Глава 3

                Глава 3

             На нужной станции, не дожидаясь остановки поезда, на старом переезде, я соскочил на  землю и пошел по указанной мне дороге. Я торопился. Горизонт со всех сторон был обложен  облаками. Тучи угрожающе грохотали и готовы были залить водой всю округу. Я спешил пройти по дороге как можно большее расстояние. Меня не страшил дождь, я опасался, что смоет свежий след машины, который указывал мне направление. Дорога шла по старой заброшенной делянке и много раз делилась. Моя задача была придерживаться правых ее направлений, след машины был для меня, как ниточка выхода из древней пещеры. Я шел по часам - тридцать минут - три километра пути, поворот направо. Еще тридцать минут - и еще три километра. Все шло, как советовали.

           Ошиблись только в одном: на старолузской дороге стоял столб, указывающий, что до деревни Верхолузье еще шесть километров вместо обещанных трех.

           Верхолузье началось с домика аэропорта, с полосатой кишки метеорологов, прыгающей на ветру. Дождь все-таки настиг меня и ритмично падал редкими крупными каплями.
           У совхозной конторы меня встретили не дружелюбно. У совхоза есть комнаты для приезжих. Подошел человек в резиновых сапогах, в синей нейлоновой рубашке, заправленной в брюки, в белой летней в сеточку шляпе, особенно выделявшейся на фоне загорелого коричневого лица и темно-синего неба. Мне подсказали - это директор совхоза. Я попросил разрешения переночевать.

           - Ты кто такой? - неожиданно и раздраженно закричал директор.
           - Турист.
           - Турист?! Много вас тут болтается. Нечего делать.
           - Послушайте, у вас же хозрасчетное предприятие, я внесу в кассу деньги.
           - Ишь, какой умный, хозрасчетное предприятие, не надо мне твоих денег, - кричал он еще громче.
           - Деньги не вам, а государственному предприятию.

           Он побелел и замолк.

           Я взялся за лямку рюкзака, чтобы уйти подальше от этого человека.
           - Не пристраивайся, не пристраивайся, - перешел на нервный визг директор и, громко хлопнув, закрыл дверь изнутри на крючок «своей» конторы.

           Капает дождь.

           Высокие на сваях деревянные тротуары уже вымокли. Прогибаются доски, скользят ноги. Я иду в старую часть села. Все решилось просто:
           - У кого мне можно переночевать? - спросил я у продавца в киоске.
           - Не знаю, что и посоветовать, - ответила растерянно женщина. - Вы обратитесь вон в тот домик. Там живет одинокий мужчина. Два месяца как к нам приехал. Купил дом за сорок рублей и живет. Может, пустит.

           Я постучал в окно. Голос изнутри ответил:
           - Заходи.

           В комнате метров на двенадцать, в левом углу, стояла русская печь, за ней железная кровать, застланная красным стеганым одеялом, стол стоял у окна, табуретка справа, ближе к выходу. Мужчина - худой, небритый, с большой сединой - сидел на корточках посреди комнаты и чистил картошку.

           - Здравствуй! - ответил он на мое приветствие.
           - Переночевать? Это можно, только, как видишь, на полу.
           - Откуда будешь? - уточнил хозяин.
           - С Урала.
           - Знаю Урал, знаю, двадцать три года прожил там, а сейчас вот один. Да чего вспоминать. Сейчас поджарю картошки, и будем ужинать.

           Он встал и, по-старчески сгорбившись, пошел на огород за луком. Капал дождь. У крыльца дома, ласкаясь, прыгали деревенские собаки. Со спины я услышал вопрос, обращенный ко мне на языке коми, смысл которого я понял.
           - Нет, я русский, - ответил я
           - Значит, Иван?
           - Нет. Володя.
           - Здравствуй, Володя, - подал мне руку немолодой уже человек и представился:
           - Харитон.

           Мы заговорили о дожде, об Урале, а когда отошел Сергей Андреевич, хозяин дома, Харитон предупредил: «остерегайся его, он чахоточный»
           И как бы поняв наш разговор, Сергей Андреевич, вернувшись, посоветовал мне остановиться у соседа - Харитона.

           После ужина легли спать. К комариным укусам прибавились домашние и так,  почесываясь и ворочаясь, уснул крепким сном.