Разговор с Богом

(для книги "Волжская чайка". Посвящается любимым крышелазам)

Я жил тогда в счастливом-пресчастливом божием мире. Мог встать на рассвете, выйти на крыльцо и слушать пение птиц до тех пор, пока оранжевые солнечные лучи не становились ярко-желтыми и горячими. Душа моя также постепенно наполнялась восторгом и благодарностью творцу – «Слава тебе, Господи! Да будет воля твоя!» - благая мысль растворяла всё сознание радостной негой. Я блаженно вставал на колени в храме и повторял сердцем: «На всё воля божия», улетал всё выше, ощущая свою покорность и преданность создателю нашему. «На всё воля божия», - говорил я, когда посреди весенней непролазной от грязи дороги у меня ломалась машина, с миром и любовью в сердце ремонтировал её, уже никуда не спеша, наслаждаясь отрешенностью от мирской суеты. «На всё воля божия», - произносил я в телефонную трубку, на другом конце линии плакали, кричали,  моя душа наполнялась скорбью, но крепла вера. Во всем положившись на божью волю, я был счастлив, каждую секунду осознавая, что грешный и недостойный я на ладонях милосердного и любящего творца. Одна библейская истина билась пульсом во мне – мудрые заповеди, ключ к  жизни праведной, остальное – не мне решать в мире Бога, где я всего лишь гость временный и стану прахом земным, главное – сохранить в чистоте вечную душу.

Яшка приехал внезапно, на перекладных – они тушили пожары в Воронежской области. Он настолько не вписывался, в мою отрешенную и гармоничную систему мировосприятия, что я поспешил защититься от той боли, которую он нес, спрятаться, как ребенок - закрыть глаза ладошками, думая, что стал невидимкой. А Яшка не мог быть не на одной волне с собеседником, он опускался в моё счастье и производил там расходящиеся круговые волны, как брошенный в озеро камень. В глазах снайпера отражались сотни смертей, сотни не спасенных и сотни погибших друзей. «На всё воля божия», - пытался вернуть я своё растворяющееся счастье, опускался на колени и молил о спасении заблудших и невинных душ. Яшка был беспощаден, разбивая всё одним лишь словом: «Ответственность». Мы до поздней ночи играли с ним в словесные догонялки. Я прятался от него, он догонялся водкой, тоже стараясь притупить боль.

Яшку шатало, но он одним уверенным движением завел мотор моего байка в последнем своем аргументе: «Садись, ты же считаешь, что на всё воля божия. Но человеку дан выбор. Бог не спасает. Никогда. Спасает только вера. И хватит ли твоей веры для спасения, зависит только от тебя».

И я уже привычно доверился Господу, сел сзади. Яшка с места выжал скорость. Мы понеслись сквозь ночь. И вот тогда вылез предательский телесный панический страх смерти. Почему? Откуда? Ведь если ты полностью доверяешь богу и веришь в бессмертие души, то страха быть не должно. «Господи, укрепи веру мою», - шептал я. Но страх всё усиливался, я понимал, что вера моя ничтожна, оставалось только молиться. И вдруг – как молния, мысль – блаженное стояние на коленях не достойно сына божьего – вера укрепляется в жизни мирской и страданиях мирских, в помощи ближнему, а уйти от всего, положившись на божью справедливость, – это самообман, потому что не святой я, и страх смерти у конечной черты будет ужасен, ибо неукрепленная вера слаба. И всего только безответственным рабом был я всё это время, из малодушия старавшимся избегнуть выбора, бежавшим от тех, кому бы мог помочь, оставляя это на волю бога, не понимая, своим умишком, что возможность помочь, данная мне – это и есть проявление воли божией. И в ночь на байке – это не доверие богу, это малодушное искушение и проверка своей шаткой веры, это вызов – «спасёт-не спасёт». И тогда я понял, что сейчас достоин умереть в страхе и боли, что сейчас Яшка не впишется в поворот или мы попадем под гремящую рядом фуру.

«Не ссы, отец Евгений, - крикнул Яшка,- Я сейчас несу ответственность за твою жизнь. Я не подведу. Доверяй мне». И ещё прибавил скорость. А от этих простых слов «Доверяй мне» я вдруг перестал бояться. Я оказывается верил в Яшку. А бог? Шла перезагрузка системы, ветер размазывал слёзы и сопли «недостойного раба божьего Евгения». Чайкин это понял и мы остановились. Я упал на асфальт и не мог встать – как гной из вскрывшейся раны, выходила из души потаенная боль – выходила сейчас, а не у последней земной черты, за что я был бесконечно благодарен Яшке.

Он присел рядом на бордюр и закурил: «Поднимайся, отец Евгений, наша жизнь – это работа, движение, взращивание души. А через боль воскресают сгоревшие души, не потерявшие изначальной божией искры. Бог уже дал нам все, что мог – он дал нам возможность спасения и маяк истины - частичку себя. Дальше как-то сами, ребята. Бог внутри нас. А остальное – уроки и возможность роста. Не прошел урок – не надейся на божию милость – будешь наступать на те же грабли, пока не поднимешься на новый уровень».

На этом мы расстались. Навсегда. И все слова стали лишними, потому что не хотелось, чтобы они разрушали тишину сердца.