небо оттенка апельсина

за окном стреляют фейерверки, такие красочные, что хочется схватить их и нарисовать,
нарисовать что-нибудь необыкновенное, красивое и яркое, обязательно не реалистичное,
а еще хочется научиться рисовать по - настоящему, что бы с рисунка на тебя смотрели.
что бы использовать это, как фотографии, которые ты никогда не сможешь сделать.
но, к сожалению, рисовать у меня получается отвратительно, а совершать дурости - легко.
или поступать так, что бы потом немного всплакнуть, это тоже у меня получается легко.
синдром я-еще-не-придумала-­кого, ведь важно понимать, что ты не один такой.
этакое приятное самомучение - читать то, что было тщательно спрятано,
и понимать, что мама была права - легкое пренебрежение спасает отношения.
и дядя Бродский прав, и тетя Ахматова права, все это уже переживали,
а тебе хочется самой все пробовать, наступить с таким упоением на грабли, что тошнит.
"-что ты сделаешь, если я умру? -пойду к тебе"
напоминает сказку про Снежную Королеву, в которой я оказалась Гердой,
но сюжет повернулся не так, как рассказывал Андерсен.
все оказалась немного хуже и Кай остался в руках Снежной Королевы,
а Герде остается сидеть наедине со своими желаниями умереть за своего Кая.
я не скажу, что Андерсон изложил верную историю, Андерсон...
он просто сделал то, что хотят видеть все, ведь все могло быть иначе.
и прекрасные стихи все так же стучат в голове, устраивая свои танцы.

***
Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.

Я вас любил безмолвно, безнадежно.
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам Бог любимой быть другим.

***

Я вас любил. Любовь еще (возможно,
что просто боль) сверлит мои мозги.
Все разлетелось к черту на куски.
Я застрелиться пробовал, но сложно
с оружием. И далее: виски:
в который вдарить? Портила не дрожь, но
задумчивость. Черт! Все не по-людски!
Я вас любил так сильно, безнадежно,
как дай вам Бог другими — но не даст!
Он, будучи на многое горазд,
не сотворит — по Пармениду — дважды
сей жар в крови, ширококостный хруст,
чтоб пломбы в пасти плавились от жажды
коснуться — «бюст» зачеркиваю — уст!
***

и надежда всегда останется спутником моих вкладок об этом совершенном поэте,
а прошлое все так же давит на виски, как бы я не старалась его убрать,
но, вероятно, все это началось задолго до меня и я лишь влезла в тусовку,
перевернула ее с ног на голову и смоталась оттуда по быстрому, незаметно,
и даже по-своему устроив всем там личную жизнь.
но пусть кинет в меня камень тот, кто никогда не переживал о том, что произошло.
тот, кто не рвал на себе волосы от безысходности.
тот, кто верил в то, что все можно изменить.
пусть кинет в меня камень тот, кто никогда не ошибался.
а в моей голове все так же сплетение линей, ладоней и нитей.
и я не могу понять, что из этого твое, а что - мое.
я так живу, я живу, дышу и иногда танцую перед зеркалом, двигаясь в такт музыке.
или я надеюсь, что двигаюсь. все одно.