Аферистка. Часть 1. Глава 7

     Сказано в пословице: "Не было бы счастья, да несчастье помогло". Видно Рубцова Бог, в отличие от Елены, не считал совсем уж пропащим – когда жизнь, казалось, доходила до самого края, Вседержитель подбрасывал ему какую-нибудь палочку-выручалочку. Так и теперь, бытиё, казалось ему, дошло до последней точки: закончилась так бесславно морская "эпопея"; в очередной раз произошла стычка с "благодетелем" Лёхой. Они с Русланом как-то искали Елену Алексеевну, а Станислав не смог вразумительно ответить, где она в это время пропадает, и бандит с перекошенным лицом приставил нож к его груди и прошипел:
     - Я тебя сейчас вскрою!
     - Да  вскрывай! – бросил Рубцов,  ощущая, как  остриё ножа довольно  чувствительно  пытается  проткнуть  кожу в  районе солнечного сплетения. Но  Лёхе, видать, ни к чему было  лишнее "мокрое" дело – он просто хотел покуражиться...
     Одним словом, когда опять подступила к горлу безнадёга, а действительность доводила до такой трясучки, что Станислав на не желающих слушаться ногах поплёлся в ближайшую аптеку и попросил каких-нибудь успокоительных таблеток, начав глотать их, впрочем,  без особого успеха, однажды под  вечер подъехала ко двору машина. Из неё вышел навстречу выглянувшему из калитки Рубцову человек и заказал ему... Нет, это был не пушкинский "Чёрный человек" и заказал он не реквием – он попросил Рубцова сделать партию инструкций к электроинструменту с соответствующими схемами и рисунками, пообещав неплохо заплатить. Незнакомец передал Станиславу образцы аналогов – всего около полусотни наименований.
     - Ого! – только и произнёс Рубцов, – Да тут работы месяца на три.
     - Меня  устроит  такой срок, – был ответ – Я буду платить Вам по двадцать тысяч в месяц – итого шестьдесят тысяч за три месяца. Мне нужны качественные инструкции на трёх языках – русском, английском и немецком. Вот задаток – зарплата за первый месяц, – и благодетель, вынув бумажник, отсчитал двадцать хрустящих тысячных купюр – Расписок не нужно, мне Вас рекомендовали как достаточно порядочного человека. За первой партией я приеду ровно через месяц, – с этими словами незнакомец сел в машину и уехал, оставив Станислава стоять у калитки с раскрытым ртом.
     Рубцов не стал гадать, кто дал визитёру такую лестную характеристику на него, прошептал только про себя: "Слава тебе, Господи! Спасибо, что Ты есть!" Войдя в дом, на немой вопрос Елены спросил:
     - Сколько ты должна за паспорт?
     - Пять тысяч.
     - Боже  мой, и за эти деньги ты заложила документ! А вдруг по нему уже получили кредит, который тебе  придётся  выплачивать? Да  таких  случаев  хоть  отбавляй! В общем,  вот  тебе пять тысяч, завтра паспорт должен быть дома!
     Елена в ответ только всхлипнула и бросилась целовать Рубцова.
     - Ладно, ладно, – проворчал он, – сначала паспорт верни... – его нисколько не расстрогал порыв Елены Алексеевны – что-то внутри застыло, свернулось и упало на дно души то ли камнем, то ли куском льда.
     Жена подала на развод, о чём Станислава известили по почте, приглашая к мировому судье – хорошо, что не в суд. Слава Богу, там никого кроме Светланы не будет!
    На следующий день он явился к назначенному времени в здание суда и нашёл кабинет мирового судьи на первом этаже. Светлана была уже там. Он кивком поприветствовал её. Был спокоен, только уши почему-то слегка заложило, поэтому, когда в кабинете, куда их обоих пригласили, судья, миловидная женщина лет тридцати пяти, спросила его, есть ли у него какие-либо возражения против иска жены, он только после повторения вопроса ответил отрицательно.
     - Будете ли Вы подавать заявление на раздел имущества? – спросила судья.
     Он видел боковым зрением, как при этом напряглось лицо Светланы:
     - Нет. Я с женщинами не воюю. Пусть всё остаётся Светлане Петровне и детям.
     Рубцов чисто механически подписал какие-то бумаги, равнодушно выслушал сообщение, что бывшая теперь уже жена на алименты в пользу младшей дочери подавать не будет. "Какое благородство!" – пронеслось в его голове, и неожиданно в памяти всплыл выпускной вечер дочки. За неделю до этого он звонком по телефону вызвал её из дому, дожидаясь в квартале от него, и подарил ей сотовый телефон, сказав: "Это тебе по случаю окончания школы". На выпускной вечер, проходивший в здании Дворца культуры, он пришёл сам, так никем и не приглашённый, сел где-то в двадцатом ряду с краю и наблюдал оттуда, как дочка появилась в зале в окружении старшей сестры, жены и тёщи. Вся их  компания  разместились в треть-
ем ряду. Может быть, они и заметили его,  однако  виду  никто не подал. Дождавшись, когда дочка в нарядном платье – жена-рукодельница постаралась – вышла на сцену и получила из рук директора школы аттестат зрелости, он тихонько встал и вышел на свежий воздух под ласковое вечернее июньское небо, на котором уже ясно видны были сквозь начавшую фиолетоветь с восточной стороны синеву, россыпи звёзд. Ему очень не хотелось, чтобы кто-нибудь видел, как по щекам  полуседого мужика стекают слёзы...
    Он знал, что младшая собирается поступать в тот же, теперь уже не институт, а университет, который закончили и он сам, и старшая дочь. Знал, что на поступление надо будет потратить тысяч пятьдесят-семьдесят. Таких денег у него уже не было: урожай потрачен на выкуп Елены из заточения, аванс благодетеля – частично на выкуп паспорта, оплату квартиры, ну и на текущие расходы пришлось половину оставить, так что пришлось через друзей – они у него ещё водились в небольшом количестве – оформить кредит в банке на сорок тысяч. Вместе с деньгами Рубцов передал своей любимице сберкнижку, пообещав после того, как она поступит, перечислять на её счёт ежемесячно по тысяче рублей. Пока так, а там видно будет.
     Работа над заказом отнимала много времени – он сутками просиживал за компьютером, терзая "Фотошоп", текстовый редактор и программу-переводчик. Если с английским, который с институтских врёмён знал неплохо, было ещё куда ни шло, то немецкий давался туго, но всё-таки дело подвигалось. Было и такое – просидел раз за компьютером больше тридцати часов  кряду,  да  так,  что  под  конец  работы  пальцы  уже  на "мышке" закостенели и он какое-то время не мог их ни согнуть, ни разогнуть.
     И снова Елена умудрилась натворить дел – на этот раз скандал получился с хозяином их съёмной квартиры. Оказалось, что его вызвали в "Электросети" и сообщили, что за электроэнергию квартиросъёмщица не платила почти полгода, в результате чего пени набежало ничуть не меньше, чем задолженности. Чёрт знает, куда она девала эти деньги: вроде в доме не прибавлялось, долгов не убавлялось, а денег не было!
   Одним словом, однажды, придя домой, они обнаружили квартиру закрытой. Пришлось идти к хозяину на другой конец города – там-то  и  выяснилась  вся эта беда. Хорошо ещё, что
заказчик буквально накануне забрал партию инструкций и заплатил вперёд за следующий месяц. И Станислав выложил почти все  деньги  за  электроэнергию  и  квартплату  за  месяц вперёд, в течение которого они должны были подыскать себе новое жильё и освободить квартиру. И сколько его ни упрашивали, хозяин квартиры упёрся и был непреклонен. У Рубцова другого выхода не было – на квартире оставался компьютер, единственная чего-то стоящая ценность, который был теперь его кормильцем, поильцем, отдушиной в очень редкие минуты отдыха и половиной головного мозга. Однако, прошло совсем немного времени, как он однажды в одночасье лишился и этой части себя...