Разрушение статуса-кво

          Вова и Лена уж больно очень любят Запад. Они были рады быть в Литве, ведь там им так понравилось. Там так им было славно, что они поняли, что в Украине нет жизни, что лишь там есть жизнь и там есть отрада для них.   
- Вова, пойми, - начала говорить ему Лена, сидя в баре за столиком, попивая вино, - пойми, друг мой, что мне ничего в жизни не надо: хочу лишь одного – жить в Европе. Мне нужна европейская косметика. Там мне так нравится сидеть в парке, где молодежь рвет подушки. Я помню, как сидела на скамье и любовалась, как молодежь веселится. Перья от подушки летали по всему парку. Так было весело! Эх, быстрее бы Украина присоединилась к Европе. Там люди такие свободные. Вот я вышла из дома тети, я стою у подъезда, гляжу, как на синей скамье сидят европейские люди, на лицах их улыбки, тогда я присела с краю и стала им улыбаться, чтобы они поняли, что я солидарна во всем с ними.
- Как интересно, Лена, я конечно же догадывался об этом, - стал ей отвечать Вова, - в Украине делать нам нечего больше. Нет сомнений, меня так тянет туда, что я готов работать день и ночь, чтобы собрать денег, дабы там жить у твоей тети без всяких проблем. А там найдем работу. Ведь мы так любим Запад. Леночка, как же мы любим Запад!
- Вова, я поднимаю тост за то, чтобы мы вырвались на Запад! – кричала от восторга Лена. - Моя хула на Украину достигла апогея. Ведь там есть все. Рай там. А тут ничего нет. Тут скучно и страшно. Я училась всегда на тройки. Я дитя перестройки. Не люблю Иегову.
      Вова стал грустным. Он вспомнил, как его в детстве крестили в церкви. Он достал свой крест из-под рубашки и показал его Лене.
- Как хочешь, Лена, но я тебя предупреждаю о том, что мне надо для начала избавиться от креста. Хочу быть гражданином мира! Я срываю с себя крест. Хочу напиться, чтобы крест мой утонул в море алкоголя. Запад манит меня.
- Вова, милый, - начала плакать Лена, - тебе ведь пить нельзя. Врачи запретили тебе пить. Мне страшно за тебя, ой, что же будет! Не пей!
- Вот и буду пить, - грозно смотрел на нее Вова. – Я растопчу свой крест. Освобожусь от него, так сказать. Хватит, ведь варвар во мне просыпается. Христиане уничтожили восемь миллионов только в Киеве при крещении. Ведь это Господь так велел. Ведь сам Владимир был один из вождей, который изменил историю Руси в сторону коммунизма. Он лучше знал, что с вами, окаянными, делать дальше, ведь он был умней пойди нас всех с вами.
- И мы так можем сделать, - взволновано верещала Леночка, - мы так сделаем свой прорыв в сторону Запада. Я буду Малкой. Я же не буду украинской бабой, которая печет блины и рожает детей. Тору учила с детства я и поняла, что нет ничего плохого в том, что Запад указывает миру, как жить. Без них мы бы ничего не смогли – они работу нам дадут, людям из стран третьего мира.
- Да, да, - смеялся пьяный Вова, - нет ни эллина, ни иудея. Это ж интернационализм. И пусть народы гибнут, отказываются от своего прошлого в угоду новому мировому порядку! Ведь христианство – коммунизм - единое мировое правительство. Отлично! Запад зовет меня и тебя. Вся власть от Бога, потому-то и нечего хулить Запад
- Вова, давай уж, помолись там за меня по-тихому, дабы я узнала путь истинный. Чтобы мне Запад дал приличную работу. Чтобы у меня была машина и особняк в центре Парижа. Ведь это так легко, чего уж там проще! Я давно уже не живу в 90-ых годах, не хожу в ателье, не шью себе одежду на швейной машинке, а все потому, что я покупаю одежду на секонд-хэнде, а откуда она здесь берется? Правильно – с Запада!
- Да, Леночка, конечно же, я вот хочу комфорта, да побольше, вот в Европе я ощутил по полной программе, что есть благо для меня. Это комфорт и красивые вещи. Все лучшее с Запада пришло на Русь. Но на Руси жить нельзя. Едем в Европу!
      Тут Вова сделал страшную гримасу, и голос его стал таким медленным и грозным в этот момент. Он выдавил из себя, словно бы это были последние в его жизни слова:
- Не было на Руси ничего! В конце концов есть Тора, Новый Завет – это истина, а остальное – это лишь отражение этого знания о Боге едином творце. От Иоанна – «и возлюбил Б-г мир так, что…». Видишь, как Б-г возлюбил мир – весь мир. Но я утопил свой крест в стакане вина. Я еду на Запад за лучшей долей. Тут я прозябаю и теряюсь во мраке. Я мечтаю о теплой котлете, отличной квартире, машине, конечно же, о бассейне своем личном, вертолете.
        Было часов одиннадцать утра. Лена с Вовой спали на скамье у реки. Им снился общий сон. Во сне они бродят по Бродвею. Америка так манила их своим гнилым блеском. В каком-то русском кабаке они поели блинов с черным чаем. Потом они вышли на улицу, скамейки были пусты на площади у памятника Вашингтона. Потом они зашли в чей-то гараж и завели мотоцикл и пока мотор грелся, они ощущали, как в их головах кто-то крутит магнитную пленку на воспроизведение: кто-то записал их разговор в украинском баре, и теперь они слушают то, что говорили ночью. Они слушают его и удивляются тому, что так сильно молились на Запад. Ведь ясно им во сне теперь стало, что Америка гораздо лучше, чем Европа.
       Когда ребята проснулись, то Лена тихо промолвила, глядя на то, как кошки пьют из реки, как старики бродят по берегу и тихо вздыхают от радостного ощущения того, что скоро покинут эту землю.      
- Хорошо там, где нас нет. Теперь я чувствую себя молодой, словно мне двадцать лет, а тебе пятнадцать, но на деле, мы те самые подростки, что и в те перестроечные годы.
      А Вова вспоминал, что только что видел сон, в котором Христос говорил ему с безграничным понимаем сути мироздания: «Я путь и истина. Придите ко мне все жаждущие. Никто не приходит к Отцу, как только через Меня. Какие еще нужны доказательства? В твоей башке кипит жажда наслаждений. Иди в храм, молись, кайся, может быть тогда твое сердце очистится от скверны и ты сможешь лучше зреть мир, который Б-г создал. Иди домой. Тебе пора есть блины и пить чай. Пора тебе лезть на колокольню и бить изо всех сил в колокола. Конец света давно уже наступил».
       После этого сна Вова пошел в монахи, он нашел приют в одном из монастырей, что ютился на одном острове среди бескрайней равнины Руси. Лена же уехала к тете в Литву, где работала в теплицах. Там она собирала клубнику, красилась модными красками.