Подвиг писаря

 1944 год. Весна.
Пехотный полк стоит недалеко от городка N, который им и предстоит в ближайшее время брать. Штаб размещается в подвале полуразрушенной усадьбы. Командир полка проводит воспитательную работу со своим в дрезину пьяным писарем. Славящийся на всю дивизию самогонщик, который мог из чего угодно в любых полевых условиях нагнать первоклассного самогона (за что его и держали при штабе), на сей раз, не рассчитал с дегустацией первача и в ведомости выдачи личному составу портянок и мыла поставил дату "8 мая 1945 года". Вот этими бланками ведомости, возвращёнными из штаба дивизии, свёрнутыми в трубку, и лупит писаря полковник.
-Считай, сволочь, война для тебя закончилась! - хрясь, хрясь, - Под трибунал у меня пойдёшь, фашистская морда! Смирно! - хрясь, хрясь, хрясь, - Приказываю немедленно протрезветь и всё переписать, твою мать! Выполнять! - хрясь, хрясь, хрясь, хрясь.
Немного выпустив пар, полкан наливает себя полную кружку первача. Крякнув от удовольствия и занюхав самогон фуражкой, уже вполне миролюбивым тоном говорит:
-Вон с глаз моих! Чтобы к вечеру всё было готово!
-Так точно! Слушаюсь! Пренеприменно! Будет исполнено в лучшем виде!
Схватив со стола бланки, писарь, так и не уяснив суть к нему претензий, решает удалиться подальше из-под командирского огня. Рука у полковника тяжёлая и поэтому судьбу лучше понапрасну не испытывать.
Башка раскалывается. В ней явно не укладывается полученная информация.
-Как же так? Как могла закончиться война без него? А Берлин? А Рейхстаг, на развалинах которого он собирался оставить свои инициалы? И вместо всего этого теперь светит трибунал?
Решив, что нет справедливости на этой земле, бедолага возвращается за заныканной бутылью изготовленного им стратегического продукта и уже вместе с ней отправляется в близлежащий лесок, чтобы там ещё раз всё хорошенько обдумать.
Вечереет. Вокруг мирно спящего в обнимку с пустой бутылью бойца стоит немецкая разведгруппа. Здоровенные, одетые в камуфляж немцы, держат в руках бланки выдачи портянок и мыла, и морща лбы, пытаются понять смысл написанного.
-Ганс, здесь что-то не так. Посмотри на дату. "8 мая 1945 года". На задание мы отправились вчера, а вчера было 7 мая 1944 года, я точно помню.
-Пауль, у нас есть и хорошие новости. Теперь мы знаем по именам всех бойцов этого полка.
-Это правда, Ганс. И ещё мы знаем, что и каждый их них получил 8 мая 1945 года по паре новых портянок и по два куска мыла. То, что мы это знаем, нам что-то даёт? Ты, вообще, что-нибудь понимаешь, Ганс?
-Фриц, какое сегодня число?
-Не знаю и не хочу знать. Мне после Сталинграда теперь всё равно.
-Тогда ты зачем пошёл к нам в разведку?
-Сказать правду, Пауль?
-Да.
-Здесь лучше кормят. Разведчикам полагается дополнительный паёк. Мне надоели зелёные макароны с маргарином, от которого несёт нефтью.
-Герхард, что тебе там написала твоя Эльза в последнем письме?      
-Она видела вещий сон. Пишет, что к ней во сне приходила её покойная матушка и сообщила, что война закончится 8 мая 1945 года, а я вернусь домой только через пять лет и вернусь в совсем другое государство.
-Ганс, ты что-нибудь понимаешь?
-Когда мы пробирались через болото, там был какой-то странный запах. Я думаю, всё дело в этом запахе.    
-Пауль, ты думаешь, что мы шли через болото целый год?
-Я не исключаю этого, Ганс. Ты что-нибудь слышал о Теории Относительности?
-Ты прав, Пауль. В этой стране даже время течёт по-другому.
-Фриц, буди русского и спроси, какой теперь год. Интересно, что он отмечал?
-Ты, думаешь, что он всё это выпил один?
-Я не исключаю этого. Русские могут выпить и больше. Однажды, пленный партизан на моих глазах, на спор, выпил больше самогона, чем лошадь воды.
-На что вы спорили?   
-На его жизнь, разумеется. Он выиграл спор и помогал у нас на кухне. Потом устроил для всего полка дизентерию и убежал в лес.
-Дизентерию?
-Да. Он бросил мёртвую кошку в котёл с супом. После обеда весь полк засел в лесу. За ним просто никто не смог бежать.
-Фриц, как там русский?
-Не встаёт.
-Дай ему хорошего пинка. Они только так понимают.
-Русский, шайзе, поднимайся!
-Дай ему ещё пинка.
-Убью, суки! Совсем озверели, фрицы! Да я вас всех сейчас…
-Герхард, что он говорит?
-Грозится нас всех уничтожить.
-Эти русские совсем обнаглели!
-Дай ему ещё разок.
-Всех расстреляю! Стоять! Смирно! Никому не шевелиться! Хендехох!
-Русский! Ты, что здесь делаешь?
-Это я, что здесь делаю? - Да это вы, что здесь делаете? Вы, что, газет совсем не читаете и радио не слушаете? Нет? Вы, разве, не знаете, что война давно закончилась?
-Русский, ты пьян! Война не могла закончится так быстро. Вчера ещё была война.
-Это я-то пьян, фашисты недоделанные? Нет, это вы пьяны! Суки! Молчать! Я мечтал дойти до Берлина и расписаться на развалинах Рейхстага, а они... Да я вам сейчас за это на ваших глупых башках распишусь!
-Герхард, почему он ругается?    
-Ему не дали поставить автограф на разрушенном Рейхстаге.
-Спроси у него, какой сейчас год?
-Так вы, придурки, и этого не знаете? Какого же хрена вы к нам полезли, если даже таких элементарных вещей не знаете? А год сегодня тысяча девятьсот, девятьсот тысяча...
Заметив в руках офицера одну из ведомостей, боец выхватил её и ткнул ему под нос.
-Там написано, какой сегодня год! Или вы и читать не умеете?
-Но там написано, что 1945, а этого не может быть!      
-1945, да? Раз так написано, то так оно и есть! Это же документ! Его подделывать никто не будет. Это же подсудное дело! Нихрена себе, вздремнул...
Воспользовавшись тем, что ошалевшие немцы стали громко о чём-то между собой спорить и перестали обращать на него внимание, писарь дополз до лежащего на земле пулемёта.      
-Я сказал, хендехох! Бросить оружие на землю, пока я вас в дуршлаг не превратил!
Сказав это, он для убедительности дал очередь в воздух.         
-Герхард, что он говорит?
-Грозится нас всех превратить в кухонный инвентарь, если мы не бросим оружие.
-Я не знаю, как он это собирается сделать, но я ему почему-то верю. Эти русские ещё и не такое могут. Всем бросить оружие. Герхард, спроси его, что делать дальше, пока он не заснул стоя и случайно не нажал на курок.
Услышав выстрелы, ему на помощь бросилось не меньше полусотни бойцов, которые уже два часа прочёсывали окрестности, в поисках пропавшего писаря. К счастью, писарь не успел далеко увести разведгруппу и вскоре их догнали. Особисты потом долго допытывались от героя, почему он гнал немцев в противоположную от расположения полка сторону, но он твёрдо стоял на своём, уверяя, что не хотел перед немцами светить дислокацию части.

P.S. Герхард, тебе Эльза, случайно, не написала, ты один вернёшься домой или с со своими боевыми товарищами?

--