Памятная доска веры хоружей

   В Советском Союзе умели  "делать героев" (впрочем, как и врагов), и люди одаренные, особенно "по пропагандистской части", отлично владели этим мастерством.
   Эта мысль мне часто приходила в голову, когда я, в очередной раз размышляя над трагической судьбой белорусского поэта, писателя и киносценариста Анатолия Вольного (он был репрессирован в 1937 году), ныне абсолютно забытого в республике, вспоминала одну из его подруг - Веру Хоружую.
   О Хоружей в Беларуси помнят, ее именем  названы улицы во многих городах страны, и иначе как славной дочерью белорусского народа ее не называют. Так была названа книга, в которой были собраны воспоминания о ней и ее "Письма на волю", посланные ею из польской тюрьмы, в которую она попала в 1925 году как секретарь подпольного комсомола Западной Белорусси, для создания которого и была послана на работу в Польшу в 1924 году.
   Часть этих писем, как мне удалось выяснить, была адресована Вольному, в которых она вспоминала о встречах с ним, грустила, а то и негодовала поведением друга, поверив неким слухам, доходивших до нее с воли.
   "Письма на волю" впервые были изданы еще в 1932 году, и рецензию на нее в газете "Правда" написала Крупская, ставя Хоружую в пример молодежи как образец несгибаемой революционерки.
   Хоружая просидела в польской тюрьме семь лет, потом она попала в число тех, кого СССР обменял на  польских заключенных. Встречали ее как героиню, ведь к этому времени Хоружая уже была награждена орденом Трудового Красного Знамени, "главный поэт"  республики Михась Чарот посвятил ей стихотворение. И,конечно, свою роль сыграли "Письма на волю".
   Но потом Хоружая как бы исчезает с горизонта, оказывается на Балхашстрое ( с чего бы это?), и лишь спустя годы после Великой Отечественной войны в газете "Правда" появляется очерк собкора "Правды" Ивана Новикова, который описывает Хоружую как героиню, которая оставила маленьких детей и ушла в ... Витебское подполье, где и погибла.
    Хоружей присваивают звание Героя, отныне она - "официальная героиня", и на этот раз уже прочно  заняла отведенное ей место.
   Но что же все-таки происходило с Хоружей в период после выхода из пол и Комсомола Западной Белоруссии  об этом умалчивалось. Даже те, кто хорошо знал Хоружую, предпочитали молчать, и даже тогда, когда об этом, казалось бы, уже можно было говорить.
   И вот недавно на сайте "Белорусский партизан"  я "наткнулась" на очерк из двух частей, написанный журналистами Людмилой Селицкой и Вячеславом Семеневым, и основанный на архивных данных. Первая называется "Ошибка Веры", вторая - "Ордер номер тридцать семь".
   Прояснилось многое, но далеко не все, и появились новые вопросы, но не у авторов, у меня. Оказывается, "ошибкой" Веры авторы называют ее якобы наивность и излишнюю доверчивость при даче показаний польскому жандармскому следователю, когда ее арестовали. В частности, она сразу призналась, что заслана в Польшу из СССР, раскрыла псевдоним одного из подпольщиков, навела на явочную квартиру.
   Авторы очерка считают, что такой ход Хоружей можно расценить  как "умение обратить на свою сторону противника" и "назвать другим словом"(правда, каким, не уточняют).
   У меня же возникает мысль:не потому ли и писала Хоружая свои сверхгероические письма, что хотела похоронить под ними "ошибку"? Как опытный пропагандист (она окончила в ранней юности партшколу и работала в отделе пропаганды ЦК комсомола Белоруссии, который возглавлял Анатолий Вольный) она хорошо знала силу слова и умело лепила нужный образ.
   Невольно возникает и вопрос о том, каким образом эти письма попадали на волю? Неужто тюремной администрации был безразличен их революционный пафос?
   По возвращении в Минск Хоружая, по утверждению авторов очерка, рассказывает о своей "ошибке" своему мужу (видимо, гражданскому) Скульскому, который был одним из секретарей Компартии Западной Белоруссии, потом поведение Хоружей заслушивают на бюро, ее исключают из партии и заставляют отказаться от ордена за недостойное поведение.
   19 декабря 1934 года Хоружая пишет в Президиум ЦИК БССР:"Есть партийное решение о моем поведении во время ареста, лишающее меня права на такую высшую награду, я считаю своим долгом вернуть врученный мне орден".
   К заявлению Хоружей прилагалось и письмо Скульского, в котором, в частности, говорилось, что Хоружая сознательно утаила от партии службу в польской полиции своего отца.
   Орден у Хоружей изымают, из партии исключают, правда, менее через год восстанавливают и отправляют на Балхашстрой, а в 1937 голу арестовывают как польскую шпионку, два года держат в тюрьме Минска, а в августе 1939 года освобождают.
   Хоружей повезло:Скульский и другие ее "недоброжелатели"  были расстреляны  к этому времени как враги народа, прежнего руководителя НКВД сняли, заменив Берией, а,главное, на сентябрь намечался освободительный поход в Западную Белоруссию, и нужны были кадры.
   Хоружую направили на Полесье "всего лишь" инструктором райкома партии, но она и этому была рада. Остальные этапы ее пути широко известны и разрекламированы.
   Авторы очерка в бедах Хоружей после выхода из тюрьмы винят Скульского. Ведь дело Хоружей завертелось после того, как она ему доверилась, рассказала об "ошибке".
   Но, может, есть смысл поставить вопрос по-другому? А почему она поспешила рассказать о ней? Может быть, хотела скрыть и какие-то другие "ошибки"? Или  о разных ее "ошибках" на воле давно знали, и никакие "Письма на волю" не смогли их затушевать?
   И почему Хоружая так безропотно подчинилась и отдала свой орден?
   Очевидно, ответы на эти вопросы могли бы дать польские архивы. Но кто будет в них копаться? Да и зачем? Героиня создана, героиня прорвалась,- надо отдать должное, во многом благодаря своему умению говорить зажигательно о своей преданности партии и советской власти,- на то место, на которое метила с юности. И успела написать и передать на волю письма и из Витебского подполья, тем самым завершив свой героический образ самолично.
   Кстати, улицу Веры Хоружей в Минске предваряет памятная доска:"Улица названа именем замечательной дочери белорусского народа Героя Советского Союза Хоружей Веры Захаровны, организатора коммунистического подполья в г.Витебске в годы Великой Отечественной войны".
   Таким текстом Вера Хоружая наверняка осталась бы довольна.