Дым

    На самом деле морфий не даёт больному успокоения. Томительная иллюзия, что боль когда-то прекратится. Тёпло-склизкие, как тараканы, сны без снов о крови и безумии. Он аккуратно прокалывает мою кожу - и я вдыхаю влагу, раскуриваю шприц, я расцарапываю психику психа твёрдыми подпаленными ногтями и вжимаю башенку сизого пепла в готовое к этому худое полуженское плечо. Не остаётся и следа в моей чистой раскалённости. Ты честен, Грегор. Ты не врёшь мне о том, сколько я ещё не буду жить и когда же наконец мой узкий дешёвый гроб проглотит меня с ног до пепельно-пыльного хохолка на макушке. Судорожно жующие нас кладбища - вот что мне снится, и ни дна, ни просвета. Я где-то между двух половин самого себя, Грегор, и я боюсь любой ретроспективы, потому что в прошлом есть складчатые корично-душные юбочки, полупросохшие улочки, кольцо моего отца - я целую его с притворным трепетом, слишком поздно он стал настоящим, Венгрия, странная деревушка, яблоко, переброшенное из руки в руку с точностью двухлетнего жонглёра. Хруст стекла и точечно-нервная истерика шрамов в левой ноге, переломы тазовой кости и много-много капельно-формальдегидных запахов. Я ощущаю себя бабочкой, опоённой эфиром, светом, пойманным в зеркальную шкатулку, - и Лаура поёт обо мне реквием, собирая коричнево-светлые волосы в непонятного вида деликатный пучок где-то между затылком и макушкой. Ты говоришь, что она хранит моё кольцо - она может забрать палец, руку, честно, мне плевать. И не потому даже, что я так сильно её люблю. Люблю я глухонемые фильмы со знакомыми лицами и венский мрамор, а здесь - женщина с прожилками на лице, с подагрой в суставах и карим оцепенением в дымных лёгких, в тёплых пыльных ресницах. Люблю ли я её? Нет. Но пусть пальцы её запомнят мои пальцы и пусть ветер станет мной - только не кричать, ворошить костры, вершить чахотку для влажного красно-серебряного неба и думать. Просто думать о тропинках в извилистых жилках чужих садов и собственных слабых рук. Погружаясь в себя, я прошу дно только об одном - не забыть взять с собой клетчатый зонтик, чтобы было чем укрываться от солнца, когда я поднимусь к нему слишком близко.