Дьявол из преисподней. Главы 18, 19. 20

Глава  18

  Оксана не находила себе места. Она металась из комнаты в комнату, то, вдруг, садилась, то соскакивала и бежала в прихожую, торопливо натягивая на себя пальто. Потом, замерев, стояла минуту-другую, снова раздевалась и металась по квартире, как раненый зверь. 
  - Как теперь жить? Что делать? Должен же быть какой-то выход из этой ситуации?
  Но она не видела этого выхода. То ей казалось, что она больше никогда не сможет смотреть на Олега без ненависти и презрения, то, вдруг,  вспоминала годы, прожитые вместе. Вспоминала доброго, чуткого и внимательного мужа и в ее голове не укладывалось, что тот Олег, который издевался над ней и этот Олег, оберегавший ее от всех жизненных невзгод – это один и тот же человек. 
  - Что я скажу дочери? Она обожает отца, любит его. Он для нее образец подражания.    Дочка и так что-то заподозрила. Посмотрев сегодня на меня серьезными глазами, она, вдруг, сказала: "Мам, что-то ты мне последнее время совсем не нравишься. Я понимаю, что тебе хочется хорошо выглядеть, ты села на диету и ничего не ешь. Но, по-моему, ты уже достаточно похудела. Так можно и заболеть. Вон, синяки под глазами и сами глаза красные, воспаленные. Лицо, так вообще серое. Смотри, а то папа разлюбит. Или чего-нибудь случилось? И папа, как назло в командировку уехал. А может ты из-за этого и переживаешь? Брось, мам, я же пошутила. Папа, кроме тебя, ни на кого и не смотрит. Он же сам всегда говорит, что у него на всем свете только две любимые девочки – это ты  и я. А уж когда мужчины врут, а когда правду говорят, я с лету определяю. Уж поверь моему опыту".
Оксана не знала – плакать ей или смеяться от этих дочкиных слов. Она, правда, отшутилась, сказав, что все хорошо и ничего не случилось. Волноваться абсолютно не о чем. Просто ей немного не здоровиться. День-другой и все пройдет. Дочка довольная и успокоенная убежала в школу, а Оксана осталась одна со своими проблемами и неразрешимыми вопросами. 
  Вдруг раздался звонок в дверь. Оксана, вздрогнув, посмотрела на часы – час дня. 
  - Странно, для Олеси еще рано. Кто бы это мог быть?
  Она открыла дверь. На площадке стояли Олег и следователь, который приходил по делу об убийстве Плахина. Оксана на секунду растерялась. Она стояла в дверях и молчала. 
  Борисов, недоуменно посмотрев на супругов Бесединых, спросил:  - Может войдем в квартиру? 
  Олег, робко взглянув Оксане в глаза, сказал: - Можно? Я сейчас все тебе объясню.
  Оксана посторонилась, пропуская их в прихожую, и закрыла дверь. Сняв пальто и туфли, мужчины прошли в гостиную.  Борисов, подняв трубку телефона, произнес, глядя на Беседина: - Олег  Викторович у вас есть минут 15-20. Собирайтесь.
  Оксана недоуменно переводила взгляд с одного на другого: - Куда собирайтесь? Может, объясните мне, в чем все-таки дело? 
  Борисов мотнул головой: - Вот, ваш муж вам все и объяснит. Вы боялись ему рассказать, а видите все как вышло? А рассказали бы, глядишь, все по-другому бы, может, и обернулось. Ну, чего уж теперь, сделанного не воротишь. Но, чистосердечное признание, суд учтет обязательно.
  Оксана побледнела: - Какое чистосердечное признание? Вы о чем? Олег, что ты ему наговорил? 
  Олег дотронулся до руки Оксаны.
  - Пожалуйста, пройдем на кухню. Времени мало, а мне очень надо с тобой поговорить.
  Оксана пожала плечами.
  - Пойдем.   
  Они зашли на кухню, и Олег плотно закрыл дверь.   
  - Оксана, я испортил тебе жизнь. Поэтому, будет не справедливо, если ты будешь наказана. И по моей вине и вине Плахина закончишь свою жизнь в тюрьме. Короче, я все взял на себя.   
  Оксана посмотрела на Олега.
  - Что значит, ты все взял на себя? И почему это я должна сесть в тюрьму? За что?
  Олег махнул рукой:  - Да, ладно! Мы же оба понимаем, что Плахина могли убить или ты, или я. Я этого не делал. Значит, его убила ты. Но я не хочу, что бы тебя посадили в тюрьму.  Поэтому я сказал следователю, что это я убил Плахина. Но, дело в том, что я не знаю, чем ты его убила. А следователь сказал, что будут проводить следственный эксперимент, а на нем надо показать: где, как и чем, я его убил. Где – я знаю, я был там, я тебе говорил. А вот чем и как – не знаю. Времени у нас мало, расскажи мне быстро,  а то машина подъедет и будет поздно. 
  Оксана ошеломленно глядела на мужа. 
  - Ты, что? С чего это ты взял, что я убила Плахина? Я, что, призналась тебе в этом? Да, я понятия не имею, чем его убили и где. Я только знаю когда, и то следователь сказал. Ты соображаешь, что ты натворил? Я его точно не убивала. Если ты его не убивал, то возьмешь чью-то вину на себя. Вот тебе кто-то спасибо скажет. Ну, дурак! Ты, прежде чем признаваться, меня бы спросил.
  Олег растерянно развел руками: - А что же теперь делать? Я был уверен, что это ты его убила. Ведь как все совпало: он тебя узнал, начал угрожать и меня принялся шантажировать – и вот его убивают. Если не ты и не я, то кто же?  Я собирался это сделать, но кто-то успел раньше меня. Я клянусь тебе, что это не я! 
  Оксана устало закрыла глаза.
  - Я рада, что этого дьявола больше нет на земле, но я его тоже не убивала. Ну, и заварил ты кашу. Что будем делать? Ведь не поверят теперь. Хотя, может, это и закономерно. В свое время ты избежал тюрьмы, а теперь вот сам себя и приговорил.
  Борисов открыл дверь:  - Машина подъехала. Давайте, пора.
  Олег подошел к Борисову:- Вы знаете, я вас обманул. Я не убивал Плахина. 
  Борисов вопросительно поднял брови.
  - Что значит, вы не убивали? Вы же сами признались. Я вас не заставлял. А теперь что, на попятную? Так не бывает. То убил, а через полчаса – уже не убивал. Мы же не в игры играем. Пошутить задумали? Так такими заявлениями не шутят.
  В дверь позвонили. Борисов открыл. Молоденький сержант козырнул: - Товарищ капитан машина по вашему вызову прибыла. Кого забирать?
  Борисов повернулся к Беседину: - Олег Викторович, поехали. Там, на месте и разберемся: где - шутка, а где - правда.
  Беседин, беспомощно взглянув на Оксану, вышел за Борисовым. Оксана закрыла дверь и заплакала.   

                Глава   19


  Власов подъехал к «Салону красоты», но вывески уже не увидел. Дверь была закрыта на замок. Проверив по записям адрес Ларисы, он отправился к ней домой.  Лифт не работал. Чертыхаясь, Власов  стал подниматься пешком  на одиннадцатый этаж. Черная лестница действительно оправдывала свое название, так как была грязной и черной от копоти. Видимо, молодежь жгла здесь костры, и неоднократно. Кто из архитекторов придумал такой идиотский проект, питерцам было неизвестно. Но этого неизвестного проектировщика поносили все – и стар, и млад. Дело в том, что в домах этой серии, черная лестница была сама по себе, а квартиры в доме – сами по себе. Это значило, что попасть с черной лестницы в жилой отсек можно было, только пройдя через большой балкон который находился на улице, и к тому же, открыв три двери: одну на балкон, другую с балкона и третью к лифтовой площадке. А так, как лифт чаще всего не работал, то и старикам и мамашам с колясками, приходилось чуть живым, доползая на десятый или двенадцатый этаж открывать еще и эти тяжелые, на упругих пружинах двери. А если добавить, что лампочки на площадках были всегда: либо – разбиты, либо – вывернуты, поднимаясь вечером или спускаясь рано утром в темноте по этому бункеру без окон, редкий человек не испытывал страха и не вздрагивал от хлопнувшей где-то внизу или вверху двери. Идеальное место для маньяков и мошенников.
  Власов, вдруг, растерянно остановился. Поднимаясь, он не считал этажи, а так, как на дверях, где должны были быть указаны номера этажей, было нарисовано и написано все, кроме этих самых указателей, вспомнив и мать и отца и прохожего молодца, Власов вышел на балкон. Порывом ветра у него сорвало с головы фуражку и понесло куда-то вниз. Бежать, искать и снова лезть наверх, Власов не рискнул. Тем более, что уже почти был достигнут желаемый этаж.
  Да пропади ты пропадом, - подумал он, и решительно открыл дверь с балкона в тамбур.   
  В узеньком тамбуре  был размещен мусоропровод, который очевидно был забит,  и от него шли такие ароматы, что у Власова выступили слезы. Он быстро открыл следующую дверь и забежал на площадку, куда выходили двери лифта. Проем от площадки тоже был закрыт дверью, на которой было прикреплено восемь звонков. И только под двумя из них были написаны номера квартир.
Власов вздохнул:  - Да, это очевидно, что сегодня не мой день.   
  Он нажал первую попавшуюся кнопку и стал ждать. Хлопнула дверь, раздались шаркающие шаги в шлепанцах, и женский голос спросил:
  - Вы к кому?   
  - Вы не подскажете, где находится 415 квартира? 
  - А кто Вам там нужен? 
  - Лариса.
  Дверь открылась. Перед Власовым стояла Лариса, собственной персоной. Власов рассмеялся:  - Ну, надо же. Нажал наугад, а попал в яблочко. Вас найти проблема. Что же вы на звонке номер своей квартиры не укажете? 
  Лариса пожала плечами.
  - Да кому надо, те знают. А кому не надо, тем и необязательно знать.
  Власов, окинув быстрым взглядом Ларису, увидел, что она похудела, подурнела и выглядела как-то испуганно.
  Он вопросительно взглянул на неё: - Можно к вам зайти?
  - Да, конечно. Извините. Не ожидала. Растерялась. Проходите.
  Власов вошел и, оглядевшись, увидел, что на этаже находятся восемь квартир – четыре слева и четыре справа. Они прошли направо и вошли в прихожую, которую и можно было назвать только прихожей. В неё можно было войти, но сесть там было негде. И шкаф для одежды некуда было поставить тоже. Из этой прихожей, метров четырёх, были сделаны проходы в кухню, в комнату и в следующий маленький коридор, где опять же были одни двери – в туалет, в ванную комнату и спальню.
  Власов вздохнул и выругался про себя:-  Не квартира, а чёрт знает что.
  Он снял пальто и держал его в руках, не зная куда повесить. Лариса забрала пальто у Власова и махнула рукой: - Проходите в комнату, я сейчас.
  Власов вошел и присел на стул. Огляделся. Проводка висела соплями через весь потолок. Линолеум на полу был грязно-голубого цвета. Плинтуса когда-то были из белой пластмассы, но от времени стали серыми. Мебель была старая, но опрятная.
  Да, богатством здесь не пахнет. Собачья конура иногда бывает лучше. А этот гад ещё и машину у неё угнал, - подумал Власов.
  Лариса зашла в комнату.  Села на краешек дивана и вопросительно посмотрела на Власова.   
  - Что вы хотели ещё узнать?
  - Да я зашел сказать, что не вы одни попались на удочку Плахина. Таких, как вы,  ещё несколько оказалось. Поэтому, напишите заявление. Всё подробно опишите и отнесите в отдел по экономическим преступлениям. Может,  что и удастся для вас сделать. Как ваши подружки?  Живы, здоровы?
  Лариса кивнула головой: - Да. Относительно. 
  Власов пошутил. 
  - Относительно живы или относительно здоровы?
  Лариса улыбнулась.
  - Здоровы.  Салон закрыли.  Сидим дома. - Скривившись, она заплакала. – Сама влипла, и девчонок вот втянула.
  Власов успокаивающе похлопал ее по руке: - Ну, ну. Успокойтесь. Снявши голову, по волосам не плачут. Жизнь, она ведь как рулетка – сегодня нечет выпадет, а завтра, глядишь, и банк сорвал. Полоски, они ведь меняются: сегодня – черная, а завтра – белая. Вы только не отчаивайтесь. Вы еще молодые, здоровые, красивые,  а это - главное.   
Власов про себя чертыхнулся,- Как проповедник вещаю. Чушь всякую несу. Бабу до нитки, можно сказать,  обобрали, без крыши над головой остается, а я про молодость, да здоровье треплюсь. Мужик-то и то в таком положении руки опустит, а тут баба. Еще и влюблена была по уши в этого прохвоста. Да, не позавидуешь. 
  - Лариса, можно я от вас позвоню?   
  Лариса кивнула:- Да, конечно, звоните.
  Власов набрал Трухина. Поговорив, поглядел на Ларису.
  - Ну, вот. Убийца Плахина найден. Сознался сам. Сейчас в Управление привезут. Так, что вопросы, которые я собирался задать вам, уже и не важны. Я пошел. А вы, все же, заявление напишите. Что с вами?   
  Лицо Ларисы  стало белым, как снег. Она вопросительно посмотрела на Власова.
  - А кто его убил? Или это тайна?
  Власов пожал плечами.
  - Да вы все равно его не знаете. Это убийство совершенно по другой причине, не связанной с мошенничеством. Это старые дела, пятнадцатилетней давности.   Ну, ладно, извините за вторжение. Спасибо, и живите, не умирайте.
  Лариса удивленно посмотрела на Власова. Тот смутился.
  - Шутка плоская. Извините, я хотел сказать, что мне приятней разговаривать с вами, чем смотреть, как кромсают  ваше молодое тело. А, значит, постарайтесь без глупостей. Часть долга  может, все - таки найдет и спишет с вас наша доблестная милиция, ну, а остальное, отработаете. Видите, не так страшен черт, как его малюют. Подумайте над моим предложением.
  Он улыбнулся своей фирменной улыбкой.
  - Целую ручки.
  Лицо Ларисы, вдруг, преобразилось и стало красивым. На щеках заалел румянец, глаза заблестели. Это была совсем другая женщина – не та, что открыла дверь несколько минут назад. Ее словно бы подменили.
  Да, - ошеломленно подумал Власов, - этих женщин никогда не поймешь.   Стоило сделать комплимент, улыбнуться и все – расцвела, как роза. Еще не хватало, что б она в меня влюбилась. А иначе чем объяснить эту перемену? Пора испаряться.
  - Извините. Спешу. Всего доброго вам. 
  И Власов быстрым шагом пошел к выходу.  Хлопнув дверью, он выскочил в коридор. Спустившись вниз, он попытался отыскать свою кепку, но вскоре понял, что это пустая затея и сев в трамвай поехал на работу.       

                Глава 20

  Трухин смотрел в окно на низко проплывающие облака, но видел не их, а лицо Татьяны. Она улыбалась ему, и в ее глазах мерцали огоньки.
  Чертовщина    какая-то! – досадливо поморщился Трухин. – Виски седые, а все туда же. Влюбился, как пацан сопливый. Ну, и что теперь прикажете делать? Прийти и, потупив глаза, признаться в любви с первого взгляда? Хорошо, если она просто покрутит пальцем у виска. А, скорее всего, вызовет «психушку» и будет права. Великовозрастный дядька  сбрендил. А уж если я начну ей рассказывать о том, что видел ее во сне и прочую дребедень…, - Трухин поморщился, как от зубной боли. 
  Дверь открылась и с шумом захлопнулась. Власов ворвался в кабинет и, плюхнувшись на стул, выдохнул: - Ну, и где этот чистосердечный убивец? Я думал, опоздаю к исповеди, а получается, занавес еще и не поднимали?
  Трухин хмыкнул: - Вова, ты опять, друг мой, все перепутал. Исповедуются в церкви, а занавес поднимают в театре. Высшее образование, без среднего, не может не сказаться на уровне знаний. А ты, в школьном возрасте, резал лягушек и мучил кошек, готовясь стать светилом медицины - совсем не уделяя  внимание литературе и религии. Но, светила медицины из тебя не получилось… 
  Власов, обиженно, метнул взгляд на Трухина: - Плохое настроение срывать на подчиненном всякий может. Этому даже учиться не надо. 
  Трухин виновато улыбнулся: - Извини. Ты прав. Не обижайся, ладно? Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Просто, с утра, как-то день не заладился, вот и бешусь. А ты под руку   попался. Вот человеческая натура! И ведь срываем зло не на чужих людях, а на самых близких и дорогих. Может это от того, что знаем, куда можно больнее ударить? И бьем наотмашь.   Раз мне больно, пусть и ему будет больно. А это подлость, Вова. И ведь знаем, что подличаем, а все равно это делаем. Очевидно, подсознательно, надеемся на то, что нас, за это  еще и пожалеют. Чужому-то, скажи чего, он тебя пошлет куда подальше и пойдет своей дорогой, не вникая в твои проблемы. А свой, смолчит, да еще и успокаивать начнет. А ты, Вова, и эксперт и опер – высший класс.    В Управлении все знают, что только ты с лету можешь определить, до минуты: когда убили, чем отравили или от чего умер. Я, до сих пор, удивляюсь: почему ты патологоанатомическую лабораторию поменял на наш отдел. Ты же патологоанатом от Бога. Но мы, с Борисом, очень рады, что ты в нашей команде. Ты, как свежая струя воздуха, в затхлой комнате. И никто лучше тебя не умеет работать со свидетельницами.   
  Власов покраснел:- Александр Анатольевич, вас прямо в крайности кидает. То – ругаете, то – хвалите. Мне, даже, не ловко как-то.    Что случилось? Я же вижу, вы, какой-то сам не свой. Начальство что ли наехало? Или личное? Поделитесь. Я, конечно, не граф Толстой, но одна голова - хорошо, а две – лучше. Глядишь, может вдвоем, и решим вашу проблему. 
  Трухин качнул головой: - Нет, Вова, мою проблему, я так думаю, и господь Бог не решит. Рассказать, оно конечно можно, только я сам пока не знаю, что рассказывать. Ладно, не бери в голову. Личным,  будем  заниматься,   во вне рабочее время. А сейчас,  Борисов привезет Беседина,  и будем, как ты говоришь, слушать исповедь. Подготовь  магнитофон, ручки, бумагу, для протокола. Бориса надо будет  раньше отпустить.  Пусть праздничный стол готовит. Без него справимся. Знаешь, так вдруг выпить захотелось. Даже не выпить, а напиться. 
  Власов удивлённо вскинул брови: - Сколько вас знаю, никогда такого не слышал. Вы, случайно, не заболели? Может, осмотреть вас? Александр Анатольевич, вы только не скрывайте от нас ничего. У вас, что на диспансеризации что-то выявили? 
  Трухин невесело рассмеялся: - Нет, Вова. Здоровье у меня железное. А вот душа болит. Но, от душевных болезней, врачи не вылечат. Правда, если ты не «псих». И кардиолог не поможет. Хотя, сердце болит. Но, от этой болезни, таблеток ещё не придумали. 
  Власов ахнул:  - Да, вы никак о любви намекаете? Вот дела! Вы, что влюбились что ли? В кого? Я знаю? В Верочку из архива? Или в Райку из маш. бюро?
  Трухин махнул рукой.
  - Всё. Тему закрыли. Вон, слышишь, топают. Приехали. Так, что на этом разговор о сердечных делах прекращаем.   
  В кабинет вошли Борисов и Беседин.   
  Лицо Беседина было растерянным и испуганным. Борисов же выглядел недовольным и сердитым. Они молча прошли к столу Трухина. Борисов показал Беседину на стул. Тот сел.
  Трухин, удивлённо поглядев на обоих, произнёс:- Товарищ капитан, какие-то проблемы? Доложите по форме. 
  Борисов обиженно махнул рукой.   
  - Да, вот, господин Беседин вздумал с нами шутки шутить. То признался в убийстве, сам, без нажима с моей стороны. Так сказать – чистосердечное признание. Поехали к нему домой, вещи собирать. А вещи собрали и, вдруг, выясняется, что никого он не убивал, и, как говорится «близко не стоял». Ну, пошутил он так. Вот я его и привёз сюда. Пусть здесь нам всем и расскажет, что это за шутки он шутить вздумал. 
  Трухин глянул на Беседина. 
  - Ну, что ж, послушаем. Объяснитесь,  пожалуйста, гражданин Беседин, что за игру  вы затеяли? Не бойтесь.  Мы вас ни к чему принуждать не будем и на слове ловить, тоже. Давайте, как на духу. И с самого начала. Что-то утаите, солжёте - сами потом запутаетесь. Так, что лучше правду. Убили, значит убили. Нет - почему сказали, что убили? Я подозреваю, что в вашем признании и последующем отказе, не последнюю роль сыграла ваша жена.
  Он кинул взгляд на Борисова, тот кивнул головой: - Да, после разговора с ней, отказался. 
  - Ну, вот. Так, что мы все внимательно вас слушаем.