Удивительный Владыкин

   …Нет, когда я впервые увидел Павла Владимировича Владыкина, устраиваясь в пресс-службу завода имени Дзержинского для работы над журналом «Регион», я ничем особо не был удивлен. Передо мной был самый обычный невысокий мужчина в возрасте примерно под шестьдесят лет, волосы с рыжинкой*, глубоко запавшие доверчивые глаза и благородный конан-дойлский профиль.  Было в нем что-то от солидного, но небогатого, дворянина времен Екатерины Великой (особенно усилилось это сходство, когда он однажды шутки ради нацепил на себя орденскую ленту с наградами «ЗиДа»)…  Во время той нашей первой встречи он пытался согласно ситуации держать себя по-деловому, даже немножко важно и снисходительно-доброжелательно – все-таки редактор старейшей заводской газеты в Перми.  Но всё это была некая игра, как обнаружилось потом…

   По-настоящему я оказался удивлен, когда узнал, что он 1936 года рождения, то есть ему пошел уже восьмой десяток…  Честное слово, ни за что бы я не дал столько лет этому подвижному, даже порою стремительному, энергичному, порывистому человеку с добрым, слегка лукавым взглядом и улыбкой мудрого юноши, который постоянно балагурит, играет словами, смыслами, понятиями.  В этом есть, конечно, некоторая детскость, но это детскость доброго сказочника, дарящего свои фантазии окружающим, детскость деда, играющего с внучкой...
   Вообще, по-моему, высшая форма человеческого – это Человек Играющий. Конечно, не в смысле азартных игр или бизнеса, но в плане творческого восприятия окружающего мира.  Ведь игра сама по себе – это и есть творчество, а настоящее творчество – это хорошая игра, которой отдаёшься полностью, забывая о прочем, иначе всё выйдет фальшиво.  В принципе, и сама наша жизнь – тоже большая игра, но здесь уже не в буквальном понимании афоризма, а как процесс постоянного творческого выбора.  И если относиться к ней, как к доброй игре, с долей иронии и отстраненности, то она станет только интересней, креативней.  И тогда, действительно,  старость не придет никогда – на нее просто не останется ни времени, ни мыслей.
   Такой взгляд на жизнь дает и своеобразную мудрость правильного понимания кризисных ситуаций, что позволяет улизнуть от стрессов и неврастений, то есть сохранить душевное здоровье.  Может быть, в этом секрет внутренней молодости Павла Владыкина?  Ко всему этому, конечно, необходимо упомянуть и крепкие гены его предков (и уральских крестьян-коновалов, и строителей Транссиба), а также  сибирское детство, которое он хорошо, опять же как бы играючи, описал в своей «Записной книжке памяти».

   А родился Павел Владимирович ровно за пять лет до начала Великой Отечественной войны – 23 июня  1936 года в селе Тарбагатай Петровско-Забайкальского района Читинской области в семье учительницы и журналиста.  Отец его работал собкором в «Красноярском рабочем», поэтому семью перебрасывали по всему краю из города в город.  Так что первые годы жизни и у его сына Павла были кочевые: Красноярск, Енисейск, Дудинка.
   В 40-м родители расстались, и Павел с матерью и сестрой переехал сначала в сибирское село Тасеево, затем – в Троицкое (в тех же местах).  Там во время войны он и начал учебу в школе. Закончил десятилетку Владыкин уже в Туре в 1951-м.  В эти послевоенные годы он впервые и увлекся игрой со словами – сложением стихов, а его школьные сочинения отмечались учителями-словесниками как лучшие.
Именно с этим связан другой ряд сюрпризов, которым удивил меня Владыкин.  Несколько наших встреч он начинал с подарка – маленькой книжечки в мягком переплете, каждый раз новой.  Объединяла их надпись сверху – «Павел Владыкин».  Это были книжки стихов.  Всего таких сборничков было шесть: «Речистый дождь и молчаливый снег» (1996), «Стихи и стихии» (1998), «Светотень» (2000), «Не все еще было» (2002) и др.  Дарил он их ненавязчиво, как бы стесняясь, мол, вот взгляни на досуге, если захочется, и при этом вписывал на форзац добрые посвящения: «Срез Урала, будто самоцвет, \  в нем галактики уложены слоями. \ Пусть Вам в душу проникает свет, \ с отсветом на всём, что делается Вами».
   Детям же моим он просил передать книжицу детских рассказов «Ниже травы, выше деревьев», (2006) с рисунками  его 12-летней внучки Саши.  Два рассказа из нее были напечатаны в известном пермском сборнике «Оляпка» № 9 – 1990 г., стихи – в № 10 «Оляпки». Также его рассказы для детей  и стихи для взрослых звучали в 1980-е на «Радио России».
   Так мимоходом я и узнал, что пишет он стихи и прозу почти всю свою сознательную, как говорится, жизнь, то есть более полувека.  Сначала я, честно признаюсь, несколько недоверчиво отнесся к этим сборникам – мало ли кто сегодня печатает книжки за свой счет, часто попадается та еще «перловка-самосад»…  Но, когда я вчитался во владыкинские стихи, то понял, что передо мной хороший, интересный, особенно для своего поколения автор.  В нем нет пафоса, позы, патетики, а если и встречается некое морализаторство, то какое-то простецки-ироническое, подаваемое, опять же, через игру.  В лучших своих стихах он напоминает своего, ставшего уже классиком,  сверстника-стихотворца Николая Глазкова.
  Главное, что у Владыкина нет графоманского использования одних и тех же формул, схем, штампов, заезженных тем и сюжетных линий, чего не смогло избежать большинство официальных советских литераторов, членов отделений Союза Писателей.  Может быть, этому помогло то, что если в журналистской среде он был своим, признаваемо-уважаемым собратом по перу, то в профессионально-литературной среде Владыкин никогда не был признаваем как равный.  Он по большей части варился в собственном соку, при этом очень активно реагируя на все новшества, пробуя примерять на себя разные стили и манеры.  А еще, когда я спрашивал его о причине невступлении в Союз писателей, он отговаривался тем, что тогда, для того, чтобы вступить, надо было ходить на всякие консультации, протирать штаны на лит.объединениях, выслушивать мнения мэтров, а на всё это, мол, у него тогда не было времени.  Но на самом деле, как мне кажется, он просто интуитивно хотел сохранить себя таким, каким был, без инородных вливаний-втираний.  Мне это и самому хорошо знакомо.

  В следующий раз Владыкин снова неожиданно ошеломил меня... причем не меня одного... Однажды, на корпоративном праздновании Нового 2009 года на «ЗиДе», Павел Владимирович вдруг бочком-бочком пробрался из-за чинно-деликатесного стола на открытое танцевальное пространство…  Заговорщически глянув вокруг и лукаво улыбаясь, он неожиданно для всех принялся жечь рок-н-ролл и даже довольно успешно пытался вращать, вокруг себя весьма пышную даму, Розарию Савукову, к удивлению молоденьких юристок…  И это в 73 года!

   А тогда в 1951-ом после окончания десятилетки дальнейшая дорога, вроде бы, определялась однозначно – по стопам отца, этому же способствовали и наклонности…  Но поступил сначала Павел Владимирович, вслед за сестрой, сначала в Томск на химфак, на удачу, чтобы получить солидную специальность…  Но всё-таки не смог пойти против себя – через год бросил.  Впрочем, изначально было ясно, что это не его дело. К тому же, родители перебрались в Пермь, поближе к родным местам отчима.  Здесь Владыкин и поступил в ПГУ, теперь уже на филфак.
   Группа, в которую попал Павел Владимирович, по определению самих преподавателей оказалась на филфаке сильнейшей из многих, бывших до и после.  В дальнейшем многие его сокурсники стали ведущими преподавателями и профессорами: Рита Спивак, Нина Васильева, Людмила Грузберг, Герман Овчинников, Луиза Свитич.  Некоторые добились признания на других поприщах: Татьяна Кетегат (один из основоположников пермского документального кино), Альмира Зебзеева (редактор Пермского книжного издательства), Лидия Жолобова (главный режиссер театров Нижнего Новгорода и Москвы), Николай Кузнецов (журналист «Звезды»).
   А время было необычное – самое начало Оттепели.  За три года до окончания Владыкиным ПГУ, состоялся ХХ съезд, и дышать стало, вроде бы, свободнее.  Хотелось чего-то ТАКОГО… но какого определенного ответа дать никто не мог.  Искали везде, где только можно: в новом искусстве, в ранее недоступной литературе, в музыке, даже в стиле одежды…  Через это, порою неосознанно, выражался протест против усредненности, ординарности, формализма.  Люди ощущали себя личностями, индивидуумами.  Звучали первые слова критики комсомола, появлялись попытки создать свои неформальные клубы по интересам.  Если в последующие 70-80 годы «неформалы» в основном были маргиналами – спивающимися циниками, то в 50-60-х – это были романтики-идеалисты.
   Собралась такая неформальная клуб-кампания и в ПГУ и назывался «Вольный ветер», символом его были распахнутые настежь во время встреч форточки.  Подобные «сборища» разгоняли, а их «зачинщиков» органы ставили на вид, их исключали.  Владыкин был среди тех, кто поддерживал этот общий дух протеста.  Летними ночами в Чусовских Городках, где осели его родители, он слушал вольные синкопы «враждебного» американского джаза с «Голоса Америки».  Ходил в вызывающе стильном прикиде, таким голубоглазым пышноволосым красавцем с безупречными чертами лица и ямочкой на подбородке…  И причёска под стать времени – высокий «кок» а-ля Пресли и остроконечная прядь сзади.  Вовсю отплясывал рок-н-ролл…
   Но все эти пристрастия не мешали ему раскалывать ученые дисциплины или, например, участвовать добровольцем во время летних каникул в освоении целинных и залежных земель, где филолог научился и работать штурвальным на комбайне, и трактором управлять, и поле пахать.
   В эти же студенческие годы двадцатилетний Владыкин впервые начал печататься: сначала – стихи в университетской газете, потом – в областной молодежке. А его очерк о целине занял первое место на ВУЗовском конкурсе…
Ну, а потом была целая жизнь. Долгая жизнь. Работа журналистом в Чердынской районной газете.  18 лет редакторской работы в газете «Машиностроитель» Калининского завода. 27 лет – редактором «Дзержинца» (на «ЗиДе»).  Были и заслуженные награды: медали «За освоение целинных земель», «Ветеран труда», областная журналистская премия имени А. Гайдара (1977 г). Участие в правлении областного Союза Журналистов (несколько сроков)…

   А что же литературное творчество?  Это была одновременно и отдушина – то без чего просто нельзя жить – и то, что само без спроса вторгается в жизнь, требуя служить себе.  Это проявление той самой глобальной игры, о которой говорилось.  Игры с заглавной буквы, через которую лучше понимаешь и себя, и других, которая, если повезет, дарит крупицы мудрости…
   В литературе Владыкин пробовал себя во всем – поэзии, прозе, даже драматургии.  На появление последней, вероятно, повлияла мать, которая куда бы не переезжала, везде организовывала драматические кружки…  Всего было написано три пьесы, одна из них «Слышишь эхо?» даже была поставлена на Пермском телевидении…
   Но если в Союзе писателей Павел Владимирович не находил возможности тусоваться, то сам он при этом всегда старался помогать талантам, отлично понимая их амбиции.  При этом порою шел на реальный риск.  Например, в 1977 году принял на работу в «Машиностроитель» исключенного из университета за резкие высказывания о комсомоле девятнадцатилетнего юношу, который успел проработать в этой газете всего две-три недели, и был уволен после проверки через КГБ.  Но за этот малый срок Владыкин умудрился напечатать два его «неформальных» стихотворения.  Видимо, вспомнились ему свои собственные студенческие годы и чаяния…  Это была первая публикация теперь широко известного (и не только в России) поэта Виталия Кальпиди.  Через много лет в благодарность за ту самую первую свою публикацию Кальпиди поместил подборку Владыкина в свой журнал «Уральская Новь».
   Бескорыстно поддерживал Павел Владимирович деньгами и продуктами и известного теперь композитора, живущего сейчас в Германии, Василия Куликова, в то время бедствовавшего. Вообще, могу от себя сказать, Павел Владимирович – человек щедрой души, а еще - настоящий друг, не обращающий внимание на возраст или статус.  Каждый может чувствовать себя рядом с ним как с ровесником (даже его крохотная младшая внучка).
   Кроме публикации в «Уральской нови» стихи Павла Владимировича печатались и в центральных толстых журналах: «Юность», «Октябрь», а афоризмы и юморески – в «Литературной газете», «Крокодиле».  Словесная игра сделала его лауреатом конкурса  «Литературной газеты» – «100-летие Остапа Бендера» и победителем поэтического конкурса «Белый лист» на «Радио России».

   Уже выйдя на пенсию, много лет он продолжал работать редактором заводской газеты, а еще писал книгу о заводе имени Ф.Э.Дзержинского «Территория соЗиДания».
Когда, так уж получилось, я сменил его на редакторском месте, Павел Владимирович постоянно помогал с выпуском новых номеров газеты и журнала «Регион», и как корректор, и как автор… Он стремительно врывался в редакцию с новыми идеями, каламбурами. В волнении машинально теребя свое правое ухо, и словно бы от этого трения всё больше зажигаясь, он передавал этот творческий пожар всем окружающим.
   А еще Владыкин о-очень любопытен…  Всегда стремясь быть чуть впереди других и не замыкаться на прошлом, он открыт новому, стараясь быть в курсе всех литературных и кино-новинок, театральных постановок и вернисажей и разведать, что же еще происходит в изменчивом мире…  В этом он даст фору многим молодым интеллектуалам.  Неся в себе дух 60-х, лучшее, из того, что было в те годы, Павел Владимирович при этом накрепко перевязывает его крест на крест и с прожитым и современностью.  Не смотря на восьмой десяток Владыкин необыкновенно современен.  К примеру, он уже давно с легкостью освоил цифровые технологии, о которых в его юности даже и фантасты предположить не могли, – свободно владеет ПК, активно вращается в Мировой Паутине, например на сайте Стихи.ру. Поэтому неслучайно, что афоризмы Владыкина (такие, как «За сверхдержаву обидно!») используют как эпиграфы на нескольких сайтах Рунета, а его стихи цитируются на молодежных интернет-форумах.  Например, вот это:

«Лицом к России, в полный рост»

При свете восходящих звезд,
как никому, поэту веря,
стоять у памятника в сквере –
лицом к России в полный рост.
Следить за движущимся словом,
засомневаться, верить снова
и вечный задавать вопрос:
какую силу звать на царство?
Вновь погружаться в маету.
Меж вольностью и государством
привычную вести черту.



   *Однажды на мой вопрос по поводу природности цвета его волос, Павел Владимирович с улыбочкой, смиренно опустив хитрющие глаза, заявил: "А это жена меня так выкрасила". Спустя некоторое время, у него в гостях в разговоре с супругой, Ниной Александровной, я, шутя, упрекнул её в этом "произволе", на что она тут же воскликнула: "Ага! Так это значит я! Это сам он потихонечку  бегает в ванную и там с моей хной экспериментирует!" (хороший штрих к портрету).


Ссылки на ресурсы персонажа:
http://www.stihi.ru/avtor/vladykpasha
http://www.proza.ru/avtor/pavelvladykin
http://www.stihi.ru/avtor/pavelvladykin

На фото: Павел Владимирович Владыкин с супругой Ниной Александровной 


Рецензии
Насчёт рыжеватых волос - враньё. никаким рыжим никогда не был))).

Павел Владыкин   20.07.2015 20:39     Заявить о нарушении
Еще каким рыжим, даже с медноватым отливом... как сейчас помню )))))))))))))

Ян Кунтур   23.07.2015 01:27   Заявить о нарушении
Краска и не такой бывает))).

Павел Владыкин   06.08.2015 19:43   Заявить о нарушении