8 Блок ада - о причале, который не миновать

О ПРИЧАЛЕ, КОТОРЫЙ НЕ МИНОВАТЬ

 Любовь открывает глаза душе,  чтобы душа познала счастье.
 Почему тогда в большом мире,  который устроила Любовь, так мало счастья?
 Потому, что суета заставляет людей суетиться в погоне за призрачностью, которая тает к закату,  а ночью исчезает вовсе, так и не дав человеку ответа, зачем он суетится,  когда в суете или вне суеты,  все приходят к одному причалу,  чтобы переправиться на тот берег, того света. Все стоят и ждут,  когда за каждым приплывёт своя лодка. Лодки приплывают, но не часто и,  как показывает практика, не ко всем.
 На причале регулярно работает информационная служба, которая,  как по  радио, сообщает детали переправы и что, никому не разрешается брать  с собой никаких вещей. Многие из тех, кто стоял на причале долго, уже почти наизусть выучили все слова порядка и правил работы переправы.
 Долгое ожидание и лёгкий плеск прибоя, и полное молчание ожидающих,  выдаёт их волнение и у многих безысходность во взгляде. Они открывают рот, чтобы что-то сказать, но речи не слышно. После многих безуспешных попыток, кто долго стоит, уже не пробуют разговаривать. А лодки всё нет и нет. Когда тонкие очертания лодки и лодочника начинают маячить на горизонте, каким то необъяснимым способом все уже знают, за кем именно ладья плывёт в этот раз. Посадка происходит так же молча,  никто,  ни с кем не прощается, никто никому ничего не говорит. Все замечают лишь одно, что у лодки есть три маршрута. Но какие это маршруты не знает никто и потому напряжение молчащих не ослабевает даже тогда, когда в очередной раз все провожают молчаливыми взглядами очередного странного пассажира,  не менее странного рейса на ещё более не менее странном челноке с ещё более странным лодочником, перевозящим людей на тот берег их судеб, каждая у которых своя и ничья больше.
 Странная это штука жизнь. Она так прекрасна в её начале и в продолжении и, особенно,  перед последним причалом, что все, кто стоит на этом берегу наступающей ночи, невольно вспоминают каждое мгновение этого замечательного подарка под названием жизнь.
 От воспоминаний, лица людей, то расцветают в улыбке, то омрачаются,  а иногда, люди даже, почему то, закрывают лицо ладонями и низко наклоняют головы,  как бы от желания спрятаться. Но на причале негде спрятаться и все при этом голые. Вот к одному человеку подошёл маленький мальчик и, молча, взял его за руку. Взрослый человек хотел отдёрнуть руку, но почему то не смог,  а все в звенящей тишине услышали обращение ребёнка к взрослому человеку:
 - Здравствуй,  мама,  я твой сын, которого ты не хотела родить. Меня снова собрали по кусочкам и дали мне вырасти. А, когда я научился ходить, то  первым моим желание было увидеть тебя,  мама? Я тебя очень люблю... Голос ребёнка повис в тишине и невозможно было описать ужас на лице человеческом,  к которому обратился мальчик. Через мгновение, толпа на причале расступилась и о каменный край причала тихо стукнулся нос лодки паромщика. Руки матери и ребёнка расцепились и она молча вошла в лодку. Все долго слушали плеск вёсел. Потом он исчез. Исчез и мальчик с причала. Опять кто-то закрыл своё лицо ладонями и упал молча на колени. Никто ничего больше не слышал. Молчаливая толпа находилась в постоянном шевелении и вздрагивании. Недалеко от толпы ожидающих переправы вдруг появился какой то светлый старичок, который светло и постоянно улыбался. Всем стало казаться, что он светится каким то золотым светом. Каждый из толпы хотел задать старичку свой вопрос, но никто не мог этого сделать. Вдруг на пирс между старичком и толпой,  стали падать маленькие блестящие монетки. Они всё падали и падали и звонко так,  мелодично позвякивали. На пирсе уже выросла большая куча из блестящих золотом монет. Вдруг звон прекратился. Старичок,  всё так же приятно улыбаясь, подошёл к этой большой куче монет и взял из неё в свою горсть несколько штук. Молча подошёл к толпе и к нему из толпы вышло несколько человек. Он дал каждому из них по монетке и они тут же исчезли вместе с лёгким звоном падающих монет. Старичок подобрал эти монетки и бросил их обратно в огромную сверкающую золотыми бликами кучу богатства, которое тут же исчезло. Внезапно все услышали голос старичка, который сказал:
 - В этой куче богатства истинного вы увидели сейчас число добрых дел, которые каждый из вас мог сделать в прожитой вами жизни. Но из всех этих ваших возможных добрых дел, были сделаны только те, которые только что были вручены лично тому, кто от всего сердца сделал без корысти добрый поступок в жизни своей и этот поступок принёс реальное спасение душе человеческой, нуждающейся в спасении из рук человеческих. Остальные возможности,  вами всеми не были реализованы в ваших жизнях и потому не в моих силах теперь уже что либо изменить  в лучшую для вас участь.
 Простите и прощайте.
 На том месте, где стоял светлый старичок осталось лишь светлое облачко и вновь на причале наступила пронзительная тишина ожидания своего будущего для каждой человеческой души, стоящей одиноко  в толпе обнаженных фигур,  среди которых иногда можно было узнать и президентов,  и артистов, и журналистов,  и священников, и водителей троллейбуса, и домохозяек,  и сторожей,  и банкиров, и наркоманов, и капитанов дальнего и ближнего плавания. И кого только не было на этом причале,  и все голенькие, и все без вещей, без золотых перстней с бриллиантами, без туго набитых кошельков… Они стояли и молча смотрели друг на друга и на воду,  и ничего не могли сказать и сделать. Но у всех, кто находился на причале было одно и очень похожее выражение глаз: - в их глазах была видна бездна горя и тоскливого одиночества, без надежды, без выхода и даже уже без мольбы.
 А, ведь всё так хорошо начиналось,  как им думалось когда то.  И, всем хотелось одного – счастья. И его у них не состоялось. А, всё могло бы быть иначе,  если бы им было дано прожить жизнь не так,  как они её себе и в себя прожили, видимо забыв, что жизнь вечна, что счастье – это в добре соучастие.
 Копили богатство, но не то,  не так,  и не для того, чтобы познать жизнь вечную и соучастие в добродетельном творчестве верных Любви.

 Ещё строку, и душу напою,
 Пока душе забвения нету;
 Ещё глоток к чужим,
 Иссохшим жаждой языкам;
 
 Ещё возница предвещает,
 Сумрак ночи, свету;
 Ещё возможность искупить,
 Дана не дремлющим рукам;

 Уже ль алеет в небе,
 Луч последний света;
 Уже ль дрожит перо,
 Верша письма строку;
 
 Уже ль уйдёт  душа, 
 Не получив ответа;
 Уже ль не быть испитому, 
 Вина Любви, глотку;

 Так, по сценарию,
 Желаний бренной плоти;
 Так сбудутся трагедии,
 Комедий, не твоих;
 
 Так, как не надо бы,
 На непонятной ноте,
 Так прожигаешь жизнь ты,
 за себя и за других…

 Увы, иных уж нет, и тех уж нет,
 Кто должен быть далече;
 Увы, среди чужих, под стать,
 Своих и, вовсе, оказалось, нет;

 Увы, где должен оказаться чёт,
 Оказывается полный нечет,
 О, вы, где и куда растрачены,
 Вся бездна суеты пропавших лет…

 Ещё строку, и душу напою,
 Пока забвения не будет;
 Ещё глоток и нет чужих,
 В подлунном мире грёз;

 Ещё есть сумрак не Земле,
 Но Солнце встанет, не забудет;
 Ещё слеза мне нравится,
 Весной, у зеленеющих берёз...

 /аА/

 P.S.
 Ты живёшь, лишь когда делаешь доброе.