Странный сон госслужащего

Говорят, что сновидения – это не только причудливый мусор, сумбур и бред; говорят, в них отражаются и затаённые желания, помысли, загнанные глубоко в подсознание;  во время сна  восстаёт подлинное «я» человека, подавленное явью. Вполне стройная логика нащупывается в этом тривиальном суждении и потому, наверное, кажется оно близким к истине. Кто знает, может, так и есть. Но иной раз во сне творится такое безобразие, такой беспредел – хоть лбом об стену.  Сущий кошмар, привносящий в души добропорядочных обывателей нестерпимое смятение. После таких видений скромные отцы семейств не находят себе места от угрызений совести, тяжкого чувства вины за невольный проступок. И предаются самобичеванию, жаждут покаяния.

Такой сон приснился однажды Турдиеву, человеку добрейшему, мухи в жизни не обидевшему, безукоризненному госслужащему, никогда свою честь не запятнавшему.

«Эх! – воскликнул он, выскочив из постели, как больной крупом во внезапном приступе удушья. —  С меня довольно, терпеть выходки Султана Бердыкуловича больше нельзя! Пора поставить на место паршивого пса! Давно пора».

Стрелой вылетел из дома и отправился к шефу.

Стремительно шагал он по безлюдным улицам; из глаз сочились слёзы умиления и радости от сознания собственной решимости, благостной пружинистой прыти; в голове кружились мысли, одна другой дерзче, а губы шептали:  «Вы – дармоед, Султан Бердыкулович! Что ни на есть пиявка, присосавшаяся к телу государства. Упырь! Зарплата ваша вдвое больше моей, приносите же обществу один вред. Не чураетесь брать взятки даже от сторожа и даёте их себе подобным. Страховые агенты, посещающие нашу контору раз в год, и те платят вам откаты. Втайне получаете незаконную зарплату из пяти подотчётных вам учреждений. Злодейств ваших не счесть. Но ни одна живая душа не может вам перечить, никто не рискнёт сказать вам в лицо, кто вы есть, ибо расправляетесь с неугодными с редким умением. Это сделаю я. Я накажу вас, Султан Бердыкулович. Вы нарушаете все границы дозволенного, стали забываться. Пора держать ответ!».

Ворвался Турдиев в кабинет начальника и гневно, изо всех сил ударил кулаком об стол. От этого страшного звука и проснулся.

Выскочил из постели, как больной крупом во внезапном приступе удушья. Сердце госслужащего пыталось вырваться из груди.  «Что я наделал?! Что это за наваждение?! Как так получилось?.. Это нельзя так оставить. Надо что-то делать!»

Взял телефон, вмиг нашёл номер шефа и вдруг задумался: «Полночь ведь… Султан Бердыкулович наверняка отдыхают. Стоит ли беспокоить их по пустяковому поводу?.. Пустяк?.. Разве это пустяк?!»

«Ты что, Турдиев, совсем охренел?! — прозвучал сонный голос начальника. — Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени? Что стряслось, мать твою?»

Турдиев расправил стать и, застёгивая свободной рукой пуговицы пижамы, сказал: «Прошу вас, Султан Бердыкулович, простите меня. Не знаю даже, как это так вышло. Сон я видел, дурной сон. Ради всего святого, умоляю… Клянусь, я больше никогда, уверяю, никогда!..»
 
Выскочил из постели, чувствуя, что проспал и точно опоздает на работу. У него было странное ощущение. Он плохо спал. И сны какие-то, кажется, видел. Редко кто их помнит, эти дурацкие сны.