Случай в электричке

               


Классно  ехать в электричке, когда она свободная. Когда в вагоне не более десяти человек и все сидят в разных местах, каждый думая о своем.  Тук-тук, тук-тук. Люблю так ехать и рассуждать, никто не мешает. Под этот стук и мелькание за окном разнообразия, я забываю обо всех проблемах. Я могу мечтать, читать стихи, философствовать. Ни кто и не что мне не мешает, а стук колес настолько успокаивает, что ты как бы находишься где-то здесь в этой электричке и в тоже время совершенно в другом измерении. Глядя в окно, ты видишь все проблемы нашей жизни и пейзаж, который ты видишь, ничуть не отличается от пейзажей, которые были описаны почти двести лет назад. И не смотря на то, что почти ничего не изменилось, если не брать машины вместо карет, а дороги такие же хотя называются асфальт. Приятно смотреть на влюбленную пару, которая сидит в другом углу в начале вагона. Как они смотрят друг на друга, как улыбаются. Не слышно, что они говорят друг другу, но по их улыбкам видно, что они влюблены. Как это прекрасно.  Но как всегда я начинаю философствовать. А что будет дальше? А дальше как дальше, хорошо, если родители помогут. А если нет? А зачастую даже если и помогают, то начинается.
- А твои?! И понеслась.
Как трудно в нашей стране начинающим семейную жизнь. Хотя может так везде. Вечная нехватка денег, даже если работаешь и не пьешь. Рождение ребенка с одной стороны радость, с другой катастрофа. Хорошо если еще в общаге. А если квартиру снимаешь? Ну, вот вечно я, в какую то ерунду. То мне дороги не такие, то молодежи тяжело. А почему дороги должны быть лучше? А почему молодежи должно быть легче? Это меня волнует, а другие наоборот рады, пускай, мол попробуют и узнают по чем сотня гребешки.  А то все им на подносе. А когда молодежь не выдерживает, злорадствуют и обвиняют их, даже не задумываясь, что может, виноваты мы их родители и деды, мы предыдущее поколение, не сумевшее сделать их жизнь проще, легче и прекрасней.
Ну ладно я отвлекся.

Вовка тоже любил философствовать. Но больше он любил женское общество. Если  попадая в электричку, он видел, что нет собеседников. Беседовать он мог на любые темы, начиная с Платона, Сократа, перейти на библию и Блавацкую, потом на Цветаеву и Блока, так же он мог говорить о медицине, физике, химии и о разных государствах. Но литература, история, философия и религия это был его конек, хотя он с удовольствием разговаривал о выпивке и о женщинах. В этом он был тоже профи. И то и другое он начал пробовать еще с пятнадцати лет и в восемнадцать он уже не раз побывал пьяным до невменяемости, не однажды бил кого-то и сам не раз получал по морде.
А теперь ему шел 21й. И тогда и сейчас самым приятным для него было, это увести какую ни будь красотку, без разницы из какого общества. Было ли это на какой ни будь блат- хате, или на вечеринке в приличном ресторане, куда его приглашали. И там и там он выбирал ту, за которой увивалось больше ухажоров. И какой был кайф когда он оказывался лучше и уходил под ручку с ней, насмешливо глядя на обставленных соперников. Или договорившись во время танца, исчезал с красавицей незаметно, и уже уходя с ней в темноту, он оборачивался и правой рукой ударял по локтевому изгибу левой руки, ладонь которой была сжата в кулак.
А сейчас ему предстояло проехать на электричке не менее трех часов. Войдя в электричку, он сразу сориентировался, где ему будет самое лучше. В вагоне было человек пятнадцать. Там муж с женой и с ребенком, там парень с девушкой, там бабулька с корзинами, там три парня. Конечно можно к ним, покалякать и на остановочке, взять пивка или водочки. В таких случаях Вовка денег не жалел. Ведь сколько можно услышать от этих, с одной стороны простых парней, а с другой кто-то уже отбыл срок, кто-то шабашничает, кто-то неплохо пристроился и для общего познания это отлично. Часто бывает, что от простых парней услышишь и о Платоне, и о Гумилеве.
Но оценивающий Вовкин взгляд быстро пробежав по вагону, остановился на привлекательной молодой женщине лет тридцати.  Пышные крашенные в каштановый цвет волосы до плеч, светлое лицо, подведенные брови и ресницы, а на губах легкая приятная помада. Видно, что руки работящего человека, но ухожены и накладные с красивым узорчиком, не очень длинные ноготки. На шее золотая цепочка с кулоном в умеренном разрезе блузки, который подчеркивал красивую шею, но не открывал грудь. Это подчеркивало серьезность девушки. Джинсы и туфли тоже были не из дешевых. Было видно, что если она встанет, то ей не придется краснеть за свою фигуру.
Вовка специально шел так, чтобы было видно, что он пройдет мимо. Он знал, что как бы девушка не была занята чтением, но она видит его, даже не желая, чтоб он сел рядом, она желала, чтоб он оценил ее. Это естественно. Вовка тоже желал, чтоб его оценили. И если он покажет, что он идет именно к девушке, ему минус. А если он проходит мимо и вдруг как бы невзначай замечает ее и садится напротив, он выигрывает 1:0. Все так и было. Вовка сел напротив девушки у окна. Она делала вид, что ничего не случилось. Но Вовка знал, что она довольна, что напротив ни сел какой ни будь нечесаный  и не мытый мужик или приблатненный деревенский парень который трех слов связать не может а пристанет или бабулька с торбами. А это приличный парень выше среднего роста, брюнет в красивой футболке, джинсах и кроссовках, вроде худощав, но сложен крепко и молод. Она на него не смотрела, она читала стихи, но боковым зрением она оценила все, хотя она совершенно ни о чем таком не думала, но все равно хорошо, что рядом порядочный, симпатичный попутчик.  Она продолжала читать томик стихов, какого-то молодого поэта. Ей очень нравились эти стихи. В поэзии она себя считала если не профессионалом, то знающим человеком.
Она знала, что такое стопа и строфа, она понимала сложность стиха и конечно смысл. А когда смысл гармонировал с формой и размером, это ее приводило в восторг.
Вовка смотрел в окно и размышлял. Он знал, что сразу ввязываться в разговор глупо, надо выдержать паузу и такую, что бы девушке самой надоело молчание и тогда будет 2-0 в его пользу, и в конце концов он выиграет. А он не любил проигрывать. А такое хоть изредка, но бывало.
 Она прекрасно знает, что она красивая и как это так, что ее не затронет этот парнишка. У любого человека есть самолюбие. 
А Вовка знал, какая должна быть пауза. Спешить нельзя, но и надолго затягивать тоже, надо именно попасть в точку. Надо выждать и понять, а девушка сама даже не осознавая даст знак, либо поправит прическу, либо заглянет в сумочку или еще что-то в этом роде. Минут через десять так и случилось. Девушка положила развернутую книжку обложкой вверх, поправила прическу и заглянула в сумочку.
- Увлекаетесь поэзией?
Девушка молча взяла книгу, кивнула головой и продолжила читать, ни разу, напрямую не взглянув на Вовку. Вовка примерно прикинул, где девушка читает и продекламировал.
  - Свирепый ветер
Хлестким свистом
Метлами чистит
С черных веток
Черные листья…
Девушка перестала читать, и глядя куда-то в никуда, проговорила.
- Печально до боли, но красиво, разве это не напоминает Блока?
Вовка улыбнулся.
- Ну, вы скажете, разве можно сравнивать? Вы сами подумайте, кто Блок и кто это?
Девушка не глядя на Вовку вспылила.
- А вы, что знаток большой? Вы посмотрите, как человек выражается? А ему было всего 16,  Разве каждый так может?
- Ну, да пацан возомнил себя гением, начитался черти чего. Вы гляньте из него же так и прет Достоевский и Булгаков.
- Нет, вы посмотрите, как он выражает своеобразно красоту пошлости. И она читает отрывок.
Вовка делает вид, что почти не слушает.
- Ну, вот видите, разве он это ни у Гоголя упер?
- Да причем тут Гоголь?
- Как причем? Вы вот читайте дальше.
Девушка читает, Вовка улыбается, он доволен как слон.
- Ну и, что бредятины какой то набуровил .
- Какое вы имеете право так рассуждать, кто вы такой?
- Я-то как раз и имею право.
Девушка не глядя презрительно хмыкнула.
-Вы имеете право?!
- Ясное дело.
- Да, что вам ясно?! Вы хоть понятия имеете, о чем рассуждаете?!
- Вроде бы да.
То-то и оно, что вроде бы.
Она сказала это с таким ехидством, что Вовке стало еще веселей.
-Вот вам Гумилев.
 И она прочитала четверостишье.
- Да-а.
 Протянул Вовка.
- А Рождественский?
И она опять прочитала строфу.
- Ну, это…
Но она не дала Вовке договорить. Не обращая на него внимания и улавливая только его
- Ну, знаете, или что-то в этом роде она выхватывала строки из Доризо, потом перескакивала на Лермонтова, потом читала несколько строк из книжки. Потом цитировала Цветаеву и Мандельштама и опять вычитывала из книжки, потом, каких то поэтов, которых Вовка не знал и опять из книжки. По всему было видно, что девушка знала литературу неплохо и могла спорить.
А Вовка подливал масла в огонь, он знал, чего он ждал, но не дождался. Он все сильней давил на автора этой книги, на его не такую уж дальновидность, на его подражания. А девушка все вычитывала то на память отрывки чьих то стихов, то из книжки сравнивая и объясняя Вовке как это трудно подобрать такую строфу, как это трудно совместить смысл с ритмом и рифмой и много других нюансов которые Вовка знал еще тогда, когда ему было 16. Но в разговоре он не дождался того, чего он хотел.
Люди, находившиеся в электричке, принимали сторону девушки, она столько много знала               наизусть. У нее были такие веские доводы. А парень, просто как бы издеваясь, тоже наизусть читал отрывки стихов из этой книжки. Девушка в азарте просто сразу не придала этому значения, потому, что в основном читала и декламировала она, а Вовка только поддергивал. Потом когда девушка в расстроенных чувствах от того, что она не может доказать, что автор этой книжки тоже настоящий поэт, чуть не со слезами уронила.
Да, что с вами говорить и вообще я вас больше слушать не хочу. И она уткнулась в книжку.
Вовка глядя на нее нежно улыбался.
- Простите меня, пожалуйста, но если позволите, то еще всего один вопрос.
Девушка отрицательно покачала головой, не отрываясь от чтения.
Вовка продолжал примирительно, он знал, какую интонацию предать голосу, чтоб девушка успокоилась. Он прочитал Лермонтова «И скучно и грустно». Читать он умел и знал, что  в чтение вкладывает всю душу, и те, кто его слышат, не могут не прислушаться.
Закончив он вздохнул. Девушка тоже глубоко вздохнула. Ей очень понравилось его чтение.
Такое редко услышишь, да и то  если у настоящих актеров, а здесь простой парень.
Вовка сделал небольшую паузу и задал ей самый важный для себя вопрос.
-А как же Высоцкий, почему вы…
Девушка не дала ему договорить.
- Вы что?! Высоцкий?! Да вы хоть понимаете, о чем вы говорите. Высоцкий это же и она запнулась, впервые за все время разговора пристально глянув на Вовку именно с того времени когда он проговорил о Высоцком. Высоцкий для нее был не превзойденный гений. Она даже и помыслить не могла, что кто-то захочет его сравнивать вот с этим, которого она так рьяно защищала.
Вовка улыбался своей прекрасной добродушной улыбкой, точь так, как он улыбался с фотографии на задней обложке книги, которую читала девушка.
Под фотографией были написаны несколько афоризмов великих древних мудрецов, по которым Вовка старался жить. Правда, у него это еще не всегда получалось.
Девушка смотрела на Вовку широко раскрытыми голубыми глазами, с чуть приоткрытыми губами с приятной помадой.
 Так это вы???
Вовка улыбаясь, пожал плечами.
_ Бога ради извините меня.
Что вы, это вы меня извините за весь этот цирк, но вы были правы.
- Да нет, что вы у вас прекрасные стихи вы настоящий,
И она опять запнулась. Она не знала, что сказать, ведь перед ней сидел автор этой книжки, которого  она вот уже два часа защищала, а он ей доказывал, что ничего хорошего. И вот теперь она так сильно его обидела. Она не знала как быть. С одной стороны она бы убила его  за то, что он два часа издеваясь, смеялся над ней. Как она сразу не разглядела. Она так была увлечена поэзией. Да и с какой стати она должна была его рассматривать, если он больше смотрел в окно и издеваясь наговаривал на себя. Но когда речь зашла о Высоцком он, смотрел прямо на нее, и она впервые четко всмотрелась, в его улыбающееся лицо. Не зная почему, ей стало так больно и обидно и захотелось плакать. Но она выдержала, аккуратно пальчиком убрав от ресницы слезинки. Вовка не ожидал, что такая боевая отстаивающая свое мнение девушка, может так раскиснуть. А ведь виноват во всем он, он ведь все делал специально и она теперь это понимает. Вовке было не по себе, он не знал, как загладить вину, но он прекрасно знал, что все гениальное просто. Он просто  и добродушно взял девушкину руку в свои руки.
- Ради Бога простите меня.
Она улыбнулась сквозь слезы.
Мне скоро выходить и я бы не хотел, чтоб из-за моей дурости, расстроилась такая красивая девушка. Она опять улыбнулась сквозь слезы.
- И давайте для примирения познакомимся, хотя вы обо мне уже очень много знаете, ведь в этой книжке  хоть и не очень большая, но моя жизнь.
Она улыбнулась еще и прошептала.
- И душа.
- А как вас зовут?
- Надежда.
- Прекрасное имя, вы знаете я, всегда пишу с надеждой, что когда-то стану настоящим поэтом.   
Вовка поднялся.
- Ну, мне пора. А знаете, какой я был счастливый, когда вы защищали мою книгу, наверно я все- таки чего-то стою.
- Извините Владимир, но если можно, подпишите книгу.
 Вовка взял книгу, раскрыл и на обложке написал.
«Жизнь прекрасна, особенно когда в ней есть Надежда».
В конце размашисто поставил подпись и вернул книгу девушке.
- Удачи тебе Надежда.
- Вам тоже.
Вовка вышел из вагона, электричка тронулась и плавно поплыла мимо Вовки. В проплывающем окне, стояла красивая, стройная лет тридцати женщина. Левой рукой она держала книжку, прижав ее к груди, а правой чуть приподняв, плавно покачивала на прощанье. Глядя на Вовку, она прошептала.
- Удачи тебе.
Вовка широко улыбаясь, помахал ей рукой и послал воздушный поцелуй.
Электричка набрала скорость, а Вовка шагал по перрону, потом по городу и еще долго улыбался.

                Ночь со 2го на 3е декабря 2012г  Саня.
                А.М.Щагольчин.