорщиков и тридцати солдат. Вот и весь контингент. Командование жило в двухэтажном доме по соседству с частью, а мы все, на время ремонта, смело умещались в солидном спортзале, который находился в одном одноэтажном здании вместе со столовой.
«Снег сошел!» - услыхал я в то майское утро из уст дедов. При этом они радостно улыбались, поглядывая на нас.
Зарядка прошла, как обычно. После завтрака на построении деды стали упрашивать дежурного по части отпустить их на речку.
- Товарищ командир! Разрешите с личным составом, свободным от боевых заданий сходить сегодня на Тиссу, для ознакомления личного состава с местностью и так далее
- Рано им еще – ответил нерешительно командир
- Товарищ командир! Снег сошел, вода чистая. Погода хорошая.
 И действительно, погода стояла солнечная. Капитан Салманов посмотрел на небо и махнув рукой пошел к себе в кабинет.
- Ну что, граждане бойцы, кто идет на Тиссу искупаться?
Желающих оказалось много. Из молодых никто не подал даже звука. Это было понятно. Прослужив всего несколько дней все мы были еще под цепкой рукой страха.
- салаги, а вы что молчите?
- они обмочились!
- гагагагагагага – послышалось в строю

Капитан Салманов показался с журналом в руке.
- Всем расписаться, что ознакомлены с правилами. И если хоть один молодой не вернется расстреляю старшего группы.
Все потянулись ставить автографы. Дошла очередь и к нам. Поскольку капитан не прямо, но дал добро на наше участие в этом мероприятии пришлось подчиняться. Из молодых свободными нас оказалось только трое.
Взяв с собой полотенца мы поплелись за старослужащими.
Дорога вела нас на пост ГСМ, потом через дырку в заборе на луг. Луг уже полностью покрылся зеленой травой. Сочность радовала глаз. Я шел радуясь жизни и вслушиваясь в разговоры дедов. Беседа шла ни о чем. О бабах, выпивке и дембеле. Все было по домашнему. Но напряжение среди нас, молодых, не спадало. На шутки мы смеялись натянуто и все время ждали подвоха.
- повезло тем, кто остался – сказал кто-то из нас, так тихо, чтобы было слышно только нам
- когда твоя баба уходит к другому еще не известно кому повезло – сказал я невпопад забитую фразу
Мы тихо и незаметно рассмеялись.
Тропинка привела нас к насыпи. Ее видно было издали. Вначале я принял ее за гору, но когда мы стали по ней подниматься кто-то сказал:
- эта насыпь – пол пути к Тиссе
- это искусственная насыпь? – спросил  я
Мой вопрос вызвал бурную реакци. Ребята стали рассказывать наперебой, и все вместе, события прошлой весны. Весны 1985 года.
Оказалось, что прошлой весной, когда я еще попивал пиво в Костопольских барах, здесь было наводнение. Никто и нигде об этом не писал и не показывал по телевидению. Были убитые и раненные. Наводнение было таким, что солдаты стояли по колено в воде на крыше казармы. Казарма была двухэтажная, но высота потолков обоих этажей по фактажу делало строение соизмеримое трем этажам. И вот на высоте третьего этажа стояли по колено в воде тридцать солдат, восемь офицеров с женами и детьми и несколько гражданских. И мимо них с сильным потоком текла вода.
Ощущение полной безысходности и страха делало кучку людей подавленными. Некоторые плакали, некоторые молча смотрели в глаза своей смерти.
Через какое-то время прилетел вертолет. Появились другие спасатели. Но спасали  гражданских.
- солдаты, вам Родина приказала умереть – смеясь сказал один из дедов весело– жутко было Серега! Жалко тебя там не было. Со слов ты не поймешь.
Старшие во время рассказов не прекращали смеяться. Теперь пережитое казалось им забавой. Но в тот момент все были в жутком страхе и молились Богу вопреки своим атеистским взглядам.
- Серега! – обратился один ко мне – если не будет хватать сахару на кухне придешь сюда и будешь откапывать!
- гагагага – заржали все старослужащие.
- не понял - сказал я улыбаясь
- что тут понимать, Серега. Чтобы остановить наводнение наращивали дамбу тем, что было под рукой. А под рукой, кроме сахара и соли не было ничего. Так и скидывали с вертолетов прямо в воду мешки с сахаром и солью. Потом, вода когда спала...
- до второго этажа – смеясь сказал кто то. Все снова заржали.
- когда вода спала стали мешки с песком насыпать,да камнями забрасывать. Так что в самом низу сахарок да соль народная лежит.
С понимающим видом я внимательно слушал. Когда говоривший закончил я спросил
- так а вы сколько на крыше простояли?
- долго Серега. Только не все стояли, некоторые и людей спасали. Вон Коля Солтыс американку спас. Другие тоже, кто плавать умел
- а ты умеешь плавать Серега? – спросил язвительно дед
Ребята засмеялись
- немного умею. По морскому
- гагагагага. А это как?
- топориком?
- камнем?
- да нет – обиженый насмешками я стал показывать в воздухе – вот так
- гагагага. Сейчас покажешь Серега.
И действительно перед взором, далеко показалась вода. Чем ближе мы подходили к Тиссе тем громче нам приходилось говорить из-за могучего голоса реки. Издали казалось, что движения воды нет. Но подойдя к обрыву стало понятно, что течение есть и довольно резвое.
- Вот она – Тисса, пацаны.
Перед мои взором открывалась великая и широкая река, воспетая поэтами и философами. Мой дед в военные годы форсировал ее под прицельным огнем фашистов. В сердце что-то защимило, от такого вида.
«Моя родина, какая ты красивая в этом многообразии и свободе» - обратился я мысленно к своей стране – «я рад, что защищаю тебя»

- Пройдем немного дальше, там есть спуск к воде – сказал старший группы
Через пол киллометра обрыв стал более пологим. Появилась первая тропинка к воде. Мы спустились. Перед нашим взором открылась отмель, которая возвышалась над течением реки. До нее было рукой подать, метров сорок.
- вот здесь и поплывем – сказал один из дедов – раздевайтесь.
Все начали раздеваться. Правда не все разделись. Некоторые деды отказалиь от затеи, закурив. Другие стали пробовать воду, вскрикивая от ее холода. Только мы трое салаг стояли в одних трусах и ждали, что нам дальше прикажут.
Слово взял старший группы.
- приказывать здесь я не могу. Здесь мы все равны и подчиняемся гражданским законам. Поэтому, кто чуствует в себе силы переплыть Тиссу в этом узком месте может плыть на свои страх и риск. Кто не умеет плавать или не хочет, можете одеваться. Испытание для вас закончилось. Хватит и того, что вы пришли с нами и разделись. Значит на вас можно положиться в трудную минуту.
- так а из вас кто-нибудь поплывет? – спросил я
В глазах моего призыва вспыхнул страх в перемежку с ненавистью
Все посмотрели на меня
- так зачем? – умоляюще спросил один из салаг
- не волнуйся, сказали же не хочешь не плыви. Правда?
- Правда – подтвердили деды
- а ты поплывешь? – спросил меня один из дедов
- сам нет, а в паре с кем-то поплыву. Кто то же из вас здесь плавал?
- Плавал, плавал. И здесь и в наводнение.
- а если ты не поплывешь? – спросил навязчивый дед
- почему я не поплыву? Я же дал слово! Только я не знаю, как здесь дно
- да нормально  здесь – зашумели деды.
Видно им было интересно, что будет дальше.
- давай Андрюха, проверим пацана, больше некому – обратился один из дедов к вопрошавшему с меня
- ладно – сказал Андрей – раздеваюсь. Но если ты Бовыкин не поплывешь, мы тебя утопим
- согласен – ответил я и подошел к воде.
Опустив в воду стопу я засомневался. Температура была не выше четырех градусов Цельсия. Вода ледяная, ведь только что сошел снег и спала вода. Течение не давало первым теплым лучам солнца прогреть воду.  Скажу честно, что даже стоя на солнце без одежды я порядком продрог. Ветер был холодным, особенно рядом с рекой. После пробы воды меня вообще ударил озноб, но отступать было поздно. Я зделал шаг в воду и хотел сделать еще один, но меня схватили с двух сторон крепкие руки старших товарищей
- ты куда? Выше щиколотки не заходи снесет течением!
- Серега не спеши, поплывем вместе один за другим. Сразу без перерывово. Воо смотри делаешь первый шаг в воду и сразу отталкиваешься этой ногой и ныряй. Вынырнув молоти руками, что есть силы иначе судорга схватит. Понял?
- понял, но давая сначалпомочимся в холодной воде чтобы тело привыкло.
- давай - сказал Андрей
Я приблизился к воде и стал обильно поливать себя с ладошек ледяной водой. Удержаться от криков было невозможно.
Андрей сморел на меня улыбаясь.
- все? готов? - спросил он
- готов
- тогда вперед! – приказал Андрей и сделав шаг в воду нырнул без подготовки
Я опешил и ждал пока он вынырнет. Андрей был под водой секунду, но ее хватило чтобы течение отнесло его на три метра от места нырка.
- вперед сука! – приказал он мне из воды громким криком, перкрывая шум воды
- Господи помоги!  - я быстро перекрестился и забыв сделать первыый шаг плюхнулся в воду.
Тело обдало иголками. Мне показалось, что я под водой был целую вечность. От испуга я стал рваться на поверхность. Показавшись над водой я сделал несколько резких ударов вразмашку, но руки не слушались и я поплыл привычным стилем, по-морскому, быстро работая руками. Тело обжигало холодом, руки не слушались, ноги свело, они полностью не работали, но я плыл. Мне казалось что я не доплыву. Андрея спереди видно не было, назад я боялся смотреть чтобы не пойти ко дну. Но слышал подбадривающие крики товарищей.
Мозг почти отключился, но тут я услышал боль вногах от ударов по чему то твердому и живот стали резать камни. Ничего не слыша кроме шума воды я понял краем оставшего сознания,что достиг противоположного берега и уже гребу по камня на мели.
- Вставай! Вставай!  Серега вставай! – услыхал я над собой громкий крик Андрея
Он подал мне руку и в робости встал на ноги.
Телу стало тепло. Вообще никакого ощущения воздуха и ветра. Казалось что холод весь остался в воде.
- Че стоишь? – услышал я от Андрея – идем, нам еще киломметр подниматься против течение. А я уже замерз пока тебя ждал.
Я как в тумане пошел за Андреем по камням ообивая ноги. Посмотрев на противоположный берег я не увидел ребят
- а где пацаны?
Андрей рассмеялся
- ты бы еще медленне плыл, вообще  приплыл к погранкам в сети. Наши Секрега далеко впереди. Нам нужно с ними выровняться, а потом еще подняться столько же чтобы ты выплыл прямо на них. Медленно ты плывешь.
Я виновато посмотрел на Андрюху. Он уловил мой взгляд
- да ни че Серега нормально все! Из тех бздунов кто на берегу хрен кто поплыл бы.
Ты брат мой теперь Серега!
Андрюха сделал попытку ударить меня по дружески в грудь, но споткнулся. Я вовремя его подхватил.
- ну вот ты меня уже и спас! А то бы покалечился и уже не переплыл бы на тот берег без твоей помощи. Теперь пойдем осторожно, чтобы не пораниться, тут много острых камней вода весной приносит. Старайся от меня не отставать, но иди осторожно, главное заметь кудой я буду входить в воду. Потом подинимись метров на пятдесят выше и плыви. Пнял?
- понял
- и еще одно когда плывешь то старайсе не по течению а против, этот сложнее, но зато меньше нужно будет идти по камням – Андрей повернулся и ловко переберая ногами быстро пошел вверх по течению
Сначала я старался держаться за ним, но ловкости не хватло. Я то и дело ранил ноги. Не рискуя, я сбавил темп. Ветер высушил мое тело и обдавал меня лекой прохладой, которая бодрила меня о возвращала силы. Мышцы уже не были такими напряженными.
Андрей пригнул в воду и я не успел заметить где это произошло. Когда я проходил под радостные крики мимо пацанов столпившихся на берегу Андрей уже вытерался полотенцев. Сил кричать у него уже не было и он только показал мне рукой куда мне стоит подниматься. Я пошел быстрее. Страх вернулся ко мнре. Я беспокоился о том, чтобы меня не оставили здесь одного.
Беспокоился я зря. Вся братва стояла на берегу и подбадривая меня требовала чтобы я поднимался выше. Ятак и сделал. Почти потеряв ребят из виду я вошел в воду и поплыл. Страха уже не было. Я точно знал, что доплыву. Но плыл я  обратно с такими же трудностями как и перед этим. Руки сводила судорга, все тело кололо иголками и сознание мутилось. Ребят я проплыл и потом цепляясь за растительность и камни обрыва добирался к месту заплыва. Почти обессиленного меня подхватили руки моих товарищей. Они вытянули меня на берег. Я светился счастьем. Ноги не шли, руки поднять не было сил. Тело было как вылитое из камня. Дыхание было порывистым. Еще ничего не понимая я примал поздравления от сослуживцев.
Мои одногодки гордились мной, в тайне завидуя. А деды принимали, как своего.
- Теперь Серега когда будем без Андрюхи идти на пляж будем брать тебя. Больше нас никто не спасет!
- гагагагагага .
Всем было весело. Мы шли с Андрюхой, как старые друзья, отстав от остальных Оказалось, что он мой земляк с Ровно. Пока шли, мы обговорили все нюансы моей дальнейшей службы. Вне стен части или на едине мы были равны. А при других обстоятельствах Андрей требовал, чтобы я придерживался субардинации.
- не забывай, что я сержант и твой дед. Но при этом помни, что с этого дня никаких глупостей я не позволю по отношению к тебе и даже смогу прикрыть тебя в случае чего.
Правда я не единственный твой дед. Нас дедов пятнадцать, а вас салаг шестеро. Так что жизнь медом не будет Серега
- я понимаю. Я вот только не понимаю зачем бить?
- всех били Серега и даже не так как вас сейчас бьют. Потом я расскажу тебе на боевых дежурствах. Времени у нас будет много. Ты главное относись к службе так...- тут Андрей запнулся и рассмеявшись прдолжил – как ты к ней и относишься!
Мы оба расмеялись вспомнив одно и тоже. Как я в первый же день пошел в самоволку изучать поселок и потом всей частью меня искали.
За разговорами мы подошли к спортзалу.
- отдыхай Серега, сегодня службы не будет. Я пойду узнаю что там нам на кухне оставили покушать.
Я вошел в спортзал и присел на свою койку, первую от дверей. Все самое плохое всегда доставалось мне. И мне было пофиг. Я точно знал зачем я в этом мире и что я могу.
Прямо в одежде я лег на кравать. Сапоги свисали и мне было лень их снять.
- эээ, салабон, че ты разлегся – услыхал я от военослужащего расположившегося с гитарой через койку от меня.
- а что? – в недоумении спросил я
- службу иди хавай! – крикнул он
- мне разрешили отдохнуть - виновато сказал я
- кто?
- Андрей
- да пусть лежит – сказал один из дедов бывший вместе со мной на Тиссе – у него сегодня отдых. Он Тиссу брал
- дааа? – удивился сосед по койке. Внезапно привстав он протянул мне руку – Солтыс Николай
- Серега – ответил я и пожал его руку
- слава твоя опережает тебя солдат. Я рад, что служил с тобой. Жаль, что тебя не было в том году. Ты бы себя проявил.
- спасибо – ответил я
Солтыс лег на койку и снова безсмысленно стал перебирать струны на гитаре.
Пришел Андрей
- Серега пошли, кушать подано
Все рассмеялись
- Ооо! Дед подает салаге?
- заткнитесь - со смехом ответил Андрюха – это мой друг
- а службу будет тянуть твой друг или ты за него будешь? – не унимались старослужащие
- жизнь покажет. Пошли! – гневно крикнул он на меня, явно смущаясь ситуации
Я встал и последовал за Андреем. За обедом я не разговаривал с ним. Да мы и сидели заразными столами. После обеда я помог на кухне своему призыву, как и было положено и снова вернулся в спортзал. На мое появление уже никто не реагировал и я смело улегся на кровать. Солтыс мурлыкал какую то песню
- что ты все воешь, Коля? Давай спой свою любимую
Солтыс замел:
« я вижу красные цветы в руках влюбленных
Но для меня они всегда казались черными
Ведь от меня вчера ущла моя любовь
И понял я что не вернется счастье вновь
Ведь от меня вчера ушла моя любовь
И понял я что не вернется счестье вновь
Слова любви, я их читаю, как молитву
За каждый взгляд твой я готов идти на битву
Но ты ушла уже - не помнишь обо мне
Ушла с другим а что же делать мне?
Но ты ушла уже – не помнишь обо мне
Ушла с другим, а что жеделать мне
Весь мир готов я перекрасить в черный цвет
Ведь для меня любви на свете больше нет
Ты положила в душу черные цветы
А из нее взяла прекрасные мечты
Ты положила в душу черные цветы
А из нее взяла прекрасные мечты...."

Солтыс повторял куплеты и припев. Песня брала за душу. Все ребята слушали в задумчивости. Солтыс закончил петь, но тишина повисла в зале

- хорошая песня – сказал я – вот только я не слышал ее раньше. Кто ее написал?
 Спиной ко мне сидел мой дед Андрей. Небрежно повернувшись ко мне он быстро сказал
- он и написал
- вот это да! – обрадовался я – ты пишешь песни Коля?
- да, так немного
- спой еще что-нибудь – попросил я
- отстань – миролюбиво ответил Солтыс. Но спел еще одну свою песню, которую к сожалению я не запомнил.
Потом они стали с Андрюхой тихо говорить о гражданке. Сегодня не только иностранцам не понять этого слова.
 Из разговора я понял, что американка, которую Солтыс спас в наводнение, пригласила его в Америку. И он уже ждет отправки на дембель, которая должна состояться после ремонта казармы, и станет гражданином другой страны.
Мне, истинному патриоту, слышать такое было дико. Но уши не закроешь. Постепенно в спортзале воцарилась тишина. Солтыс поставил гитару рядом с койкой и сказав: «пора вдремнуть» - удобно улегся.
- Коля! – потревожил я его,пока он не уснул – можно гитару взять
- здесь все общее и спрашивать не нужно. Но если будешь бренчать то лучше не бери.
Я взял гитару и подстроив на ней просевщую первую струну тихо запел. Я пел о любви. О той любви, о которой пел и Солтыс. О продажной, ****ской любви девушек, которые не ждут своих парней из Армии. Моя кровать стояла возле самого выхода. Я лежал на спине и пел в потолок. Я спел вторую песню, третью и хотел уже положить гитару, но встав с этим намерением, застыл. Все находящиеся в спортзале смотрели на меня. Никто не спал и даже Солтыс повернувшись ко мне лицом, полулежал и внимательно слушал.
- да, Серега – сказал Солтыс – воистину, в хорошем человеке все должно быть хорошо. Пой еще, только что – нибудь веселее.
Все бурно одобрили слова Коли.
Я спел Розенбаума. Акустика в спортзале была на удивление хорошая. Притопив немного голос и пойдя на верха я выдавал такие вариации, что пацаны вскакивали с коек.
- ну серега
- ты что артист?
- да тебя на сцену нужно
- Коля ты выходной – закинул кто-то Солтысу
- да, Серега, если бы я был твоим дедом ты бы у меня фиг бы пел
- почему? -  не понял я
- двух певцов в части это много.
Все рассмеялись. Но в этом смехе я не видел не сарказма ни зависти. Но к чему это приведет я не видел тоже. Поэтому извинившись поставил гитару и вышел на перекур.
Большевсего в жизни я не хотел переходить кому либо дорогу. Никогда не считал себе возможным становиться авторитетом в любой отрасли и тем более в пении.
Свой голос я оценивал на твердую троечку. Впринципе, как и другие свои возможности. Вот только в одной способности я не мог разобраться. Она появлялась внезапно и исчезала не спросив. Я боялся говорить об этой способности с родной матерью. Ведь всех, кто намекал на такие способности згноили на зоне или в психушке. Этой способностью было предвиденье.
Порой я смотрел на человека и видел, что с ним станет в будущем. Или видел часть его прошлого. Или видел его суть, которая может сыграть свою значительную роль в каком-то событии в будущем. Я часто анализировал мои видения. И не находил им объяснения.
И в этот момент, когда я курил, я вспоминал все, что слышал из разговора Солтыса. И мне показалось, что промелькнуло какое-то видение, когда они с Андреем говорили об Америке. И это видение не сулило ничего хорошего.
Накурившись я вернулся на кравать и хотел вздремнуть, но Солтыс полдсел ко мне и мы стали говорить обо мне, о жизни, об Америке. Мы беседовали, как старые друзья. Я узнал много правды о службе и о людях с которыми мне предстояло служить. Я узнал правду о наводнении и о том, как Коля спас американскую девушку.
- ты хочешь поехать к ней?
- я на ней женюсь, мы уже все обговорили
- ты будешь несчастлив там. Там другая жизнь, другая культура. Там нет наших песен и нашей свободы.
- там свободы хоть отбавляй, Серега. Это здесь мы как в капкане. Вот ты отслужишь куда пойдешь? На завод. Потому что ты нищий и без отца. И будешь горбатить там за копейки, когда коммунисты будут жрать и пить за твои деньги.
- ну ты скажешь тоже. Партия о нас заботиться..
Солтыс хмыкнул тихо
- в воскресенье я поведу тебя на одну базу возле Тиссы посмотришь о ком они тут заботяться
- но все равно – не унимался я – я вижу, что твоей фамилии этот переезд не сулит ничего хорошего
- ты что этот, как его? Всезнающий? Скажешь тоже. Все будет нормально
- Да я и сам хочу, чтобы все было хорошо, просто сказал тебе откровенно, как думаю
- а ты не думай. Ты о себе думай. У тебя впереди еще полтора года службы. Тут всякое бывает. Он там один придурок лежит, тоже на дембель собрался. Так его сказали вообще не отпустят. Он тут такого начудил, что страх. Ребят сдавал, командирам хамил. Короче полный отморозок. Мы его уже били, как хотели. Сейчас сидит, как мышь. Ждет когда его на дембель отпустят. Пусть ждет до белых мух. Наверно вместе с тобой пойдет не дембель.
- слушай, а она красивая?
- кто?
- девушка твоя
- да так себе. Я правда тоже не красавец. Знаешь, когда я ее подхватил думал сам утону, хотел было бросить, но сдержался и дотащил до крыши казармы. Повезло просто, течением практически вынесло.
- а как она тут оказалась
- вроде к родственникам приезжала. Здесь у нас есть в той стороне – Коля указал направление рукой – поселок, как бы часть этого общего поселка, где живут одни миллионеры. Потом увидишь офигеешь. Так вот туда она и приезжала
«А не она ли рванула дамбу, диверсантка» - мелькнула у меня мысль.
- повезло тебе. Найти свою любовь да еще при таких обстоятельствах это уже на всю жизнь
- да брат тут ты прав. Ну ладно я вздремну, а в воскресенье будь готов я тебя заберу.
- хорошо.

После этого разговора прошло много лет. И фамилия Солтыс всплыла в одном жутком деле.
«20 августа  2001 года в пригороде Сакраменто 27-летний эмигрант Николай Солтыс убил свою 22-летнюю беременную жену Любу в доме, который семья снимала. После этого отправился к другим родственникам, где учинил кровавую расправу над дядей и тетей Кухарскими и их внуками Димой и Таней.

 Примерно через час после убийств Николай заехал к матери за своим сыном. Труп трехлетнего Сергейки обнаружили на следующий день. На пыльном стекле автомобиля Солтыса, который тот бросил возле дома, его рукой было старательно выведено: "Теперь попробуйте меня найти!"» - писали тогда газеты.
Имя и фамилия резанули мой слух. Правда не сходились датырождения. Помню мой сослуживец расказывал что пошел в Армию значительно позже 18 лет. Это значит он был старше за меня на пяток лет. А мне в 2001 было уже 34 года. Поэтому разобравшись я понял, что это не мой Коля Солтыс.
«Может родственник?» - подумал я. Но узнать правду мне негде было.
События связанные с убийством, которые совершил Солтыс снислись мне еще до того, как я узнал о них из газет. Я даже слышал его вопросы, которые он направлял к кому-то
- что делать мне? Что делать мне теперь? – спрашивал он
- иди и убей! Теперь у тебя только один путь – убить.
И он убивал.
Он был психически здоровым, но находился под психическим воздействием исходившим от людей, которые виделись мне в черном цвете. Безликие – так я их называю Это секта занимающаяся тем, что убивает людей воздействуя на них психически.
Правильно что Солтыс ощущал это воздействие. И оно приходило к нему в видениях, которые он характеризовал попыткой его отравить своими родственниками.
Так бывает всегда. Именно такие ощущения имеют все, кого травят при помощи гипноза и психофизического воздействия.

И вот спустя еще десять лет я сел написать об этих своих видениях. Все таки я был прав в 1986 году, когда говорил своему сослуживцу Солтысу о несчастье которое постигнет его или тех, кто носит его фамилию.
Я был прав.