Записки детектива. часть I

  В дело пошла вторая бутылка скотча и так же незаметно ушла, как и первая. Покачиваясь на шаткой табуретке, я из последних сил пытался осмыслить  загадочные знаки, которые показывал руками сидящий передо мной, слегка двоящийся и троящийся Дима. Речь шла о загадочном политическом будущем, в котором побеждал какой-то кандидат, то ли в президенты, то ли в депутаты или члены значимого органа власти. «Вот смотри сюда, - кричал Дима, вытаращив остекленевшие глаза и сложив перед моим носом руки домиком, - что это? Это система власти и денег. Где, по твоему мнению, находится Распердяев, а?» Дима был настойчив. Я что-то пробормотал, пытаясь ткнуть пальцем в точку на изображаемой Димой пирамиде зависимости двух величин, не вполне понимая, где нахожусь сам. В итоге не найдя ни точки ни закорючки, заявил, что депутат Распердяев жирный урод, и сраженный таким аргументом, Дима опустил  руки. «У вас там люди пропадают, пойми…» - пробормотал он, глядя в пол. Я же, опустив голову, доплелся до кровати, рухнул и закрыл глаза. Ночь пролетела мгновением, и открыв напухшие от винных паров долин Шотландии веки, я проснулся в жутком состоянии невесомости, с полным отсутствием головного мозга. На часах было 11 часов дня. Быстро одевшись, а вчера каким-то образом мой мозг успел снять с тела джинсы, я в очередной, сороковой японский раз, пообещал себе и Вселенной больше так не нажираться. По мудрому совету людей бывалых, не в таких передрягах выживавших, съел два свежих огурца, чтобы не вонять жутким перегаром. Сел за руль. Пробираясь жуткими пробками, я представлял, сколько промилле покажет алкотестер, если меня остановят менты? Одну бутылку или все-таки две?  Наконец город расступился. Я вылетел на трассу, инстинктивно переключая передачи и часто проветривая салон, запотевший от моего освежающего дыхания. Вскоре, впереди появились первые зеленые холмы, постепенно переросшие в горы. Дорога превратилась в змеиный серпантин, выдавливающий на поворотах, как средневековый лекарь из зеленого аспида яд, спирт из моего измученного тела. На сиденье рядом лежало несколько листков бумаги с небольшой фотографией в уголке. Приобретая естественный цвет лица, я постепенно  начал ощущать присутствие в своей голове членораздельных мыслей и наш вчерашний разговор с Димой постепенно проявился в моем сознании. Вечером  я получил от Димы задаток, небольшой, но вполне достаточный, чтобы начать работу. Работа заключалась в слежке за объектом, личные данные которого лежали сейчас на сидении рядом. Я взял файл, и отрывая взгляд от мокрой горной дороги, бегло просмотрел первый лист. Распердяев. О нем мы и говорили сегодня ночью. Депутат, заместитель главы Джуджуевского района. По совместительству бизнесмен, владелец то ли говнокачки, то ли какого-то говноотстойника, дальше  читать не стал. Швырнув файл с личным делом Распедяева на заднее сиденье, я прибавил газ. Вскоре впереди показался Джуджуевск. Потом мой дом. Потом кровать. Потом сон.
  Я проснулся от вибрирующего и трезвонящего телефона. Звонил Дима. Сквозь крики и угрозы, я догадался - приступай к работе. Что-то промычав и услышав в ответ брань и короткие гудки, я отбросил телефон подальше и поспал еще около часа. Затем привел себя в порядок и снова сев в машину, взялся за файл с описанием жизни и удивительных приключений депутата Распердяева.
  Жизнь Рапердяева началась, как это неудивительно, с рождения. Родился он в глухой деревне рядом с Джуджуевском. После этого немаловажного события, жизнь у Распердяева пошла как и у всех нормальных людей – наперекосяк. Детский сад, школа, первая отсидка на малолетке. За тем вторая ходка, за ней третья и так далее. Почти всю жизнь он провел по тюрьмам, пока не стал депутатом, перестреляв всех своих конкурентов по демократическим выборам. Став народным избранником, Распердяев неожиданно разбогател – в его собственности оказалась канализационная сеть Джуджуевска. Перекрывая ее тот тут, то там, Распедяев постепенно стал контролировать весь город, подавляя неугомонных сограждан отключением от канализации или затоплением их владений фекальными водами. Метод, разработанный хитроумным Распердяевым работал безотказно. Получив власть над городом, он догадался, что его усилия и историческая роль в государстве может быть гораздо значительнее, чем никчемное прозябание депутатом местного, сморщенного детородного органа. И Распердяев решил помериться письками за губернаторское кресло. А там, таких как он, было великое множество - любителей письками помериться, взобраться на кресло повыше, используя все доступные демократические рычаги, устраняя своих конкурентов через физическое или моральное искоренение. Значит, подумал я, наивный и ничего не подозревающий Распердяев уже на мушке чьего-то старого мушкета. И как только порох и пуля будут туго забиты в ствол, этот мушкет сразу же выстрелит. А заряд найти должен буду я, и сразу же передать его Диме. А вот это значит,  что Дима подвязался работать на какую-то большую шишку. В общем, не мое это дело. Рассуждая таким образом, я сидел, откинувшись в кресле автомобиля, третьи сутки наблюдая за черными, украшенными фамильным гербом семьи Распердяевых, воротами особняка. Каждый день Распердяев выезжал из под фамильного герба на работу, в очередной раз перекрывал кому-то канализацию, брал взятки и уставший возвращался домой к жене и детям. На четвертые сутки ворота как обычно распахнулись, и Распердяев покинул свое поместье, не спеша выруливая на дорогу в своем белом «ягуаре». Я поднял спинку кресла, завел мотор и поехал вслед за ним. В этот раз "ягуар" повернул не в сторону работы всех избранных народом депутатов, а поехал в сторону гор, удаляясь от Джуджуевска со скоростью 150 км/ч.  Распердяев уверенно входил в повороты извилистой горной дороги, и мне, на моем красненьком «хюндаи», несколько раз пришлось сильно сжимать ягодичные мышцы, рефлекторно борясь со страхом улететь в пропасть, рискуя навсегда распрощаться с этим прекрасным миром. Вскоре "ягуар" притормозил, повернул налево, и съехав с трассы на проселочную дорогу, направился в сторону леса. Я остановился, подождал, пока белая машина Распердяева ни скрылась между сосен и дубов. Подъехав к указателю на пересечении дорог, я прочитал: «Территория частного предприятия «Светлячок». Посторонним вход запрещен». Надо будет обязательно попасть на огонек, подумал я, развернул автомобиль и поехал домой, в Джуджуевск. На сегодня хватит. Работать я никогда не любил. Тем более сегодня полуфинал по телеку.
  Вернувшись домой с пакетом пива, в предвкушении интересного матча, я заметил торчащий из под двери конверт. Гремя бутылками, поднял его. Конверт был абсолютно чист. Никаких адресов, марок и штампов. Соседняя дверь приоткрылась. «Опять бухаешь, алкаш проклятый!» – прошипела оттуда старая ведьма-соседка. «И кто твои друзья? Наркоманы одни, да чурки какие-то. Крутятся тут по подъезду! Тьфу!» - ведьма плюнула мне на ботинки и хлопнула дверью. «Какие еще чурки?! Сбрендила совсем уже!» - крикнул я, открыл дверь и вошел в хату. Поставив пиво в холодильник, я распечатал конверт и одну из бутылок. Внутри конверта лежал сложенный вдвое лист бумаги. Внутри бутылки, как ни странно – пиво. Отхлебнув, я развернул листок. Там была всего одна фраза, напечатанная на принтере: «Заутра в 8 утра у цинтрального ринка». Столько ошибок не делаю даже я, печатая этот рассказ. «Ну что же»,- подумал я, попивая пиво,  развалившись на диване и наблюдая, как футболисты начинают биться, дерясь за ускользающий от них мяч,- «завтра придется встать пораньше».
  «Цинтральный ринок», отрывался в 7 утра. Я оставил машину у главного входа и уже в 7:30 прогуливался по рядам местных торговцев. Покупателей в такую рань было мало. Продавцы, зевая, раскладывали свои апельсины и картошку в идеальные пирамидки, иногда зазывая меня купить какой-нибудь хрен. И вот на моих часах уже восемь. Пройдя по всем рядам, я было устремился к выходу, когда внезапно на плече у меня повисла чья-то тяжелая рука. От неожиданности я остановился и замер. Медленно повернув голову, я заметил, что рука не только тяжелая, но и волосатая. На мизинце, огромным болтом, сверкал золотой перстень. Я повернулся. Передо мной стоял небольшого роста человек, в белой футболке, обтягивающей шарообразный живот. Он протянул мне ту же волосатую руку. «Вазген», - сказал он и улыбнулся щетинистым лицом. «Арсен», -  ответил я, представившись первым пришедшим в голову именем. «Пайдом, нам есть что абсудить», - и Вазген повел меня к выходу из рынка. Вскоре мы подошли к небольшому, невзрачному месту, которому сложно подобрать соответствующее название.  Пусть это будет «кафетерий». У «кафетерия» не было вывески, а только красной краской на железном листе у входа было написано – «хачапури». Мы сели за столик в самом дальнем углу, рядом с вентилятором. Хозяйка заведения, такая же толстая, как и Вазген, любезно спросила меня, не хочу ли я пива и поесть, на что я так же любезно ответил, что и поесть и пива – самое то. Вазген закурил, смотря, как я поедаю горячий чебурек с грибами.
- Конверт – это, я понимаю, ты мне подбросил? - прямо спросил я, вытирая салфетками жир с ладоней, - У тебя есть что-то важное ?
Вазген затянулся и выпустил облако ядовитого газа в и до этого прокуренное помещение.
- Да, это сделал я, - ответил он. – Я узнал тибя. Ти давно следишь за моим боссом, Распердяевым. Я работаю у него шашлычником. Вот уже трэтий дэнь я замечаю, как ты все крутишься у его дома. Я навел справки и узнал, что ты частный детектив, сыщик. Если тибе что-то нужно, ти скажи. Мне Распердяев трэтий мэсяц зарплату не платит, ибинарот! Я его маму продам, я клянусь тибе! Ибинамат!
Тут Вазген разгорелся жуткой ненавистью к своему жадному работодателю. Я доел чебурек, взял бутылку ледяного пива.
- Вазген. Я вижу ты хороший человек. Ты меня раскрыл, и я бы не хотел, чтобы твой босс узнал о какой-либо слежке за ним. Поэтому я предлагаю тебе три рубля за твое молчание и небольшую информацию.
Я положил на стол три купюры.
- Что ты хочешь узнать? – в глазах у Вазгена читалось желание заработать чуть больше. Может раз в двадцать больше. Он сгреб со стола деньги волосатой клешней.
- Иногда Распердяев ездит не далеко за город, в местечко под названием «Светлячок». Что это за место? 
Вазген неожиданно побледнел. Он затушил бычок в пепельнице, пристально посмотрел мне в глаза.
- Держись от этого места подальше, Арсен, - произнес он как можно тише, – больше я тибе ничего не скажу.
  Он отвернулся, глядя в окно, показывая всем видом, что разговор окончен. Я встал, попрощался с хозяйкой и вышел на улицу. Утро было прекрасным, день только начинался. Я решил, что пора действовать. Вернувшись обратно к автомобилю, я завел его и в отличном расположении духа выехал из города на трассу.
  Возле указателя я свернул налево и не спеша поехал по пыльной проселочной дороге, зигзагами уходящей в сторону горного леса. День становился все жарче, и я, включив кондиционер, поплотнее закрыл окна, чтобы пыль с дороги не припудривала мне лицо. Дорога оказалась вполне сносной, без ям и рытвин, поэтому я не успел заметить, как оказался в лесу. По обе стороны возвышались сосны, и всякий мелкий кустарник тоже пытался возвыситься, но явно не судьба. Проехав около километра вглубь леса, дорога внезапно оборвалась. Я остановил машину и вышел. Предо мной была небольшая, почти идеально круглая поляна, вокруг которой нависали со всех сторон ветки деревьев. Я сорвал несколько растущих на поляне цветков, вдохнул их свежий аромат и огляделся. Никаких тропинок, уходящих в лес. Нигде не видно следов автомобильных шин. Пробраться через такой лес на белом «ягуаре» казалось мне немного проблематичным. Так же проблематично было бы продираться через терновник пешком, прорубая себе путь огромным мачете. И что же забыл в таком месте наш глубокоуважаемый депутат Распердяев? Почему не сидится ему после долгого коррупционного дня дома, с женой и детьми? Рассуждая таким образом, нюхая горные фиалки, я вдруг услышал где-то вдалеке звук приближающегося автомобиля. Быстро сообразив, что это может быть сам Распердяев, я вскочил за руль, воткнул передачу и дал задний ход, стараясь найти хоть какую-то лазейку в стороне от узкой дороги. Через несколько десятков метров я резко свернул в сторону, примяв кусты задним бампером. В слабой надеже, что Распердяев слеп от рождения, я остановился, заглушил двигатель и замер. Звук мотора становился все ближе. В запасе у меня оставалась минута. Я выскочил из машины, наломал веток, вырвал жалкие пучки придорожной травы и разбросал все это на капоте, пытаясь замаскировать мой  красный «хюндаи» под ничем непримечательный холмик. Быстро сев обратно за руль, я подумал, что как только Распердяев меня заметит, я сразу же завожу мотор и пытаюсь от него уйти, воспользовавшись замешательством. Ему еще предстоит развернуться. Держа руку на ключе зажигания, я приготовился. Из-за деревьев показался белый «ягуар», и неожиданно пролетел мимо, урча многолитровым двигателем. У меня отвисла челюсть. Меня не заметили. Вернее Распердяев, а это без сомнения он сидел за рулем, даже не взглянул в мою сторону. Я отпустил ключ зажигания, вышел из автомобиля, и слегка высунув нос из-за сосен, посмотрел в след пыльному облачку. Видимо, Распердяев действительно слеп. Стараясь не хрустеть сухими ветками и шишками, я пошел в сторону круглой поляны. Наступив на все попавшиеся под ноги предательски сухие ветки, я оказался на месте. Раздвинув пышный куст, я высунулся, пытаясь сделать все, чтобы Распердяев наконец-то меня заметил, и тогда плакали мои, обещанные Димой денежки. Но то, что я увидел, заставило мою челюсть отвиснуть второй раз за день. Стоявший посреди поляны белоснежный «ягуар», вместе с сидевшим в нем Распердяевым, неожиданно исчез на моих глазах. Он просто растворился в воздухе, как растворяется аэрозоль освежителя, оставляя лишь запах горного леса. На какое-то время я замер. Потом тихо попятился назад, не сводя глаз с поляны и не закрывая челюсть. Затем, все-таки хлопнул забралом, развернулся и побежал что есть сил. Машина завелась с пол оборота. Я с облегчением выдохнул. Во всяком случае, я не в классическом фильме ужасов, где жертва дрожащей рукой теряет ключи, а потом еще мучительно долго пытается завести автомобиль. Рванув с места, я помчался по лесной дороге, поражаясь своему умению входить в повороты, разметая в лес мелкий дорожный гравий. Вылетев на трассу, и чуть не подлетев под проезжающий мимо семитрейлер, я дрожащей рукой достал из кармана телефон. Если то, что я видел глюк моего воспаленного вазгеновским чебуреком сознания, то я буду этому только рад, успокаивал я себя. Ведь никто не знает, что он там кладет в свои чебуреки! Чебурек вроде с грибами был… . Я набираю телефон Димы, но неожиданно мне становиться плохо. Выпустив руль из рук, я падаю на него лицом. Закрыв глаза, я чувствую глухой удар и теряю сознание.