Глава 22. Скворец по имени Жора

      Вернусь в своём повествовании к братьям нашем меньшим. Каждую весну к нам во двор прилетали скворцы. Сразу скажу, что практически не было ни одного дома, хозяева которого не привлекали бы этих неугомонных и шумных жильцом специально построенными для них скворечниками. Так было заведено, строили дом и тут же мастерили и приколачивали повыше, чтобы не достали кошки, скворечник. Прилёт начинался с войны. Домики были заняты воробьями и те не хотели сдавать своих позиций. Сначала было много крика с обеих сторон, затем скворцы приступали к практическим действиям, выбрасывая имущество захватчиков. К вечеру всё успокаивалось, победа была на стороне хозяев и они начинали вить своё гнездо, таская травинки, пушинки и палочки неустанно ныряя внутрь и тут же опять летя за строительным материалом. За ними так интересно было наблюдать! Затем, когда быт был обустроен, временно наступала тишина. Вдруг, как-то незаметно начинаешь понимать, что в скворечнике что-то происходит. По требовательному писку, по мечущимся родителям становиться ясно, что у птиц прибавление. Малыши растут очень быстро, так что вскоре на фоне круглого летка начинают мелькать, желая высунуться, их пушистые головки с раскрытыми, непомерно большими, жёлтыми и всегда орущими голодными клювами. Родители в этот период, буквально снуют, но, видимо, деткам всё равно мало еды и они, теряя осторожность, высовываются из скворечника. В такие дни происходят трагедии, невосполнимые для птиц. Некоторые птенцы вываливаются и их тут же хватают терпеливо дежурящие внизу кошки. Напрасно скворцы барражируют над ними, пытаются клюнуть - тщетно. Вот в такой день, как - то весной, мы, работая с мамой и папой в саду - увидели подобную картину, но в этот раз сумели спасти птенца, закричав и захлопав в ладони. Кот был соседский, охотился на чужой территории и посчитал, лучшим для себя ретироваться. Если бы мы в тот момент вспомнили о превратностях судьбы, то сильно бы по этому поводу не радовались. Мы нашли коробочку, обложили её ватой и поместили птенца, которого нарекли - Жора. Папа копал ему червей, мама давала творог и как цыплятам, мелко рубленое яйцо, а я носила травку. Жора быстро рос, понимал своё имя, знал свой дом, смело вылетал через открытое окно в сад, но на призыв всегда возвращался, откликаясь при этом голосом. С нашим старым и хитрым котом Рыжим вопрос о сосуществовании был решён раз и навсегда. Папа сажал Жору на голову или перед носом Рыжего и грозно говорил: «Нельзя!». В дальнейшем, когда Жора выхаживал перед спящим или притворяющимся котом, у того даже поползновения, чтобы схватить его, не было. Лето уже подходило к концу, и как-то раз ранним утром, когда хозяйки выгоняют коров в стадо, Жора залетел в соседский двор и самонадеянно стал прохаживаться перед носом того самого кота, добычей которого он чуть не стал во младенчестве. Нервы у того не выдержали, нахальства подобного он не потерпел, к тому же ему, как Рыжему, не грозили, короче - мы потеряли Жору. В последствии, в другие годы, мы тоже подбирали птенцов, но такого больше не было.
   Я уговорила мужа сделать и на даче скворечник. Ведь птицы в саду - это радость, плюс польза. С нетерпением я ждала заселения, но домик оказался пуст, даже воробьи не решились в нём жить. В чём дело, неужели и в психологии птиц за каких-то пятьдесят лет что-то изменилось, или они, предчувствуя небывалую засуху этим летом, предпочли остаться на воздухе?