Стеклянный куб

 (Фантастический рассказ).

- Дорогая, как тебе понравилась наша новая пьезоэлектрическая плита фирмы «…»?
- Чудная плита, Леонсио! Я так давно мечтала о встроенном микроволновом гриле! Теперь мы просто обязаны пригласить в гости семью Буэно.
- О да, я непременно это сделаю в ближайшие выходные, моя дорогая Солидад.
- Сегодня же пойду на рынок и куплю самую жирную индейку – я знаю, Буэно обожают это блюдо. – Соледад мечтательно смотрела в темное чрево открытой электроплиты. Потом она повернула голову к мужу и спросила с оттенком легкой тревоги:
- Постой…, но они точно согласятся прийти?
- Непременно согласятся, дорогая! Надеюсь только, что дон Буэно не подумает ничего лишнего.
- Что ты имеешь в виду? – Соледад скривила рот в ироничной ухмылке. – Уж не подхалимаж ли к своему боссу?
Лицо Леонсио приблизилось, и он улыбнулся на весь восьмидесятидюймовый экран очаровательной улыбкой самодовольного кота.
- Моя дорогая, эту стадию в наших отношениях мы с доном Буэно уже давно прошли.
- И что же ты замыслил на этот раз? – заинтригованно спросила Соледад.
- Помнишь, я говорил тебе на прошлой неделе, что у дона Буэно есть двоюродная племянница? Так вот, ее мать является обладательницей…

Хлопнула входная дверь, и через пару секунд на пороге гостиной возник Джон. Ингрид оторвала взгляд от настенной панели и сказала мужу:
- Здравствуй, Джон! Как поработал?
- Здравствуй, дорогая! Устал, как собака, – ответил Джон, подходя к тахте и касаясь губами подставленную для поцелуя щеку супруги. – Как там твоя Соледад? Она еще не стала любовницей дона Маруччо?
- У дона Маруччо уже есть любовница, глупый? – улыбнулась Ингрид, но тут же ее лицо стало печальным. – Знаешь, у Соледад с Леонсио будет еще один ребенок…
- Я рад.
- А вот у нас…
- У нас тоже все будет хорошо, моя дорогая Ингрид! – поспешил успокоить ее Джон.
- Ужинать будешь? – спросила она, тяжело вздохнув.
- Нет, спасибо. Мы с сотрудниками нашего отдела перехватили в баре немного пива с гамбургерами.
- Как хочешь, - с безразличием в голосе сказала Ингрид и снова повернула голову к телевизору. – Кстати, Джон. Что-то мне в последнее время не нравится наша плита: она постоянно искрит и щелкает. Не пора ли нам купить новую? Я слышала о неплохой модели фирмы «…».
- Дорогая, ты же знаешь, это не входит в наши ближайшие планы. Нам ведь нужно готовиться к появлению на свет малыша Томми. – И Джон осторожно коснулся ладонью живота супруги.
Она посмотрела на него долгим немигающим взглядом.
- Джон, мне кажется, в этом году Томми тоже не появится!
- Ты уверена в этом?
- Думаю, да.
Джон сел на тахту и промолвил печально:
- Может, Бог не дает нам детей именно потому, что мы вечно сомневаемся…
- Нет, просто со мной что-то не так, я чувствую!
- Перестань, дорогая! Нужно надеяться… Когда-нибудь ведь нам должно повезти?
- Повезти? – Ингрид раздраженно фыркнула. – Везение, надежда, бог… Фу, какие странные слова ты опять стал говорить!
- Да, но если не ждать и не надеяться, тогда зачем все это? – спросил Джон, показывая обеспокоенным взглядом на ее круглый живот. – Какой тогда смысл в наших постоянных попытках?
Жена смерила его непонимающим взглядом.
- Джон, иногда ты рассуждаешь, как эти глупые и неорганизованные люди. – Она кивнула на экран телевизора. – Они вечно носятся со своими смыслами и непониманиями, вечно пытаются что-то изменить в жизни. Они спорят, ругаются, дерутся, иногда даже убивают друг друга… Но разве это счастливая жизнь? Мне кажется, «они» все плохо кончат!
Она задумчиво смотрела на экран, точнее, смотрела сквозь него, не замечая, как красавец Леонсио бросает на кровать свою Соледад, визжащую от восторга.
- Джон, ведь нам хорошо жить «так»? – спросила Ингрид с ударением на последнем слове.
- Конечно, дорогая!
- Я часто думаю, - продолжала она, так же задумчиво глядя сквозь панель телевизора, - что появление Томми сильно изменит нашу жизнь, и я, в определенной степени, опасаюсь этих изменений. После «этого» все пойдет не так, как прежде.
- Дорогая, но ведь мы же хотим этих перемен? – спросил Джон с некоторыми нотками беспокойства в голосе.
- Иногда я не знаю, хочу ли я «этого»… Я  настолько привыкла к нашей спокойной жизни вдвоем, что не уверена…
- О, не говори так, Ингрид! – воскликнул Джон.
- Но подумай сам: если нам хорошо вдвоем, тогда зачем что-то менять?
- Ну, как это зачем? Чтобы было еще лучше – это же так очевидно!
Ингрид отрицательно покачала головой.
- Совсем не очевидно, дорогой! Солидад как-то спросила Леонсио: «Почему ты не найдешь себе работу получше?». Он ответил ей: «Лучшее – враг хорошего!». И, знаешь, я с ним вполне согласна. Только они сами почему-то совсем не придерживаются этого золотого правила. Посмотри, как они живут, Джон! Они постоянно стремятся что-то изменить, сделать свою жизнь, как им кажется, лучше и счастливее, но у них почему-то вместо этого появляются проблемы, возникают какие-то пустые, ненужные дела, которые разделяются и ветвятся на множество других мелких дел. И все это нужно срочно решать, иначе все станет совсем плохо… Они ссорятся с соседями, воюют с друзьями, превращая их во врагов, плетут хитрые и подлые интриги… Потом они опять мирятся, устраивают праздничные попойки, даже жертвуют чем-то ради вчерашних врагов… Порой у меня возникает ощущение, будто кто-то специально подкидывает в их жизнь сложности, насаждает им препятствия, формирует их необузданные желания, а они как послушные куклы клюют на эту удочку снова и снова, и так до бесконечности…
- Но может, - мягко вставил Джон, - ими действительно кто-то манипулирует, какой-нибудь невидимый режиссер? Ты не думала об этом?
- Джон, как ты не понимаешь, что все эти мысли иррациональны, нелогичны и ничем не обоснованы, как и твои бесполезные мысли о боге! Никто не манипулирует их жизнями, как никто не решает и нашу судьбу. Мы сами  выбираем, как нам жить, и они тоже выбрали себе такую гадкую, неустроенную жизнь. Понимаешь, только МЫ САМИ, а не какой-то там «твой бог»!
- Но Ингрид, подумай сама: кто-то же должен был, во всяком случае, создать весь наш мир? Следовательно, кто-то есть «там», за пределами его стен, извне?!
- Нет, Джон. Я уверена, что за стенами нашего мира никого нет!
- Тогда что там?
- Не знаю… Вот послушай: Леонсио как-то в разговоре с доном Буэно стал говорить что-то вроде того, что весь мир, это такая огромная, освещенная искусственными лампами сцена…
- Перестань, Ингрид! – с раздражением перебил ее Джон. – Тебе не надоело постоянно «их» цитировать? И вообще, ты когда-нибудь задумывалась, сколько лет ты уже смотришь «это»? А главное: зачем ты «это» смотришь?
- Но ты ведь тоже «это» смотришь, Джон?
- Дорогая, мне просто радостно делать что-то вместе с тобой, и только! Если хочешь, будем вместе коллекционировать открытки…
- То есть, тебе совсем-совсем не нравится?
- Ну… - Джон задумался, а потом сказал с улыбкой:
- Больше всего мне в этом нравится то, что после всех их неурядиц и бесконечных проблем наша с тобой жизнь кажется еще более спокойной и счастливой?
- Мне тоже… - Ингрид улыбнулась счастливой улыбкой. – И почему это все не могут просто жить и жить, не меняя ничего в текущих событиях? Жить как мы с тобой…
Джон с нежностью посмотрел на жену. Ингрид повернулась на тахте, меняя положение тела, и вдруг тихо охнула. Взявшись руками за свой большой живот, она спустила ноги на пол и села прямо, слегка отклонившись назад.
- Что, опять? – спросил спокойно Джон.
- Да, - так же спокойно ответила ему Ингрид.
- Когда?
- Думаю, сегодня ночью.
- Неужели уже восемь месяцев?
- Восемь месяцев и три дня. Ты всегда забываешь, дорогой!
- Прости… - Он виновато улыбнулся. – Тебе печально, дорогая?
- Да, дорогой – мне очень печально!
Джон придвинулся ближе к супруге. Они стали смотреть телевизор. На экране сменялись сцены, мелькали персонажи, играла тревожная или торжественная музыка… Иногда бесконечный сериал прерывалось рекламой какого-нибудь продукта, одежды, бытовой техники, автомобиля… Но, глядя со стороны на эту семейную пару, чинно проводящую вечер у телевизора, можно было подумать, что они смотрят сквозь экран, смотрят дальше той картинки, которая непрестанно менялась на поверхности электронной панели, а зрачки их были недвижимы и пусты, если, конечно, не считать отражавшихся на них всполохов мертвых, плоских изображений.
Ночью у Ингрид благополучно произошел «выкидыш». Она даже не проснулась, в отличие от Джона. В который уже раз он наблюдал это волнующее зрелище: у жены медленно исчезал живот, словно сдувался, и она превращалась в прежнюю, стройную и легкую Ингрид – ту, которую он встретил много, много лет назад. Проникаясь таинством этого загадочного и вечного процесса, он со счастливой улыбкой представлял, как они снова и снова будут делать «это», пока ее живот не начнет округляться, а через некоторое время и легонько толкаться изнутри: их Томми снова будет «вместе с ними»! И они, как и прежде, будут счастливы…
Утром все было почти как всегда. Ингрид приготовила «завтрак», но Джон отказался есть: «Не беспокойся, дорогая, поем на работе!». Затем она опять включила плиту, намереваясь сварить себе «утренний кофе», но пьезоэлектрическая конфорка мерзко завизжала, треснула синим зигзагом и умолкла.
- Ну вот, я ведь предупреждала! – с торжеством в голосе сказала Ингрид.
- Все когда-нибудь ломается, дорогая! Энтропия – явление неумолимое. Во всей вселенной ей противостоит лишь наш разум…, да еще, пожалуй, производственно-технологический процесс вездесущей фирмы «…», – произнес Джон с насмешливостью в голосе.
- Думаешь, это произойдет и с нами? – спросила она в таком же шутливом тоне.
- Нет, мы с тобой будем жить долго и счастливо! Может даже вечно.
- Что ж, как ты любишь говорить: дай нам бог!
На несколько секунд в кухне воцарилась тишина.
- Ну, мне пора на работу! – сказал, наконец, Джон, поднимаясь со стула.
- Передавай привет своему боссу.
- Обязательно!
- Может, пригласишь их как-нибудь в гости?
- Сначала, как я понимаю, нужно купить новую плиту? – улыбнулся Джон.
- А плиту мы можем позволить себе купить только после появления малыша Томми, да?
Они засмеялись. И тут же с экрана кухонной панели, словно вторя им, захохотал о чем-то своем Леонсио.
Джон поцеловал жену в щеку и вышел в прихожую. Там он взял свой кейс, стоявший в углу под вешалкой, и обернулся. Ингрид, стройная и словно помолодевшая, стояла, прислонившись к дверному косяку.
- Я буду по тебе скучать, дорогой! – сказала она, томно сощурив глаза.
- Я тоже, – ответил он, открывая дверь.
- До вечера!
- До вечера!
Закрыв за собой тяжелую входную дверь, он очутился в маленькой полутемной комнатке, в которой горела под потолком лишь одна тусклая светодиодная лампочка. Здесь не было окон, а дверь была только одна – та, через которую вошел Джон. Он сел на высокий металлический стул, аккуратно поставил рядом кейс, выпрямил спину и вперился немигающим взглядом в противоположную стену. До вечера оставалось еще долгих девять часов, а он уже начинал скучать по своей дорогой Ингрид. Что ж, тем приятней и радостней будет их встреча! Не за этим ли он каждый день уходил на «работу»?!