Мокруха гл. 3 Груздь

Вор в законе Игнатюк свою кликуху Груздя получил за исключительную любовь закусывать водочку солёными грибками. На малинах, кто не знал его в лицо, он находился быстро. Где стояла банка или тарелка с солёными грибами, значит, рядом был и Груздь, если он присутствовал здесь вообще. В своём мире его очень уважали за то, что он всегда работал только в одиночку, был настоящим мастером своего дела и секретами своего мастерства никогда и не с кем не делился. При этом, не болтал никогда попусту и в чужие дела нос тоже не совал. С барыгами, за редким исключением, предпочитал не связываться, потому как, его товаром были кошельки, сумки, а значит, живые деньги. Ни к чему ему были барыги, хотя в редких исключениях, когда похищенный товар мог относиться к ценным безделушкам, он всё же шёл к ним и сбывал товар, не торгуясь, за что прославился среди них как честный и не жадный вор.

Работать Груздь предпочитал только в переполненных автобусах и трамваях. Троллейбусы старался избегать и вот почему. Однажды он удачно вытащил кошелёк у одной дамочки в троллейбусе и спокойно направился к выходу. Всё шло как по маслу. По упругому кошельку он ощущал себя уже в шоколаде, пока не прикоснулся к поручню на выходе. Тут-то его и шандарахнуло внезапно появившимся током и он потерял сознание.

Откуда взялось напряжение на поручне, никто знать не мог, даже водитель троллейбуса, который через открытую дверь пытался прийти на помощь и, которого тоже шибануло, но током гораздо меньшей силы. Повезло. Видать, Бог так распорядился – наподдать сначала Груздю за его грешки, а потом малость и водителю заодно, чтоб за техникой своей смотрел лучше и не надеялся только на небеса. Тогда та дамочка, которую Груздь гопстопнул, по причине высокой сознательности и роковой случайности оказалась в числе первых пассажиров, пришедших Груздю на помощь. Да, в жизни так бывает. На Грузде ведь шапка тогда не горела, что он вор. И надо же, к своему удивлению, она вдруг и заметила свой кошелёк, неожиданно вывалившийся из кармана куртки вора.

Вот так и отправлен был Груздь в одну из очередных своих ходок. И поделом. Но не прошло и года, как по амнистии его и выпустили. На радостях Груздь, яростно тогда выбивал кулаками из своей груди нарный ещё воздух, обещая всем начальникам начать новую и честную жизнь, но все его обещания продлились только до первого трамвая. Потом были кражи и в автобусах, но в троллейбус Груздя было теперь не затащить.

И другие виды «работы» его тоже не интересовали всё по той же причине – не везло ему в них. Так, в Чите сразу после выхода с кичи он чуть было не загремел обратно туда же. На базаре, где Груздь хотел купить немного еды в дорогу, он не удержался и умыкнул у зазевавшейся торговки кошель с выручкой. Сработано было чисто, но через две секунды за своей спиной он услышал дикий рёв, нисколько не похожий на женский голос: «Ограбили! Держите вора!». Вот тут-то и загорела шапка на нём. У Груздя после такого душераздирающего крика кроме шапки на нём загорелось всё и…, даже, земля под ногами. Он уже не помнил, почему он не удержался, и не выдержали его нервишки…, почему дал дёру. Скорее всего, от длительного застоя и утери навыков.

Бегал Груздь хорошо, но, ослабленный недавним лежанием на нарах, он чувствовал по топоту ног, что его догоняют. Казалось, что все торговцы сорвались с рядов в погоню только за ним. Он на миг представил себе весь ужас расправы озлобленной толпы и понял, что его вряд ли доведут до ментовки, а порешат здесь же на месте, попросту растерзают, утрамбуют и…, выбиваясь из последних сил, прибавил прыти. Но ноги, как назло, не слушались. Толпа настигала. И вот тогда он и применил старый воровской приём, подбросив вверх и чуть в сторону кошель, а сам проворно нырнул в противоположную, в первую, попавшуюся на глаза дыру в подворотне, и… был таков. Это его и спасло. Толпа бросилась к кошелю, но денег там конечно уже никаких не было, и вора тоже след простыл. В толпе сразу появился мат-перемат, все разом загалдели, поучая друг друга задним числом. Но, как говорится, после драки кулаками не машут. Воришка и денежки с ним уплыли безвозвратно.

Но долго ещё пришлось Груздю выбираться дворами от базара. На вокзал хода теперь не было. Там уже наверняка ждали. Его теперь многие запомнили и могли нарисовать. Это означало, что при поимке он летел бы снова ясным соколом прямо на неостывшие нары. От возможной погони ему пришлось долго ещё скрываться и выходить из города, выбираться из тех голодных и холодных мест на запад, благо деньги теперь были. И вот с тех пор Груздь окончательно стал работать только в переполненных автобусах и трамваях.

На этот раз свою добычу он спроворил мастерски. Выйдя из трамвая, он, не спеша, направился в городской сквер. За своей спиной он не чувствовал никакой опасности и поэтому, пройдя до первой же пустой скамейки, что находилась возле клумбы цветов, он как ни в чём ни бывало, спокойно притулил свой зад на ней и… осмотрелся. В сквере было тихо, пели птички. «Дура…, соплячка, даже не вякала», - ухмыльнулся Груздь и наконец-то открыл кошелёк, вынутый из сумки. И тут лицо фортового вора превратилось сразу же в кислую мину. В кошельке его ждала не удача в виде трёшек, пятёрок и красненьких с голубенькими, а сплошное унижение. Украденного содержимого не хватало даже на бутылку водки. Груздь громко и смачно выругался и сплюнул.

Ну, может, в сумке хотя бы пожрать чего-нибудь найдётся, - подумал он и запустил свою пятерню на её дно. Когда его пальцы почувствовали что-то холодное, в его сером веществе возникли ассоциации, что там наверняка находится колбаса, мясо или, не дай Боже, замороженная рыба. Колбасой не пахло, мясо было в городе в дефиците, значит, что-то рыбное. Во всяком случае, запаха сыра он не чувствовал. Нет, ему сегодня с утра явно не фартило, но любопытство взяло верх, и он стал медленно разворачивать пергамент с холодного предмета. Когда был снят последний моток бумаги, Груздь решил посмотреть на украденную вещь поближе, и вытащил её из сумки. То, что он увидел, его привело в леденящий ужас. На мгновение у него потемнело в глазах, и всем его телом овладел трясун. Теперь ему явно не хватало воздуха, а к горлу стала подкатывать первая волна рвоты. Знамение! - подумал Груздь, - Господь меня наказывает, - и перекрестился несколько раз. Но трясун не проходил, и карманник продолжал неистово креститься.

Сегодня впервые он крестился не так, как всегда, обманывая зачастую своих же «честных» воров и приговаривая, при этом, «век свободы не видать», а как настоящий верующий. «Прости мя, Господи» и ещё «Я больше не буду!!!», - судорожно повторял он, крестясь, а что «не буду» объяснить был не в состоянии. То ли он больше воровать не будет вообще, то ли не будет воровать только в трамваях этого маршрута или он, таким образом, просил просто Господа, что бы тот прогнал от него нечистую силу. Потом он быстро запихнул содержимое украденного вместе с кошельком обратно в сумку, и забросил её в самый центр цветочной клумбы. Потерев ладони рук о брюки, он, не оглядываясь, побежал прочь с этого места в противоположную сторону от злополучной трамвайной остановки.

продолжение следует
фото из Интернета