Дьявол из преисподней. Главы 12, 13. 14

 Глава  12


  Борисов проснулся рано. Тихонечко, чтобы не разбудить жену, он встал с кровати и на цыпочках прошел на кухню. Быстро одевшись,  выбежал на улицу. Через двадцать минут он вернулся с букетом белых ромашек. Его Настя обожала полевые цветы. Она шутила, что это, очевидно, оттого, что она сама скромная, незаметная. Поэтому и цветы любит такие же не показушные. У нее сегодня был день рождения. К вечеру ожидались гости, а утром Борисов хотел устроить семейный,  домашний праздник, на четверых. Быстренько подняв сыновей, он велел им навести у себя в комнате порядок: заправить кровати, подмести пол и идти помогать ему на кухню. Ему хотелось устроить Насте праздник. Он видел, как ей тяжело управляться с домом, с детьми и работать целый день. Как она изо всех сил крепится, старается не показывать виду, как ей трудно. Он был благодарен ей: за её понимание, нежность, любовь. И старался сделать всё, чтобы облегчить ей жизнь. Правда, это не всегда получалось. Порой, приходилось допоздна задерживаться на работе, с суточного дежурства сразу выезжать на какое-нибудь задание, но он никогда не слышал от жены упрёков о маленьком заработке и сумасшедшей работе. Он любил её всем сердцем. Её и их мальчиков.
  Приготовив   омлет   и  сделав горячие бутерброды, Борис поставил всё это на поднос с чашкой кофе и распределив между сыновьями обязанности (старшему доверено было нести подарки, а младшему цветы) они зашли в спальню. И тут зазвонил телефон. Настя соскочила с кровати, чуть было,  не опрокинув Борисова вместе с подносом. Ребятишки завизжали и повисли у матери на шее. Борисов виновато косился на телефон, не зная, как поступить. Настя забрала у него из рук поднос с едой и улыбнулась: 
  - Ну, что же ты? Иди. Тебе ведь звонят. Не хорошо заставлять ждать.   
  - Настюша, извини, я на минутку. - Он поцеловал её в губы-  С днем рождения, любимая!   
  Звонил Трухин. 
  - Ну, вы и спать! Я уж думал,  не случилось ли чего с ребятишками? Время семь утра, а трубку не снимаете.   
  - Да нет, всё нормально, - Борисов прикрыл дверь, - у Насти сегодня день рождения.   
  Трухин чертыхнулся: 
  - Вот ё моё. Из головы совсем вылетело. Сегодня же двадцатое! Ну, извини, что оторвал от дел. Ты, наверное, на кухне качегаришь? Я буквально на минутку. Сегодня с утра еду к этой – Катерине. Получил данные по её местожительству. Хочу захватить до работы. Так, что меня не теряйте. Лады? А теперь на минутку Настю пригласи к телефону - я поздравлю. А уж вечером, само собой, с меня бутылка шампанского и торт.
  Власов же не стал дожидаться праздничного ужина, а заявился собственной персоной, почти сразу, после звонка Трухина. Расцеловав Настю в обе щеки,  он, со свойственной ему бесцеремонностью, сообщил, что подарки будут вечером, а сейчас можно рассматривать его, вместо подарка, так, как он внёс живую струю в их равномерную, скучную и серую жизнь.
  -  Я даже подумал, а вдруг твой благоверный ненароком забыл о таком важном событии? А тут я с цветами!  - Он вынул из-за пазухи маленький букетик ландышей.
  – И меня,  за такую чуткость и внимание, может, даже,  пригласят к столу и накормят горячим завтраком. Ведь не всем же везёт в жизни, - и он, потупив глаза, тяжело вздохнул.   
  Настя рассмеялась и, взлохматив волосы на голове Власова, подтолкнула его к столу со словами:
  -  Вот баламут.  И достанется же кому-то такое чудо природы. Не завидую я ей. Ведь до конца жизни, как на пороховой бочке сидеть будет.   
  Власов обиженно надул губы: 
  - Чего уж я, такой плохой? Вот так, стараешься, стараешься произвести хорошее впечатление и все коту под хвост. Ну, чем твоя Эйфелева башня лучше? Ни кровать под него не подобрать, ни ботинки и ест, в два раза больше меня.
  - Кто про что, а пьяница  о бутылке, - Борисов, смеясь, толкнул Власова на стул, - давай, наворачивай. Всем хватит. Вечно голодное дитя порока.   
  Мальчишки захихикали, к ним присоединились взрослые, и, весело смеясь, все дружно уселись за стол.      

                Глава  13

  Трухин шел на встречу с Катей, мысленно проигрывая сцену предполагаемого разговора. По паспорту она была теперь Башевой Татьяной, тридцати трех лет отроду.  По образованию врач педиатр. Жила она на Московском проспекте, в сталинском, добротном доме, в однокомнатной квартире. Прописана была одна, но это еще ни о чем не говорило. В настоящее время многие живут,  в так называемом, «гражданском браке».  Если жизнь не сложилась, проще разбежаться. Не надо заниматься разменом жилья, бегать по судам и трепать, и без того расшатанные нервы. Трухин улыбнулся, подумав, что редко кому удается развестись, как удалось ему: без ссор, битья посуды и дележа имущества. Жена забрала с собой только тряпки и дочь. По дочери он, конечно, скучал, но понимал, что не смог бы дать ей того, что может предложить жена. Да и к тому же, дочь явно пошла в маму и к отцу ни уважения, ни особой любви не питала.   
  Может, это моя вина, подумалось ему,слишком много времени я уделял работе и слишком мало дочери?
  Когда дочка была маленькая, он катал ее на спине, зимой на санках, водил в зоопарк и на карусели. А когда она подросла, он стал теряться в ее присутствии - не мог найти тему для разговора. Отделывался ничего не значащими фразами. Давал деньги, когда она просила. На этом все воспитание и общение заканчивалось.
  - Да, сам виноват, - пробурчал он себе под нос, - упустил дочь. Надо было разговаривать с ней обо всем, что волнует меня, что волнует ее. Объяснить ей те принципы, по которым я живу. Интересоваться всем, чем живет она. Ведь детские проблемы самые серьезные. Они часто их слишком драматизируют и не видят выхода – отсюда правонарушения и глупые поступки.    Да чего уж теперь,   задним-то    числом    мы  все  умные. - Трухин тяжело вздохнул.
  Квартира 14 была на третьем этаже. Он позвонил в дверь. Тишина. Он позвонил еще раз. Глянул на часы – семь тридцать утра.
  - Странно, уйти на работу не могла, рано еще. Спит крепко так, что ли? 
  Он собрался нажать на звонок еще раз, когда открылась соседняя дверь, и оттуда вышла молодая женщина с маленьким мальчиком лет трех-четырех. Улыбнувшись Трухину, она спросила: 
  - Вам Татьяна Ивановна нужна?
  Трухин утвердительно кивнул головой: 
  - Да вот, что-то звоню, а ответа нет.
  - А его и не будет. Татьяна Ивановна дежурит. Она на сутки ушла.
  Трухин непонимающе приподнял брови:
  - Что, значит, ушла на сутки? 
  Женщина рассмеялась:
  - Вы, что не знаете? Она же работает в роддоме. А там сутки дежурят, двое дома. Она сейчас как раз дежурит. Сменится в девять и где-то около десяти будет дома. Вы, знаете, какой она замечательный врач. Мы просто Бога благодарим, что она живет на одной площадке с нами. Мой Вовик, - она погладила сына по голове, - родился такой слабенький и до года переболел всем, чем можно: и корью, и скарлатиной, и пневмонией. Если бы не Татьяна Ивановна, не знаю, что бы мы делали. Она, можно сказать, нас за уши с того света вытащила. Она просто святая. Я все время за ее здоровье и благополучие молюсь.
  Трухин перебил благодарную мамашу:
  - А вы не подскажите, в каком роддоме она работает?   
  Женщина закивала головой.
  - Конечно, конечно. Это на «Звездной», девятый роддом. Тут совсем близко. Она в отделении новорожденных работает. Вы можете пойти туда или, если хотите, подождите у нас. Я сейчас Вовку в садик отведу и вернусь.
  Трухин представил, что нужно будет еще часа полтора-два слушать хвалебные речи, про Татьяну Ивановну и про болезни сына, и отрицательно покачал головой:
  - Нет, спасибо, я поеду в роддом.
  Девятый роддом стоял на отшибе, на пустыре. Он был огорожен железной   оградой. Внутри было   чистенько,     ухожено.   Трухин подошел к справочному.
  - Простите, а как бы мне увидеть Башеву Татьяну Ивановну?   
  Бабка в окошечке, взглянув  на Трухина, фыркнула: 
  - А никак. Ходют тут, от работы отрывают. Тут от телефона голова распухла, а он еще в окошко со своими вопросами лезет. Читать умеешь? Видишь, написано, что к роженицам не пускают. Не положено. Инфекцию какую занесешь, а там дети малые. Вот выйдет твоя Татьяна с дитем, тогда и увидишь. А сейчас иди домой, отоспись, серый вон весь. Кто у тебя родился-то: мальчик, ай девочка?
  Трухин улыбнулся.
  - Девочка. Только она соску уже давно не сосет. Мне не роженица нужна, а доктор ваша, из отделения новорожденных – Башева Татьяна Ивановна. Мне сказали, что она сегодня дежурит. 
  Бабка подобрела.
  - Чего ж сразу не сказал? Я думала ты папаша. Они тут по всей ночи торчат, сами не спят и нам не дают. И по трубам к окну лазят. Один, намедни, сорвался, так руку сломал, в больницу увезли. И камешки в окна кидают, не успеваем стеклить. Увидеть все рвутся своих ненаглядных. Пять дней не могут потерпеть, а нам убытки.   
  Трухин почувствовал, что это надолго.
  - Извините, как насчет Башевой? Мне срочно надо с ней поговорить. Сразу предупреждаю, что у меня разговор личный. Я не папаша и не дед, разговор не о ее работе.
  Бабка сняла трубку, набрала номер. 
  - Татьяна Ивановна, тут к вам мужчина пришел, просит выйти. Нет, не папаша, говорит, что по личному вопросу.  – Кинув взгляд на Трухина, она буркнула, - сейчас выйдет. Только, милок, у вас времени-то всего минут десять будет. У нас в восемь тридцать пятиминутка. Смену передают, все ЧП за ночь докладывают главному. Так, что ты ее долго не задерживай, знай совесть. 
  - Простите, вы ко мне?
  Трухин резко обернулся и замер.  У него было такое ощущение, что  его  ударили неожиданно под дых. Сердце остановилось вместе с дыханием.
  - Вам плохо? Вы сильно побледнели.
  Татьяна взяла его руку и приложила свои пальцы к пульсирующей жилке.
  Трухин, глубоко вздохнув, произнёс: - Нет, ничего. Извините. Всё уже прошло. Пройдёмте сядем, мне надо с вами поговорить. 
  Он   говорил эти фразы автоматически, но сам слышал их, как сквозь вату. Сердце его бросилось вскачь, стало жарко. В голове растерянно билась мысль: как же так? Это нелепо. Это смешно. Этого не может быть в принципе.
  Юношей он мысленно рисовал себе облик идеальной женщины, которая станет его возлюбленной, его женой. Он видел её во сне, в мечтах. Но в реальной жизни ему не удалось найти такую женщину. Он посмеялся над своими бредовыми мечтами и женился на другой. А в последнее время, он перестал видеть ее и во сне. И вот она рядом с ним! Совсем близко, можно дотронуться рукой и заглянуть в её глаза.   
  - Я слушаю вас, - Татьяна посмотрела на часы. – Вы извините, через пять минут мне надо бежать. У нас пятиминутка.
  Трухин, пытаясь взять себя в руки, произнёс: - Вы знаете, у меня разговор долгий. Поэтому, если можно, я подожду вас здесь, пока вы не освободитесь. 
  - Но это минут через сорок-сорок пять. Я должна передать дела. Принять душ. Переодеться. 
  - Ничего, я подожду вас.
  Татьяна поднялась.
  - Пойдёмте в наш кафетерий. Он работает с восьми, выпейте чаю. А я освобожусь и зайду за вами. Только не пейте кофе. У вас, видимо, что-то с давлением. Может измерить? – она вопросительно поглядела в глаза Трухина.
  - Нет, нет. Спасибо. Просто ночь была бессонная. Выпью чаю, и всё будет хорошо. 
  Они зашли в небольшую комнатку метров пятнадцати. В ней стояло пять столов и стулья. На окнах висели вишнёвые шторы и горели бра. 
  -  А что, уютненько. – Трухин сел на стул у окна.   
  Татьяна подошла к стойке.
  - Валюш, ты где?
  Из-за дверцы открытого шкафа показалась голова молодой девушки. 
  - Да, Татьяна Ивановна? Вам кофе?
  - Да нет. Мне пока ничего. Обслужи вот молодого, интересного мужчину. Да не давай ему скучать. Я скоро. -   Улыбнувшись обоим,  Татьяна вышла.
  Трухин тоскливо подумал: - Ну, вот, ещё одна будет жужжать над ухом, не даст подумать. А подумать было над чем. Но к его удивлению Валентина принесла ему стакан горячего чая, тарелку с бутербродами, и, сказав, что у неё много работы,  извинилась и  убежала за свою перегородку.
  Облегчённо вздохнув, Трухин хлебнул чаю и задумался.
  - Как теперь вести разговор? Как сделать так, чтобы не оттолкнуть Татьяну своими вопросами? Как сделать так, чтобы она, после разговора с ним, не испытывала чувства неловкости, отвращения? Кому приятно вспоминать о плохом? И если тебя заставляет это сделать определенный человек, то после разговора, именно этого человека, тебе уже ни когда не захочется увидеть вновь. 
  А Трухину не хотелось терять, ту, которую он искал всю жизнь.  Он влюбился с первого взгляда. Влюбился безоглядно. И теперь до дрожи боялся предстоящего разговора.      

 
                Глава 14      

  Время близилось к полуночи, а Олега все не было. Оксана вздрагивала от каждой хлопнувшей в подъезде двери. Дочка уже давно спала. Весь вечер, она со смехом рассказывала о репетиции драмкружка. Она пыталась копировать какую-то «воображалу» Люську и «зазнайку» Верку.   Оксана смялась вместе с дочерью, но на душе у нее было тяжело и неспокойно. Она сказала дочери, что папа на встрече и будет поздно. Дочка, поглядев оценивающим взглядом вокруг, сказала, что ее мамуля сейчас выглядит классно. Что ей идет худоба и теперь ей обязательно надо следить за весом.   
  - Мам, тебе больше двадцати сейчас не дашь.  Точно! Тебе еще бы «химку» распрямить и вместо очков линзы, тогда вообще шик будет.
  Оксана, поцеловав Олесю, сказала, что б та не молола чепуху и отправила ее спать. Сама, то и дело выбегая в прихожую, глядела в глазок, надеясь, что Олег все же придет домой.
  Был второй час ночи, когда щелкнул замок и открылась дверь. Оксана выскочила в прихожую. Олег был осунувшийся, бледный, но трезвый. Он молча прошел на кухню и, открыв холодильник, достал пачку апельсинового сока. Налив в стакан, он с жадностью его выпил.
  Они начали одновременно:   
  - Мне надо с тобой поговорить.
  Взглянув друг на друга,  замолчали.  Олег начал первым.
  - Оксана, я должен тебе рассказать что-то очень важное. Я знаю, что после этого разговора ты не захочешь со мной больше жить. Но я так больше не могу. Я должен тебе все рассказать.
  Оксана, закрыв лицо руками, заплакала.
  - Я знаю. Это я во всем виновата. Это ты должен ненавидеть меня, за то, что я втянула тебя во всю эту историю. Я решила, что твою вину я возьму на себя. Ты не можешь расплачиваться за чужие ошибки.
  Олег удивленно произнес: - Почему это ты должна расплачиваться за мои грехи? Тебе и так досталось. Я знал, что когда-нибудь мое прошлое настигнет меня. Я старался изо всех сил жить правильно. Я бросил пить, гулять, я старался сделать все, что бы ты была счастлива. Я заботился о тебе и дочери. Я ни разу не взглянул в сторону другой женщины. И все равно мое проклятое прошлое настигло меня! Настигло самым беспощадным образом. Вся моя жизнь рухнула в один миг.
  Оксана непонимающе смотрела на мужа.
  - О чем ты говоришь? Какое твое прошлое? Ты хочешь сказать мое прошлое? Ведь это тебе из-за меня пришлось пойти на убийство. Я понимаю, что тебе не хотелось, что бы наша дочь и знакомые узнали обо мне все гадости, которые он мог рассказать.
  Олег нахмурился: - Что значит, мне пришлось пойти на убийство? Я  никого не убивал. Речь совсем о другом.
  Оксана протестующе подняла руку: - Ты хочешь сказать, что ты не встречался с Плахиным? Что ты его не знаешь? 
  - Почему не знаю? – Олег покачал головой, - я не говорил, что я не знаю Плахина. Век бы его не знать! Хотя, чем я отличаюсь от этого мерзавца?      Я даже хуже его. Он просто зарабатывал деньги. А я?! -  Олег закрыл лицо руками, - Я подонок, Оксана. Я последняя тварь.    Ты думала я честный, порядочный человек? Ты не знала, с кем жила все эти годы, за кого ты вышла замуж.
  Оксана побледнела. 
  - Что ты хочешь сказать? Объясни. 
  Олег отнял руки от лица и взглянул на Оксану.
  - Это долгий и трудный разговор. Пойдем в комнату. Не дай Бог Олеся услышит. Я расскажу тебе все. А уж что ты будешь делать после этого рассказа, решать тебе. Можешь убить, можешь выгнать. Я всё готов принять, как должное,  – вдруг он замер, - ты назвала Плахина. Он всё-таки рассказал тебе обо мне? Рассказал? Вот сволочь! Просил же его, умолял. Ублюдок.
  Оксана замотала головой: - Ты хочешь сказать, что он рассказал тебе обо мне? Ты всё знаешь? Я нашла свой паспорт у тебя за подкладкой пиджака, а паспорт был у Плахина. Что он тебе наговорил?
  - Ну, ладно, слушай, - Олег закрыл глаза - мы с тобой встретились, когда я уже вёл совсем другой образ жизни, чем раньше.  Когда    мне    было   около двадцати лет,   я    связался   с одной  компанией.   Водка, кутежи, девочки.  Потом, дальше больше. Хотелось испытать острые ощущения. Мы начали заниматься воровством. Грабили прохожих, в тёмных переулках. Наскучило. Захотелось ещё чего-нибудь необычного. Начал принимать наркотики. И вот, как-то в один из вечеров мы, как всегда,  накачавшись наркотиками, поехали за город. Мой приятель сказал,  что его знакомый содержит подпольный бордель. И там можно делать с этими девками, чего душа пожелает. Можно даже убить. Только это стоит дороже. Дальше я помню все, как в тумане. Пришел я в себя под утро. Рядом со мной лежала девушка, вся в крови. Она смотрела на меня безумными глазами и смеялась.  Я понял, что она сошла с ума. Я не знаю, что я делал с ней, но у нее все тело было в порезах, а в моей руке был зажат нож. Я пришел в ужас. Я понял, что я докатился до самого дна. Я выскочил оттуда и наткнулся на своего дружка. Он разговаривал с Плахиным. Они обсуждали, что делать с трупом девушки, с которой был мой друг. Он убил ее! Плахин назвал сумму и сказал, что остальное его забота. Мы отдали деньги и уехали. А потом я узнал, что Плахина арестовали. Наши фамилии в деле не фигурировали. Со своим другом я с тех пор не виделся. Я попытался начать все с белого листа. Я стал прилежно заниматься, бросил пить. Я попытался навести справки о той, второй девушке, которая была со мной. Но мне ничего не удалось узнать. Суд был закрытый и я даже не знал ее имени. Лица  ее я не запомнил. Какое там! Я был не в себе и, к тому же, она была вся в крови, с растрепанными грязными волосами.
  Оксана с ужасом глядела на Олега. А он сжав голову руками, раскачиваясь, продолжал:
  - А тут, недавно, я, вдруг, столкнулся с Плахиным. Меня буквально прошиб пот. Он узнал меня тоже. Мы разговорились. Он сказал мне, что спрашивал обо мне у Баскина (это тот дружок, о котором я говорил). А потом Плахин мне сказал, что ему нужны деньги – десять тысяч долларов. И если я ему их не принесу, он все расскажет тебе. Тут-то я и узнал, что ты и есть та самая девушка. Я был в шоке! Я не догадывался об этом, честное слово. А через два дня, когда мы встретились с ним, и я отдал ему деньги, он сказал, что через месяц я должен принести ему еще столько же. А если не принесу, то он сделает с нашей дочкой, то же, что я сделал с тобой...  Он показал мне твой паспорт. Я испугался. Я не знал, что делать. Я хотел покончить с собой, но понял, что этим я не спасу нашу дочь.   Увидев твой паспорт, я понял, что он добрался и до тебя и теперь тебе все известно обо мне. Ты ходила такая убитая горем. Ты таяла на глазах. И я решил убить Плахина. Другого выхода у меня не было.  Я  сказал   ему,    что    собрал    деньги раньше срока и готов  заплатить. Он назначил встречу у метро «Горьковская»  в полпервого ночи. Я боялся идти, но пошел,  взяв с собой молоток. Но он был уже мертвым. Я клянусь тебе! Я споткнулся об него. Было темно, моросил дождь. Я даже, вначале, подумал, что это дерево. Я сам чуть не упал. А когда понял, что это Плахин, то так испугался вначале, а потом обрадовался. Это было таким счастьем, что мне не придется убивать.  Я обшарил его карманы и нашел твой паспорт. Я взял его себе и убежал. А вчера я напился. Я не знал, как тебе обо всем рассказать. Я понимал, что Плахин что-то рассказал тебе, но я не знал что. И вот я решился. Теперь ты знаешь все. - Вдруг он взглянул на Оксану. – Подожди, а откуда ты знаешь, что Плахина убили? До меня не сразу дошло, что ты сказала о том, что мне пришлось пойти на убийство. Откуда ты узнала?   
  Оксана молчала. На лице ее был написан ужас, в глазах плескалась невыносимая боль. Она встала и молча стала раздеваться. Олег соскочил со стула.
  - Оксана, что ты делаешь?
  Не глядя на него, Оксана бросила вещи на кровать и, повернувшись к мужу звенящим шепотом произнесла: - Посмотри внимательно, что ты видишь? 
  Олег непонимающе нахмурил брови.
  - Что ты хочешь, что бы я увидел?   Я знаю твое тело наизусть: каждую родинку, каждую ямочку, каждый шрам. 
  Вдруг он замолчал. Лицо его стало белым, как снег. 
  - Ну, что ж ты замолчал? Продолжай дальше, что еще ты обо мне знаешь? Как я жила до тебя, знаешь? Почему у меня нет друзей детства, родственников, знаешь?
  Олег растерянно пробормотал: - Так,  твои родители разбились, а других родственников у тебя нет. А с подругами, ты говорила, тебе не интересно – они все о тряпках, да о мужиках говорят. И шрамы, ты же сама сказала, что в детстве налетела на стеклянную дверь, и сильно порезалась осколками.
  Оксана горько усмехнулась: - Конечно, а что я тебе могла еще сказать? Что меня, как цепную собаку держали на привязи и каждый подонок, имеющий деньги, мог делать со мной все, что ему захочется? Это после ночи с тобой, мой дорогой, я сошла с ума и полгода провела в «психушке». Это такие, как ты, сделали из меня моральную уродку. Долгих три года я не могла спать – закрывала  глаза    и     видела     калейдоскоп     пьяных, омерзительных морд, издевающихся надо мной. А вся моя вина заключалась в том, что я поверила одному подлецу. Поверила в любовь. Этим подонком -   был Плахин. Он шептал мне о Рае на земле, о нескончаемой любви и верности. Этот Рай обернулся Адом. А вместо чертей моё тело и душу рвали на части такие, как ты. В моей голове не умещается, что я столько лет жила и родила ребёнка от садиста. Твой дружок, убивший мою «подругу по несчастью» живёт и наслаждается жизнью, а её уже давно нет. Ты знаешь о том, что я почти пять лет не могла близко находиться рядом с мужчиной?  Я и замуж-то за тебя вышла только потому, что ты был спокоен, уравновешен, не притязателен в постели. Потому, что мне казалось, ты не способен на предсказуемые поступки: ни взлётов, ни падений – ровная дорога. Мне трудно сейчас переварить всё, что я узнала. Мне нужно время, прийти в себя и всё осмыслить. Подумать только: я винила во всём себя и собиралась сесть в тюрьму, только бы не доставить тебе неприятностей. Я думала, что не достойна воспитывать дочь и это можешь сделать только ты!
  Олег, обхватив голову руками, качался из стороны в сторону: - Этого не может быть! Чтобы в многомиллионном городе я выбрал именно тебя? Так не бывает!  Я знаю, мне нет прощения. Единственное, что может оправдать меня, хоть в какой-то мере, это то, что пятнадцать лет я вел себя, как святой. Пойми, я же был молодой, бесконтрольный. Ты сама говоришь, что тоже ошибалась и по своей глупости попала к Плахину. Ты же стала другой. Но ведь и я изменился! Я понимаю, что надо было пойти в милицию и признаться, но я испугался. Я плохо помнил ту ночь, а сидеть за то, что не помнишь десять лет? Я решил, что полностью изменив свой образ жизни, я, в какой-то мере, искуплю свою вину. Согласись, тебе не в чем меня упрекнуть, как мужа. Я любил тебя, баловал. Я ни разу не повысил на тебя голос, не поднял руку. Ты никогда не видела меня пьяным, кроме вчерашнего вечера. И у тебя даже не могла возникнуть мысль, что у меня может быть другая женщина. Разве я не прав? Неужели за все это я не заслуживаю хотя бы доли прощения вины? 
  Оксана молчала. Олег встал и вышел из спальни. Вернулся он уже в пальто.
  -  Я день-другой поживу в гостинице. Решение за тобой. Я готов на все. Как скажешь, так и будет. Прости.
  Он ушел. Оксана долго сидела, тупо уставившись в пол. Мозг отказывался   воспринимать услышанное.   Ей хотелось  проснуться  от  кошмарного сна и увидеть, что: ее уютный, тихий и спокойный мирок цел и невредим. Но она понимала, что назад возврата уже нет. Ее мир разрушен, дом в руинах и от семейного очага остался только пепел.