Дедушка

ДЕДУШКА

   Сергей Александрович Родионов – мой дед по матери, всю свою сознательную жизнь прожил в Москве. Родился в деревне Клепальники Зарайского района. Потомственный портной, его отец и дед тоже были портными высшего класса. Они в те далекие времена были крепостными портными и обшивали своих хозяев и тогдашнюю помещичью элиту. После того, как помещиков прогнали, они ходили по окружным городам и селам, выполняя самые сложные заказы.
В февральскую революцию дедушка участвовал на баррикадах на Красной Пресне, после разгрома революции, некоторое время скрывался от царских властей в Зарайском районе деревне Ильицыно.
   Сергей Александрович в молодости был призван в армию и воевал. В Первую империалистическую войну был ранен, имел контузию и, после лечения в госпитале, остался жить в Москве. В жены взял мою бабушку Ольгу Ильиничну Ломову из деревни Бавыкино.
Жил дедушка Сергей на Цветном бульваре в доме номер 23, квартире 5. Во время войны вместе с дедушкой проживали дочери Татьяна  и Анастасия – моя мама, ну и, конечно же, я, не считая кота Марсика. Папа служил в армии и приезжал очень редко на короткое время.
Одно время дедушка работал в Государственном Академическом Большом Театре – шил костюмы для артистов ГАБТ-а. Участвовал в качестве статиста на спектаклях, в которых пел Шаляпин. Во время войны дедушка продолжал работать там же, но клиентура несколько изменилась в связи с обстановкой в стране – больше стало поступать заказов на изготовление шинелей, в основном для генералов и адмиралов. Почему я так уверенно говорю об этом, потому, что дедушка работал портным на дому, ему было разрешено это делать по лицензии, выданной властями, в связи с перенесшими ранениями, а я все это наблюдал со стороны, сидя на кровати или играя на полу.
   Дедушка до Великой Отечественной Войны работал в ТОРГСИНЕ, а после войны в Московском Доме Моделей на Кузнецком мосту по пошиву мужской верхней одежды. Шил пальто и фраки для артистов, клиентами у него были артисты Москонцерта. К нему приходили на примерки такие знаменитости, как Бунчиков, Утесов бывали также и Лемешев с Собиновым.
Хочется вспомнить один забавный эпизод. Я у кого-то из ребят увидел пальто с несколькими карманами и попросил дедушку сшить мне такое же. Дедушке все было не до меня: то работы много, то материала нет, все как-то недосуг. Я стал настойчиво просить, расплакался. После этого, дедушка выкроил время и сшил мне такое пальто – с четырьмя карманами снаружи и двумя внутри. Тут, конечно, моему счастью не было предела.
   Дедушка был удивительным человеком! За все время совместного проживания я никогда не слышал от него, что бы он повысил голос на кого ни будь, не говоря уже о плохом лексиконе. Воспоминания о нем складываются из того, что он был со мной трогательно нежен. Частенько я просыпался оттого, что он меня гладил по голове рукой или как-то необычно прикасался губами к голове и, выдыхая воздух, издавал тихий звук.
Он был страстным охотником, имел два охотничьих ружья и очень любил охотничьих собак. Когда мы с ним гуляли по Цветному бульвару и нам попадались собаки, то дедушка всегда с каким-то особенным серьезным интересом рассматривал собаку, отмечая ее экстерьер и по отдельности длину ног, величину лап и какой у нее хвост.
Однажды мы повстречали недалеко от Уголка Дурова крупного серого дога. Дедушка цокал языком, удивляясь лапам собаки. Он говорил: - Лапы то, лапы то какие, как блюдца!
Мы с дедушкой обходили в округе все кинотеатры, много раз ходили в Уголок Дурова, цирк, где он всегда восхищался выступлением Карандаша (Румянцева). Говоря о цирке, вспоминается номер с участием Карандаша, когда он, сидя на мешке,  о чем-то балагурил, то его спросили: - на чем это ты всё сидишь? А Карандаш ответил: - Москву от голода спасаю. Его переспросили: - А почему? В ответ прозвучало, что вся Москва сейчас сидит на картошке. Клоун Румянцев пострадал за такую шутку и несколько лет томился в заключении. После того как Карандаш опять появился на арене цирка, после освобождения, мне снова приходилось его видеть на представлениях, но даже я, в то время еще совсем несмышлёный, отметил, что веселья в его юморе намного стало меньше.
   Дедушка был веселый человек, любил шутки, умел пошутить.
Мне очень нравилось быть с ним в деревне. Мы брали с ним собаку и ружье и ходили по лесу, но я совсем не помню, что бы он приносил дичь. Частенько ходили по грибы. Однажды мы набрали много груздей, даже все не смогли собрать. Но после этого у нас появилась в засолке целая бочка груздей, которые лежали под гнетом крышки от бака и камня. Я почти каждый день, еле доставая до края бочки, пробовал эти грибы, так что у меня в памяти остался весь процесс засолки – от горьковатого до ароматно соленого.
Невозможно не вспомнить привычку дедушки ходить на Центральный рынок. Он шагает не торопясь, внимательно  присматриваясь к тем вещам или продуктам, которые ему хотелось приобрести.  Он был высокий человек, и когда мы с дядей Костей однажды были  на рынке, то увидели его издалека – над толпой возвышалась его голова в светло коричневой шапке. Он очень любил покупать соленое свиное сало, оно у него всегда висело в свертке на веревочке за окном. Бывало, достанет сальца и приговаривает: - Это из Рязани хлебом кормленое, а это из Тамбова, на картошке росло. Часто бывало, проснешься утром, а у твоего носа уже яблоко лежит, большое, красивое.
Однажды перед новым годом дедушка купил свиную голову для холодца. Бабушка сварила холодец и поставила студиться на подоконник. Разложила так красиво ушки, нос в виде пятачка и вообще здорово. На утро проснулись, а у гордости всего холодца – половина носа съедено, и кот Марсик как-то виновато сидит в углу. Пришлось коту доедать вторую половинку носа поросенка.
   Приятно иметь в памяти предков, которые оставили след на добрую память на всю жизнь своим детям и внукам.