Была война, а музы не молчали!

              (Из журналистского блокнота прошлых лет).

Пламя войны приравняло к штыку не только перо, но и музыку.
 Да ещё и как!
Время приближает нас к 100-летнему юбилею замечательного советского композитора-песенника, создателя фронтовой, но лирической песни Василия Павловича Соловьева-Седого.
В 1955 году мне, студентке Томского музучилища, посчастливилось встретиться с этим удивительным, гениальным, но совершенно простым человеком. В Томске была традиция -   знаменитости музыкального мира обязательно встречались с коллективом училища.
В те годы было ещё очень мало печатных работ о наших выдающихся людях, и поэтому простой, искренний, с тёплым юмором рассказ Василия Павловича долгое время был единственным источником знаний о нём.
От него мы узнали, что родился он в Петербурге в музыкальной семье дворника. Ещё до революции отец купил Васе балалайку, на которой он быстро научился не только играть, но даже сочинять собственные мотивы. Видя удивительные способности сына, отец купил ему пианино. «Вот тебе, Седой, – так называл отец сына за светло-соломенные волосы, – новый инструмент». А к фамилии Соловьев позже, при публикациях, прибавится «Седой».
«Мелодии подбирать на балалайке я уже умел, на пианино мне показалось это ещё легче, а гармонию я без труда находил, она звучала у меня в голове. Так, постепенно усложняя и обогащая фактуру, я научился играть всё, что слышал. А вскоре меня пригласили на радио импровизировать для утренней зарядки. Это был уже выход на профессиональный путь. Меня услышали и посоветовали учиться. После музучилища была Ленинградская консерватория, и даже там, на композиторском факультете, где нужно было писать крупную форму (симфонию, квартет, оперу), меня тянуло к песне».
Когда пришла война, Соловьев-Седой не писал высокопафосных песен. Он продолжал экспериментировать в лирико-бытовом жанре и сначала терпел фиаско. Вот его рассказ о рождении песни «Вечер на рейде». «В августе 1941 года пришлось работать на погрузке в Ленинградском порту. Чудесный летний вечер. Недалеко на рейде стоял какой-то корабль, с него доносились к нам звуки баяна и тихое пение. У меня возникла мысль написать песню об этом чудесном вечере, неожиданно выпавшем на долю людей, которым завтра, может быть, предстояло идти в опасный поход, в бой. Я тут же придумал первые слова припева: «Прощай, любимый город». И только когда музыка была готова, поэт А. Чуркин написал полный текст.
Поначалу большинство музыкантов и друзей были удивлены неуместной лиричностью песни, её спокойствием. Несколько удручённый этим, я не сразу решился вынести песню на суд широких масс, но, сыграв её однажды (уже на аккордеоне) бойцам в землянке на Калининском фронте, почувствовал, что песня дошла до сердец, и ей суждена долгая жизнь. Так оно и случилось. Потом были другие песни, завоевавшие всеобщую любовь и признание. Я считаю себя солдатом, и не только потому, что всю войну выступал на передовом крае – в блиндажах, землянках, на военных грузовиках и железнодорожных платформах, но и потому, что каждая третья написанная мною песня – о солдате».
Вспомним знаменитую «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат…» или щемяще-лиричную «Где же вы теперь, друзья-однополчане?».
Беседа в одном из больших классов училища затягивалась, и мы решили пригласить Василия Павловича в знаменитый томский ресторан «Север».
 Примет ли гость предложение?
– Ну, конечно. Пойдём и поужинаем.
 А знаете, как меня прозвали в Ленинграде?
 Соловьев с едой и водкой!
Посидев в ресторане, мы убедились, что прозвище это не означает ничего иного, как готовность пообщаться с друзьями за хорошим ужином и бокалом вина. А его «визитная карточка» – песня «Подмосковные вечера», которую запела вся планета, появилась значительно позже.
(«Рудный Алтай», 31 марта 2007 г.)